Форс-мажор

– Ты в ноги колешься, – не успокаивался я. – Сейчас в руки только дураки уколы делают.

– Я не наркоманка, – Жанна уже не на шутку завелась, расстегнула джинсы, скинула их на пол и перешагнула. – На, смотри.

Я стал смотреть. У нее оказалась шикарная фигура. Ровные стройные ноги. Бежевые трусики. Не знаю, почему в переходе она показалась мне некрасивой? Я встал и прижал ее к себе. Мы начали целоваться.

Ее поцелуи были мягкими, теплыми и совсем детскими. Когда дело дошло до более откровенных и ласк, она неожиданно опустилась на колени, расстегнула мне ширинку и сделала такой высококачественный минет, что я орал, как сумасшедший, и чуть не выдернул клок волос из ее головы. Когда рот у нее освободился, она спросила:

– Тебе было хорошо?

– Еще как!

Мой ответ ее удовлетворил. Я застегнулся и сел на табурет. Когда ноги перестали дрожать, я спросил:

– У тебя месячные?

– Нет, – удивилась она. – Просто я люблю Антона и не хочу ему изменять.

«Боже, – подумал я. – Что творится в голове у этой девчонки?»

– Твой Антон – наркоман, – сообщил я.

– Ты опять?

– Точно. Я нашел в ведре шприц.

– Ты говоришь правду? – она расстроилась.

– Да.

Жанна заплакала.

– Он лечился. Говорил, что завязал. Уже пол года, – она всхлипнула. – Он мне врал!

– Мало того, в его гитаре я нашел пакет с порошком.

Теперь она испугалась.

– Это плохо.

– Чего ж хорошего?

– То-то я удивляюсь! Не ревнует, звонил раза три, сходи к нему, сходи к нему! Забери мое весло, забери мое весло, только будь с ним осторожней! Теперь понятно! Что с этой рухлядью осторожничать? Ей сто лет, – она пнула гитару, потом разрыдалась пуще прежнего.

– Теперь я не смогу ему верить, – между всхлипами произнесла она. – А у тебя могут быть большие неприятности. Он еще тот псих!

– Я его не боюсь.

– У него есть дружки. А мне что делать?

– Отдай гитару, только не говори, что знаешь про пакет. Пусть грешит на меня.

– А куда ты его дел?

– В унитаз.

– Смелый.

Она, наконец, успокоилась, помыла посуду, поставила чайник, потом села и снова начала петь, как ни в чем не бывало. И песни у нее опять были красивыми и чистыми. За чаем она спросила:

– Ты так на меня смотришь. Думаешь, я странная?

– Ну…

– Знаешь, – она немного помолчала. – Когда у меня появился первый парень, я долго не могла испытывать оргазм.

– Долго, это как?

– Месяца три, – подумав, ответила она. – Однажды, прекрасным летним днем я стояла на балконе и смотрела на улицу. Внизу бегали две собачки. Потом они начали трахаться. Это меня так возбудило, а когда они слиплись, я кончила. Я сразу поняла, что это – оргазм, такая волна…. После этого, когда я была с парнем, мне, чтобы испытать оргазм, приходилось представлять этих собачек. А потом это прошло, и все стало нормально.

Меня чуть не вырвало.

7.

Пружина то ли усмехнулась, то ли всхлипнула. За спиной второпях крикнула что-то дверь подъезда, и было непонятно, чего она хотела – дружески хлопнуть по плечу или пнуть под задницу.

Весна высохла. Почти до самой стоянки передо мной бежала обалдевшая трясогузка. Было видно, что она только что с юга, еще ни к чему не привыкла, и у нее мерзнут лапки. Город уже проснулся, фонари погасли, солнце, цепляясь за вершины сосен городского парка, уже готово было высунуть свою рыжую шевелюру и явить ее миру, как доказательство неотвратимости тепла. На остановке толпились не совсем проснувшиеся люди. Мужчины тупо курили, готовясь к победе над женщинами в схватке за свободные кресла в автобусах. Женщины выглядели не менее решительно. Я смотрел на них немного свысока, потому что вот уже лет пять не пользуюсь услугами общественного транспорта, лишь иногда по вечерам позволяя себе отдохнуть от машины, пойти на поводу у каприза и поездить в громыхающих трамваях, когда одному в пустой квартире оставаться уже невмоготу.

Заплакал ребенок. Я посмотрел в сторону подворотни, ожидая увидеть упавшего малыша и зазевавшуюся мамашу. Вместо этого я увидел старую облезлую псину, которую пинали трое парней лет двадцати в нейлоновых куртках, набитых синтепоном. Никакого ребенка не было, это скулила худая, ни в чем не повинная сука, которая часто околачивалась возле коммерческих киосков на остановке. Парни окружили ее в кольцо и пинали не очень сильно, но со злобой и дико ржали, глядя на ее безуспешные попытки удрать. Вначале я подумал, что она кого-то из них покусала, но потом понял, что парни просто забавлялись. Им было весело. Они шли, видимо в расположенное неподалеку ПТУ, увидели собаку и просто так, от скуки, причинили ей боль, потешаясь над ее страхом. Старушка, торговавшая семечками, крикнула на них, и они оставили свою жертву в покое, а самый маленький из них напоследок пнул ее кроссовками между глаз в каком-то замысловатом прыжке, подражая героям боевиков. Сука, взвизгнув, ретировалась. Она была довольна тем, что ее оставили в покое, и не очень обиделась. Она уже привыкла.

Мной овладело бешенство. Липкая волна ненависти поднялась от паха до лица. Я почувствовал, что краснею. Когда подонки проходили мимо меня, я впился глазами в их лица и еле сдержал себя, сжав зубы и стиснув кулаки. Они меня даже не заметили.

Их было трое. Глупо было бы прийти на новую работу на второй рабочий день в синяках. У меня не было никаких шансов. И, тем не менее, всю оставшуюся до машины дорогу я представлял себе, как ввязываюсь в драку с этими недорослями, разбиваю нос одному, роняю второго, а третий, убегая, падает и ломает себе руку. Тридцать вариантов победы, враг разбит, и вся остановка мне аплодирует. Когда я садился в машину, у меня все еще дрожали руки.

Запел Стинг..

– Фиу – тиу – лиу, – сказал мягкий женский голос. – Иволга вернулась.

– У нас в поселке, в роще около дома, жила иволга, – ничуть не удивившись сказал я. – Она кричала по-кошачьи.

– Ой, простите, – испугался голос.

Через несколько секунд звонок повторился. Я сказал: «Алло».

– Мне бы хотелось услышать Игоря, – после долгой паузы произнес тот же голос.

– Если вы по личному вопросу, то я ничем не смогу вам помочь, а если по работе, то можете говорить. Я за него.

– Что с ним?

– С ним случилось несчастье.

– Кто вы?

– Меня зовут Николай. Фамилия моя – Чебоксаров.

– Он жив?

– Нет.

Собеседница прервала разговор. Кому интересно разговаривать со мной? Всем нужен Игорь. Я прогрел машину и поехал на работу.

Без пятнадцати девять я открыл дверь офиса, но оказался третьим. На своих местах уже находились Аркадий и Алла. Мы поздоровались, и я прошел за свой стол. На столе лежало две папки с завязками. На одной было написано: «обязанности», на другой – «мероприятия». В каждой из них лежали листы одиннадцатого формата, сверху были имя и фамилия, а ниже изложение обязанностей и мероприятий. Я начал с обязанностей.

Постепенно офис наполнился людьми. Каждый вновь прибывший работник подходил ко мне поздороваться, а потом отправлялся на свое место. Когда открыли дверь для посетителей, около моего стола образовалась небольшая очередь. Самым первым оказался тучный мужчина с коричневым лицом и мешками под глазами. Он опередил остальных на долю секунды, бессовестно плюхнулся на стоящий рядом стул и пристально посмотрел на меня.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, – фальцетом сказал он, потом повернулся к своим преследователям. – Будьте добры, подождите минуточку, – а когда те в нерешительности притормозили, ласково добавил: – Закройте, пожалуйста, дверь.