Француженки не терпят конкурентов

Филипп вновь взял Магали за руку, и они пошли дальше в сторону ее острова.

– Пора где-нибудь погреться.

* * *

Сначала они зашли в темную и пустую кондитерскую Филиппа, где Магали с удовольствием согласилась бы задержаться. Но он даже не снял куртку, просто стоял, сунув руки в карманы, окидывая взглядом гнутые стеклянные бока выставочных витрин в своем по-царски украшенном зале.

– Как насчет этого вида? – спросил он, слегка кивнув подбородком.

Проследив за его жестом, Магали увидела, что он показывал на ряд эклеров, облитых прекрасной и блестящей шоколадной глазурью, их признавали лучшими уже три года подряд. Длинные, пухлые, со скругленными концами и… Она бросила на него возмущенный взгляд, чувствуя, как краска смущения заливает ей щеки.

Он выглядел бы совершенно невинно, если бы не легкая ухмылочка, затаившаяся в уголках его губ.

– Они же с шоколадом, – простодушно добавил он.

Даже приготовленные вчера, эти эклеры, вероятно, оставались потрясающе вкусными. И как раз нужного размера, чтобы поместиться у нее во рту, и чтобы раскусить блестящую шоколадную обливку, и почувствовать на языке прохладный шоколадный крем…

Проглотив слюну, Магали плотно закрыла рот, изо всех сил сжав зубы.

На щеках Филиппа тоже проступил заметный румянец. Неловко переступив с ноги на ногу, он дал ей возможность задуматься, что именно происходит с его телом под курткой, и тихо присвистнул, сумев наконец подавить усмешку, стащил перчатки и вытащил из-под прилавка одну из фирменных коробок для пирожных.

– Allez [122] , Магали, решай, что здесь искушает тебя больше всего?

Ее глаза невольно устремились на него. Такого высокого, сильного и сдержанного, с выбившимися из-под лыжной шапки потемневшими влажными вьющимися волосами, а его бьющая через край энергия даже в момент вынужденного бездействия, казалось, заполняла собой весь этот превосходный зал. На его ресницах дрожала капелькой растаявшая снежинка. Он молча перевел взгляд на Магали, и эта капля соскользнула ему на щеку.

122

Ну же, полно (фр.).

Заметив, как она смотрела на него, он выдал мимолетную усмешку, порожденную жарким всплеском триумфа, от которой у нее не только блаженно закружилась голова, но и появлялось желание, топнув ногой, сказать, что его победа над ней весьма сомнительна.

– Что ж, благодарю, Магали.

Она упрямо вздернула подбородок.

Его взгляд мгновенно переметнулся на ее шейку.

– Позволь мне ответить тебе еще более восхищенным комплиментом.

Волна удовольствия медленно поднималась в ней, возвращая в те мгновения вчерашнего вечера, когда она почувствовала себя леди Годивой, абсолютно свободной, сильной и гордой в своей наготе. Что же может быть самым соблазнительным в этом зале, набитом всемирно известными искушениями… в его понимании, разумеется? Подлинные ли чувства он к ней испытывал?

Внезапно, словно потеряв терпение, он подошел к витрине и с удивившей ее небрежностью быстро набрал дюжину разных пирожных, заполнив ими коробку. Терпения-то ему хватало с избытком, и уж особенно при изготовлении своих шедевров.

– Tiens. On y va [123] . – По пути к выходу, он приложил к уху телефон. – Привет, парни, вы сумеете проехать сюда с фургонами?

Магали удивилась, но промолчала.

– Вперед, и, когда доберетесь, очистите тут все витрины, – распорядился он. – Может быть, это порадует и еще кого-то. Oui, bien sыr, а tout а l’heure. Restos du Coeur [124] , – коротко пояснил он Магали, пожав плечами и убирая в карман телефон.

123

Держи. Пошли (фр.).

124

Да, конечно, сейчас. «Ресто дю Кёр» (фр.).

Магали знала об этой благотворительной организации бесплатных столовых и передвижных продуктовых фургонов, которая подкармливала бездомных и голодающих.

– Похоже, ты с ними хорошо знаком.

– Ну да, они заезжают ко мне раза три в неделю. Я редко продаю не раскупленную за день выпечку. – Он опять пожал плечами, остановившись перед главным входом во двор дома Магали. – Сегодня им повезло, дары повалятся на них не только от меня, как манна небесная. И все благодаря снегопаду.

Лицо его на мгновение озарилось широкой улыбкой.

Она отвела взгляд, ее сердце вновь тревожно сжалось. Он взял ее спрятанную в перчатку руку и поднес кончик указательного пальца к кодовой панели.

Да он стремился сюда уже на площади Вогезов, подумала вдруг Магали. А не обратно в свою квартиру. Ему хотелось пойти именно к ней домой. Благодаря отсутствию каблуков на ее дурацких сапожках он довлел над ней с высоты своего роста, а глаза сверкали страстным желанием, побуждая набрать пальцами входной код.

Бросив на него прищуренный взгляд и просто испытывая досаду и пытаясь сохранить определенные границы на случай крайней нужды в уединении, Магали подалась вперед и прикрыла от него левой рукой кодовую панель.

– Мудро, Магали. – Теперь в его голосе проявилось резкое раздражение.

Как и ее тетушки, она совершенно не испытывала ложной скромности, но тем не менее что-то сейчас смутно тревожило ее. Снежное утро, его страстное нашептывание, пирожное в виде сердца, покорившее ее своей красотой, и при всем этом она пыталась скрыть от него входной код. Возможно, как раз из-за сокрушительного воздействия розового сердца десерта.

– Значит, мне отказано в том, что доступно любому разносчику?

– Разносчики меня не волнуют, – отозвалась она, запоздало сообразив, что такое признание вовсе не способствовало укреплению границ доступности.

Он бросил на нее изучающий взгляд, и выражение его лица смягчилось.

– Так я все-таки волную тебя? – пробормотал он, поднимаясь за ней по винтовой лестнице.

Журчание его голоса поднималось откуда-то с высоты бедер. Вероятно, лучше бы она надела длинное толстое пальто.

– Когда потеплеет и ты наденешь короткую юбочку с твоими замечательными ажурными легинсами, то позволишь мне, надеюсь, сопровождать тебя по этим лестницам в свою башню? – мечтательно произнес он, отчего ее ягодицы невольно сжались, а ноги задрожали от слабости.

Неужели она постоянно присутствует во всех его фантазиях?

Какая волнующая мысль.

Магали ничего не ответила, но ей вдруг пришло в голову, как ни странно, что нет никаких причин, способных помешать им видеться весной. Хотя сейчас уже середина февраля. И до тепла осталась всего пара месяцев. А она никуда не собирается уезжать из этого города, и он тоже…

Она озабоченно нахмурилась, удивившись своим фантазиям.

Трудно поверить в счастье, исходящее от другого человека, но… он, казалось, просто излучал счастливое сияние. И, заражаясь его настроением, Магали едва могла дышать, чувствуя, как сжимается сердце.

Он озабоченно глянул на дверь в квартиру и подергал ручку, желая убедиться, что на сей раз там хотя бы появился замок.

– Ну, Магали, sйrieux [125] , твой замок можно открыть одним пинком.

Филипп стоял у нее за спиной, протянув руки к двери, и она внезапно почувствовала, будто попала в какой-то заколдованный мир. Наполненный его величественной и реальной близостью, его присутствием здесь, возле ее двери. На их одеждах, уже теряющих резкие запахи заснеженных улиц, еще поблескивали растаявшие снежинки. По другую сторону двери пока еще находилось ее убежище, но с приходом Филиппа оттуда, безусловно, улетучились и холод, и одиночество.

125

Серьезно (фр.).