Формула жизни. Сборник рассказов

Валентин Иванович, по его признанию, разомлел в тепле кабины, пока ехали по дороге, и большую часть пути продремал, несмотря на тряску. Благодаря этой дреме он выглядел отдохнувшим.

– Да, вот такие дела, Виктор Петрович. Как вам поездка? Не ожидали, наверное, что так оно повернется? Ведь не ожидали, признайтесь.

– Не ожидал, это точно, - согласился Виктор Петрович, - Этот полковник... Как говорится, ложка дегтя в бочке меда, но как все умудрился подпортить.

– Так оно чаще всего и бывает. Делаешь дело, стараешься, а тебе вместо спасибо неприязнь и упреки. А то и что похуже.

Раздался гудок локомотива. Вагон качнулся, и деревья на краю поляны начали медленно двигаться в проеме окна. В вагоне царила спокойная атмосфера неспешных разговоров, когда физически хорошо поработавшие люди, наконец, могут отдыхать. Валентин Иванович, повернувшись к Виктору Петровичу, подметил: "Какая большая разница между атмосферой в вагоне пригородного московского поезда и здесь. В Москве прямо чувствуешь эти отрицательные флюиды, которые, кажется, витают в вагоне. А здесь, смотрите, душа прямо расслабляется, до того спокойно себя чувствуешь."

В купе напротив Борис полулежал, опершись локтем на свой рюкзак, и, видать продолжая ранее начатый разговор, делился своими мыслями. "Тут, Коля, ты делаешь весьма распространенную ошибку. То, что называют одним словом 'любовь', на самом деле принимает самые разные формы, и нередко очень разные, имеющие очень мало общего между собой. Хорошая аналогия - разные растения. Каждое из них продолжает свой род, причем самыми разными методами. Цветение лишь один из них, но даже в этом случае используются разные формы опыления. А какое разнообразие форм, размеров, красок, запахов, стратегий и тактик! Среди них есть прекрасные творения, но есть просто отвратительнейшие, которые и цветами-то сложно назвать, но это, тем не менее, тоже цветы, и они размножаются, продолжают свой род. То же самое и с любовью. Она может быть самой разной, как цветы. Может вдохновлять, а может мучить, делать человека больным, вообще толкнуть на самые непредсказуемые поступки. Состояние влюбленности, между прочим, физиологически имеет клинические признаки психического нарушения. Но, наверное, у кого как, и в разной степени - не могут все реагировать одинаково. Мне кажется, как развивается это чувство, зависит от обоих, и думаю, что от женщины сильнее".

Николай задумался. Насчет разных цветов, это Борис хорошо сказал. Ведь точно, насколько разные чувства питал он к своей бывшей жене, и сейчас, к Тоне. Земля и небо! Борис, устроившись поудобнее, продолжил: "И если использовать нашу аналогию с флорой, то, конечно, как есть ядовитые цветы и растения, так есть и женщины, от которых надо бежать не оглядываясь. Но есть ведь прекраснейшие творения природы, едва ли не на любой вкус, то есть я хотел сказать, характер. Первейшая и, по сути единственная, настоящая обязанность любого организма - и твоего, Коля, в том числе, это выживать и продолжать свой род. Если этого не будет, все остальное теряет смысл". Николай серьезно слушал. Соболев согласно кивнул головой, думая в этот момент о своих внуках.

Виктор Петрович и Валентин Иванович тоже услышали Борины рассуждения. Валентин Иванович, повернувшись к собеседнику, прокомментировал: "Мысль интересная. Хотя для меня, наверное, не самая актуальная". И, вспомнив что-то, оживился.

– Хотел обсудить с вами один вопрос. Сейчас планируют начать разработку новых мобильных ракетных комплексов, для тактических задач. Времена сами видите, какие - то там, то здесь конфликты. Мой ученик - большой начальник в министерстве. Сам факт, конечно, ничего не значит, сейчас на такие пустяки никто внимания не обращает, и ученик запросто поможет подставить не то, что учителя, а отца родного. Но этот нормальный мужик. Потом, ему ведь тоже надо, чтобы работу делали по-человечески. И он со мной советовался, кому бы эту разработку поручить, а ещё лучше, также и производство. Я обещал подумать. Так вот, почему бы вам не взяться за разработку и не наладить производство? Сложностей будет хоть отбавляй, это понятно, но дело перспективное. Смотрите, как оружие сейчас покупают по всему миру. Локхид Мартин с заказами не справляется, круглые сутки клепают. Сейчас ваша лаборатория работает, так сказать, на подхвате, как соисполнитель. А такой проект - шанс самим стать независимым производителем. Относительно независимыми, конечно, но и оно дорогого стоит, Виктор Петрович!

Виктор Петрович, конечно, понимал всю заманчивость такого предложения. Далеко не факт, что им могут поручить - кусочек лакомый. Но даже если каким-то чудом они получат разработку, то наладить производство серийной техники не было никакой возможности, о чем он и сказал Валентину Ивановичу.

– А! Вот в этом и фокус! И мы можем помочь вам его исполнить, к удовольствию или неудовольствию остальной публики, - подняв указательный палец, ответил он.

Фокус состоял в том, что в их городе есть конструкторское бюро с хорошим заводом, которое находится в министерстве его ученика. Завод загружен на две трети, и часть производственных мощностей можно передать Виктору Петровичу, организовав более-менее самостоятельное производство.

Предложи кто такое Виктору Петровичу неделю назад, он бы, не рассуждая, отказался, не имея опыта организации серийного производства. Но сейчас он чувствовал в себе желание и силы - по крайней мере, попробовать. И они начали обсуждать детали. Пока поезд не спеша пробирался таежным лесом, они в первом приближении обговорили план действий. Добрая половина его была посвящена многоходовым "политическим" комбинациям, чтобы заручиться поддержкой нужных людей.

Заканчивая разговор, Валентин Иванович высказал интересную мысль, видать, давно им продуманную, о которой Виктор Петрович впоследствии нередко вспоминал по разным поводом. "Вообще, нам надо помогать друг другу. Истина вещь субъективная. Она вроде матрешки - на каждом уровне своя, и даже у разных людей на одном уровне их истины разные. Когда дела нет, одни пустые разговоры, и каждый имеет свое отличное мнение, которое ни на что не влияет, с этим можно смириться. Хотя, что касается меня, то не люблю воду в ступе толочь по любому поводу. Иногда кто-нибудь спросит совета, и если чувствую, что в состоянии помочь, что-то подсказываю. А потом этот человек "бла-бла-бла, спасибо", и - ничегошеньки не делает. Плевать, оказывается, он хотел на мои советы с высокой колокольни. Он даже не задумался, что я ему говорил. А я, старый дурень, силы тратил, старался. Зачем тогда спрашивал? Оказывается, просто так; в игрушечки играл, и ему даже невдомек, что я не из его детского сада. Он свою жизнь расходует на ерунду, как теперь говорят, на "тусовку", и думает, что это и есть жизнь. Другого эти "толерантные тусовщики" не знают, и думают, что все только этим и занимаются, как они. Принял такой усердно насаждаемую сегодня "толерантность" - а она таким, как маслом по сердцу - и всё, прикрыт со всех сторон, отныне ему ни на какие столкновения идти не надо и самому можно ни за что не отвечать! А подумал бы, чудак, зачем ему так настойчиво эту толерантность навяливают. Не для его же пользы, до этого можно догадаться. Но ему так удобно, хотя это удобство он купил втридорога. Наоборот, сам ещё дальше пойдет. Добавит к толерантности тезис об объективности всего происходящего и сущего, то есть ещё и философскую базу подведёт, такой молодец! И всё, закапсулировался так, что уже никакими силами его из этой скорлупы не вытащить - потому что так очень удобно жить в этом обществе. Никто никому ничего не должен, и никто ни во что не имеет права вмешиваться. Кроме власти, конечно, потому что она по определению знает, что кому нужно." Валентин Иванович помолчал. Тень огорчения промелькнула по его лицу. Видно, сказанное напомнило какие-то не самые приятные события. Однако длилось это секунды, и он, быстро вернувшись в прежнее спокойное состояние, продолжив: "Но бог с ними, сейчас таких много развелось, что поделаешь. Но вот когда речь идет о деле, тут всем участникам надо поневоле прийти к согласию, как они понимают истину, и выбрать "матрешку" одного размера, иначе дела не будет. А для этого надо любить истину больше, чем свои амбиции, желать её, и уметь идти на компромиссы, а это далеко не каждый может. Мне кажется, вы примерно такого склада - как и я, впрочем, и мы с вами всегда договоримся. Жизнь нынче злая, сами видите. И без взаимной поддержки уцелеть среди волков сложно". Помолчав, добавил: "А вместе - можно".

Поезд медленно подходил к лесобазе, и рабочие начали подниматься со своих сидений. Виктор Петрович сказал Валентину Ивановичу: "Я, конечно, в чудеса и добрых волшебников не верю, но как все складывается, пожалуй, могу и поменять свои взгляды на существование добрых фей". Валентин Иванович, посмеиваясь, ответил: "Да какое тут волшебство. Вы потом ещё не раз помянете этого "волшебника" тихим недобрым словом, когда будете разгребать проблемы с этим проектом, а потом с организацией производства. Можете поверить мне на слово - знаю, что говорю. Но я вам так скажу, Виктор Петрович. Если удастся вам получить этот заказ, оно того стоит. И когда-нибудь - когда-нибудь - вы в этом со мной согласитесь.

Вагон остановился. Рабочие открыли дверь, и начали спускаться на деревянный помост. Под их поступью одновременно скрипели и снег, и доски. Время от времени поднимался ледяной ветерок, завихрялся возле конторы и, как будто пригоршнями, бросал сухой жесткий снег с крыши. Дождавшись, когда рабочие вышли, взяли контейнеры, свои вещи, и отнесли все к входу конторы.

Люба была на месте. Поприветствовали её как старую знакомую, расплатились за проезд. Минут через десять прибыл знакомый "уазик" - Соболев позвонил водителю при подъезде к базе, когда появилось соединение. Водитель, быстро подъехав и сдав назад, выпрыгнул из кабины на снег и несколько секунд оценивающе смотрел на обилие поклажи - все вещи были составлены вместе. Затем, что-то прикинув в своем быстром и цепком уме, открыл заднюю дверь и присоединился к погрузке. Загрузив машину, все уселись в видавший виды "уазик", и не то быстро поехали, не то низко полетели на железнодорожную станцию. Проезжая по улице, увидели несколько играющих ребятишек. Мороз немного отпустил, и этого для них оказалось достаточно, чтобы тут же выйти на улицу.

В полутемном зале станции выяснили, что пригородный поезд в Екатеринбург будет вовремя, через двадцать пять минут. Соболев занялся билетами. Им до поезда надо было ждать примерно два с половиной часа. Виктор Петрович с Валентин Ивановичем вышли на платформу и прошлись несколько раз туда-сюда, время от времени потирая щеки - холодный ветер ощутимо давал о себе знать. В один из моментов, Виктор Петрович сказал: "Смотрю на вас, Валентин Иванович, и не то удивляюсь, не то завидую. Ведь вам лет семьдесят, верно? "Семьдесят два", - поправил Валентин Иванович. Виктор Петрович продолжал: "Даже так?! Но вы в хорошей форме. Я на себя примеряю, и совсем не уверен, что через семнадцать лет буду способен работать, как вы. Иногда вообще чувствую, что уже устал".

Валентин Иванович с интересом глянул на Виктора Петровича из-за поднятого воротника: "Как вы понимаете, я тоже в какой-то момент задумался о старости. Конечно, возраст чувствую, не без этого. Мне кажется, очень много от головы зависит. То есть, я имею в виду, правильной и активной работы мозга. Не надо нагружать себя проблемами, не надо, чтобы мозги работали против нас самих. Такой вам пример. Что мне полковник с его заморочками? Я себе говорю, что он для меня - существо иного рода, почти инопланетянин, и мы друг друга никогда не поймем, потому что мыслим по-иному, преследуем разные цели. Кирпич на дороге попался - я его обошел. Полковник - я его так же обхожу, с таким же чувством. И то и другое - препятствия, не более. Зачем мне на душу брать? Я за свою жизнь столько интересных экспонатов видел, одним больше, одним меньше - какая разница? А вот что именно такие люди мне мешают делать, это уже другой вопрос. И может быть, самый важный. У полковника какая цель? Карьера. А для чего, он вопросом не задается. Карьера для него и есть конечная цель. Цель невысокая, слов нет, но она его держит на плаву, и крепко держит, как вы могли заметить. Да, он содержит свою часть в порядке как побочный эффект этой цели. Что тоже очень неплохо, между прочим. Многие и этого не делают. Цель может быть обман, но это ничего, если мы не платим слишком дорого, когда открываются глаза и мы понимаем либо иллюзорность, либо ошибочность цели. Главная задача цели - захватить все наше существо, мобилизовать нас на направленное движение, чтобы желание достижения цели, её осуществления, мощно и ежечасно толкало нас изнутри, вселяло в душу желание, уверенность и, если хотите, страсть. И это не фанатизм, но нормальное состояние любого нормального человека. В молодости большинство ставит себе цели - те, у кого что-то есть за душой. Проблема в том, что зачастую цели выбираются поспешно, некритично, что происходит от недостатка жизненного опыта, расхожих стереотипов, советов не совсем компетентных людей, оторванных от жизни фильмов, книг и так далее. Но факт, что на каком-то отрезке их жизни большинство людей по настоящему захвачены какой-то целью, идеей, и прикладывают все силы к её осуществлению. Но потом у многих наступает разочарование, по разным причинам. И одна из них, что меняется сам человек, и прежняя цель уже не на сто процентов соответствует его личности. А некоторые меняются так сильно, что им вообще нужна уже другая цель, которая бы их так же сильно мотивировала. И суть в этом - все время иметь цель, которая бы полностью захватывала, с одной стороны, а с другой - по максимуму помогала бы нам реализовываться. Что это за максимум, никто точно, до конца, не знает и, наверное, не может знать. Но все равно, внутри себя люди чувствуют, кто они такие, хотя очень часто внешние обстоятельства, другие люди, мешают - и часто очень сильно мешают!
– в этом понимании. Цели можно не добиться, потерпеть поражение, но так ли это важно? Люди убеждают себя, что если не добиться результата с общепринятой точки зрения, то все усилия были напрасны, а жизнь не удалась. Не так. Если достижение цели давало минуты по настоящему полной жизни, то все нормально. Все остальное - сверху, премия."