Формула жизни. Сборник рассказов

Но вот и цель моего поступательно-искательного движения. От основной дороги улица в этом месте поднимается на холм. Здание компании стоит на взгорке, на углу. Светлое, двухэтажное, вытянувшееся по-над тихой улицей так называемого технологического бизнес-парка. Напротив другие, просторно стоящие похожие здания. За основной улицей в низине зеленая долинка, за ней заметный подъем, и дальше начинаются разнокалиберные здания университета. Ну что, хорошо. В университетскую библиотеку близко ходить. Где тут у них стоянка?..

Компания

Джон немного выше среднего роста, слегка располневший от сидячей работы, но при этом, судя по речи и движениям, весьма энергичный человек. Он на автомате произносит дежурные для первой встречи слова, a глаза пытливо, пристально вглядываются в мое лицо. Все правильно, надо понять, что я за человек. Тут Джон прав - лицо человека о многом может сказать - если есть что, разумеется, и если уметь читать лица.

Это с ним я договаривался по телефону насчет проекта. Джон - начальник большого отдела. Кевин - начальник поменьше. Его не то отдел, не то группа (я в такие тонкости не вникаю, не моего ума это дело) несут основную ответственность за проект. Впрочем, из-за принципиального характера проекта для их компании, и возникших вскоре серьезных проблем, ранее незамеченных или недооцененных моими работодателями, иметь дело пришлось в основном с Джоном и следующим по иерархии начальником - тоже, как и Джон, отличным малым.

Кевин оказался душа-человек. Высокий, мощного телосложения, с изрядной долей испанской крови, доброй и светлой души человек. Быстро поняв, что имеет дело не с полным идиотом, он в мои дела не вмешивался, но зато в лучшем виде обеспечивал всем необходимым сначала меня, а затем мою небольшую группу. В общем, это был тот редкий случай в моей теперь уже длинной, и больше забавной, чем интересной, жизни, когда с руководством компании мне повезло. Думаю, основная причина была в мудрой кадровой политике - все начальство выдвигалось из профессионалов, которые немало отработали на проектах компании программистами и инженерами. Джон, кстати, через два года после этого вернется в программисты. Хотя, как начальник, он был вполне на уровне. Но сердце позвало его на другую дорогу жизни, к компьютерному коду и дебаггерам и, послушный первозданному таинственному зову, он пошел по предначертанной для него тропе программиста, освещенной калифорнийским солнцем и светом его мягкой и честной души.

Со светом душ, раз уж я коснулся этой деликатной темы, дело обстоит так. Это такое физическое свойство этих тонких субстанций - они все начинают светиться, когда человек находит свою дорогу в жизни; правда, разным светом. Но в основном души людей не светятся, или очень редко, потому что... Ну, скажем так. В основном потому, что недостаточно освещения, а нередко его вообще нет. И люди не видят своей дороги, а выбирают первую им подвернувшуюся, и так и двигаются по ней - кто как. Нередко - через пень-колоду. Да и дороги очень разного качества - от еле видных заросших тропинок в непролазном лесу, до восьмиполосных хайвэев в одну сторону, без ограничения скорости. И многие даже не подозревают, что есть такой жизненный путь, который лучше всего подходит именно для них; и нередко - намно-ого лучше, чем тот, который они пройдут.

В основном народ подобрался хороший. Четверо были мои бывшие соотечественниками, и вскоре между нами установились очень хорошие и дружеские отношения. Для баланса, меня некоторое время пытался всячески подсадить и выставить в невыгодном свете индус, почуяв в моем лице угрозу своему монопольному положению системного архитектора, но когда я решил давнюю проблему, которая у компании была как кость в горле уже несколько лет, мой статус как бы пробил потолок и вывел меня на следующий уровень, где я был уже недосягаемом для него - с ним президент компании за руку не здоровался. Вообще, качественную работу здесь уважали. В Канаде хорошую работу, по английской традиции, приписывают начальнику - какой он молодец, что нашел недоумка, который вкладывает в неё свою душу, непонятно зачем, работает за семерых, и при этом делает классные вещи. Все как в сказке Пушкина о работнике Балде, с той небольшой и непринципиальной разницей, что ни поповского беспокойства начальство не испытывает, ни возмездия не получает за свою, так сказать, рабочую этику. Вообще, возмездие и справедливость, это больше по части сказок. В реальной жизни они вещь нечастая - исключение, а не правило.

А вот ещё одна характерная вещь. В моей группе был темный индус. А другой индус, который изображал из себя системного архитектора (все индусы, которых довелось видеть, в норме не работают, они изображают работу), был светлый. И они никак не общались. Один раз мне надо было что-то сказать индусу-"блондину", и как-то вопрос относился к тому, что делал мой темный индус. Я сказал об этом своему темнокожему сотруднику и, особо не задерживаясь, проследовал дальше. В коридоре он ещё следовал за мной, но когда я зашел в кабинет к его, как мне думалось, соплеменнику и начал разговор, в какой-то момент понял, что моего-то индуса в кабинете нет. Удивленный, повернулся назад, и увидел его стоящим у открытых дверей кабинета в коридоре. Первое движение души было предложить ему зайти в кабинет, но его смиренная, если не приниженная поза меня удержала. Одновременно я вспомнил, что по какому-то поводу он сетовал, что темный, на что я тогда не обратил ни малейшего внимания. Но теперь, соединив его позу и прошлый разговор, понял, что дело тут в кастовых различиях, которые они оба беспрекословно соблюдали. Так он и подал свои две-три зажатые реплики, стоя в коридоре в смиренной позе. Вот так - Калифорния, не Калифорния, а индус остается индусом, и все эти западные штучки о равенстве и порицании расизма как об стенку горох, и плевать они на них хотели с высокого буддийского храма.

Ну и, пожалуй, хватит о компании. Трудился я там весьма напряженно, и по своему обыкновению не за страх, а за совесть. Мой трудовой энтузиазм и упорство, несколько необычные для работы по найму, не связаны с желанием заявить о себе, но являются следствием понимания простой истины - "сливать" нельзя. Люди думают, что можно достигнуть какого-то уровня, и оставаться на нём. На самом деле, есть только два жизненных пути - развитие и деградация. Остановка - это деградация, потому что жизнь не стоит на месте, она продолжает двигаться, неминуемо оставляя позади всех остановившихся или медленно двигающихся. Даже чтобы "идти в ногу" с жизнью, надо хорошо напрягаться, а кто хочет двигаться быстрее, чем жизнь, должен напрягаться непропорционально ещё больше.

В таком вот "непропорциональном" режиме я вкалывал по шестьдесят часов в неделю, а то и больше, и, разумеется, такое отношении к проекту сопровождалось разными нетипичными моментами, стоящими, пожалуй, нескольких десятков килобайт текста. Но наша созерцательная повесть с вкраплениями отвлеченных мыслей не производственный репортаж. Описание трудовых будней предстало вашему искушенному взору больше для того, чтобы дать вам, читателю, возможность почувствовать атмосферу того места. В отличие от многих других проектов, на душу на сей раз работа особо не давила, хотя делал не меньше, чем на остальных проектах, и проблем вроде тоже хватало. Но как-то оно нормально все шло - без дерготни, существенных переделок, и в таком хорошем равномерном темпе.

Поиски жилья

После работы, миновав гулкое пустое фойе, выхожу на улицу. Веет вечерней прохладой, да и вообще довольно свежо. Калифорния никуда не исчезла, по-прежнему на месте, но её утренние цвета как будто заволоклись мыслями о проекте, усталостью мозгов, мягкостью и приглушенностью красок вечерней палитры. Солнце, после дневных трудов праведных, окуталось легкой сизой дымкой, и на глазах перекрашивается в закатные красно-багровые оттенки.

"Бум-бум-бум", "Бум-бум-бум" - потряхивает мою машину на хайвэе во всех трех угловых направлениях. Наверное, это близость вечно волнующегося океана подвигла строителей дороги на такой необычный дорожный профиль этого участка дороги. "Ух!" - плавно проваливается машина между гребнями хайвэя, и тут же заваливается набок в килевой качке, чтобы в следующее мгновение гордо взлететь на гребень волны и, не удержавшись, снова с молодецкой удалью, без оглядки, ухнуть вниз. Класс! Не дорога, а аттракцион!

Но все хорошее кончается. Дорога постепенно переходит в "каньон" с высокими бетонными стенами. Дорожное полотно становится более-менее ровным. Вскоре появляется и мой выход с хайвэя - неприметная ниша, из которой дорога довольно круто поднимается вверх. Если бы здесь выпадал снег, такая дорога каждый раз превращалась бы в снежную горку для лихой езды на санках.

Ещё утром расспросил в гостинице, где у них ближайший продовольственный магазин. Сворачиваю на широкую пустынную улицу, и сразу закрадывается подозрение, что промахнулся - вид улицы как-то плохо вяжется с традиционной оживленной стоянкой у продовольственного магазина. Но вроде все приметные ориентиры совпадают, и то ли от этого, а скорее по причине обычной человеческой инерционности, когда ситуация поменялась и надо принять решение, но все тянешь, ожидая сам не зная чего, продолжаю ехать дальше. Вскоре в стороне от дороги замечаю даже не приземистое (для этого ему не хватает солидности и тяжеловесности), но какое-то плоское, блином, здание светло-лимонного цвета с ярко-красной окантовкой поверху. Легковесная калифорнийская постройка стоит посреди полупустой парковки с затейливой конфигурацией. Видать, владельцы по разным поводам распродали некогда прямоугольный участок.