Французская защита

Сегодня он было уверен, что Одинцов обязательно попадется в расставленную им и Буреем дебютную ловушку. Уж слишком искренним выглядел претендент во время совместного анализа перед партией.

— Я отвечаю! Он не свернет сегодня! Мы железно договорились! — испуганно заверял Яша, глядя в холодные глаза Быстрицкого. — Вот, в тетради все записано!

Помощник чемпиона передал информацию секундантам, те сверили ее с заранее подготовленными вариантами и доложили шефу.

Однако Виктор не появлялся в зале.

Зрители возбужденно загудели: что-то случилось!

Наконец, стрелка часов претендента, подобравшись к отметке 12, подняла к горизонтали красный флажок.

— Время! — громким возгласом зафиксировал судья результат несостоявшейся партии.

По всем правилам Одинцову за неявку на игру засчитывается поражение! Эта сенсационная новость мгновенно разнеслась по всему миру.

Однако вскоре всех еще больше потрясла следующая неожиданность.

Виктор ждал, когда в номер постучит его помощник. Но тот, словно почуяв неладное, не приходил.

Наконец, Одинцов увидел, как Яша появился возле отеля, держа в руках знакомую желтую тетрадь.

— Всё! Теперь мы можем прекращать нашу большую игру! — облегченно воскликнул он.

Симона с недоумением посмотрела на мужчину.

— Что это все значит? Когда, наконец, ты объяснишь мне свои поступки?

— Скоро! — и Виктор быстро вышел из номера.

Симона пожала плечами.

Спустя минуту она услышала громкий, визгливый голос Яши Бурея:

— Ты что?? Отдай мою тетрадь! Мерзавец! Это мои записи!!

Послышался звук оплеухи.

Секундант претендента, красный как рак, сидел на полу гостиничного коридора, держась рукой за левое ухо.

— Сколько тебе заплатили, Иуда?

— Я не виноват! Они мне угрожали! Это страшные люди!

Возбужденный Виктор ворвался в номер.

— Вот! Смотри! Все наши анализы он показывал чемпиону! Если бы я следовал этим якобы замечательным новинкам, то сейчас бы проигрывал матч!

— Что ты собираешься делать?

— Я же сказал! Мы заканчиваем большую игру! Я сейчас позвоню организаторам! Завтра соберу пресс-конференцию, где покажу журналистам видеоматериал. Как мой секундант передает этот талмуд помощнику чемпиона… И посмотрим, что они будут говорить…

— Но мы тоже играли нечестно… — произнесла девушка.

— Да. И это меня давно угнетало. Но я хотел довести свою идею до конца. И твой эксперимент с программой… Всё! Хватит! Игра показала, что «Си-Ма» просто великолепна! Ей нет равных! Мы сделали это, милая! И, если честно, я очень устал. Но самое главное — я не хочу больше тебя подвергать риску! Мне Женевьева хорошо объяснила, что нас ждет в случае провала! Понимаешь?

— Да, — тихо ответила любимая.

— И вообще… Наш успех, этот взлет, он как бы парил в воздухе, не имея под собой прочной основы. Мы словно построили сказочный город шахматной мечты. И, хотя он был прекрасен, все равно — это мираж… Я не имею морального права носить звание чемпиона мира, согласна? Он внимательно посмотрел на Симону. Та заметно побледнела.

— Что с тобой?

— Мне как-то нехорошо…

— Ладно, скоро всё пройдет! Я звоню!

И Одинцов с решительным видом снял телефонную трубку.

Абоненты на других концах провода были потрясены.

Виктор Одинцов отказывается от продолжения матча на первенство мира! Не объясняя причин!! Это же грандиозный скандал!! И неустойка в шестьсот тысяч долларов организаторам матча!

— Хорошо. Я согласен. Деньги переведу вам через неделю, — сухо попрощался Одинцов с главным устроителем поединка.

— Но почему? По каким причинам Вы не явились на четырнадцатую партию матча??

— По личным. Можете так объявить. Впрочем, завтра я соберу пресс-конференцию и расскажу о мотивах своего отказа от продолжения игры.

— Какие могут быть мотивы?? Вы уже не принадлежите себе!

— А кому я принадлежу?

— Всему шахматному миру! Он не поймет и не простит Вас!

— Простит. Быть может, я вернусь еще в шахматы.

— Когда же Вы вернетесь??

— А, допустим, десять или даже двадцать лет спустя. Как у француза Александра Дюма.

— Вы с ума сошли! Через двадцать лет вы не сможете так играть!

— Почему? Я думаю, смогу и даже еще лучше!

— Ну, право! У меня нет слов! Это похоже на безумие!! Спонсоры не переведут обещанные гонорары!

— Вы получите свои шестьсот тысяч. И заработаете на этом матче. Так что попрошу Вас выбирать выражения! Всего доброго!

— Алло! Женевьева? Здравствуй!

— Ты в первый раз позвонил мне! Здравствуй! Я, надеюсь, ты решил поступить разумно?

— Конечно.

— И как ты решил?

— Узнаешь из завтрашних газет.

— Не поняла? Что значит из газет?

— Тебе объяснить?

— Да.

— Я не стану продолжать этот спектакль.

— Как это понимать??

— Просто. Я уезжаю из Берлина. Не буду играть в шахматы. Вот и всё.

— А деньги?? Ты же останешься без всего!!

— Ну и что? Можешь рассказать всем о своем открытии. Но вряд ли тебе поверят. Несколько слов на кассете никогда не будут доказательством, это ты знаешь лучше меня.

— Ты идиот!! — заорала в трубку Женевьева. — У тебя мозги сделаны из соломы!!

— Разве? Неужели с такими мозгами можно было сделать то, что я, точнее мы с Симоной устроили в последние полтора года?

Француженка тяжело дышала в трубку. Она была близка к истерике. Но потом, совладав с собой, проговорила:

— Я всегда знала, что ты самый необыкновенный мужчина, которого только встречала в жизни. Больше у меня не будет такого…

Ты можешь спокойно доигрывать матч, я не выдам тебя. Верь мне.

— Нет, Женевьева, — устало произнес в трубку Одинцов, — уже поздно… Я благодарен тебе за то хорошее, что ты сделала для меня. Но и плохого было немало, согласна?

— Ты прав.

— Поэтому давай, восстановим как бы статус-кво. Считай, что я вышел из своей тюрьмы.

— Как это понимать?

— Просто. Я добровольно заточил себя в темницу. После того, как покинул Seine-Saint Denis.

— О чем ты?

— Она, эта темница, называется обман. И деньги, заработанные на этом обмане, уходят от меня. Я перевожу неустойку и остаюсь тем же бедняком, что и после выхода из французской тюрьмы.