Французская защита
Шрифт:
Но я теперь — свободен.
— Перестань! Давай встретимся и обсудим другие условия! — закричала француженка.
— Их нет, других условий. Прощай…
— Подожди! — закричала женщина. — Я хочу…
Услышав в трубке короткие гудки, Женевьева с силой швырнула ее на стол. Стаунтоновские фигурки, расставленные на доске в её номере отеля, полетели на пол…
…Через минуту женщина подняла голову, глаза, полные слез, увидели одинокую фигурку белого короля, стоявшего на самом крае доски.
— Это Виктор, — прошептала француженка, — как будто он один устоял… А все остальные — упали вниз. Боже,
Она вытерла слезы, взяла маленького короля двумя пальцами и поднесла к губам.
— Я еще увижу тебя… Хоть на полчаса, хоть на минуту… вдохнуть твой запах…
Она встала.
Подошла к окну.
Прислонилась лбом к стеклу.
Огни домов Берлина рассыпались желтыми пятнами, внизу сновали машины, прохожие торопились по своим делам.
Женевьева подняла голову и увидела в небе большую звезду. Несколько минут она пристально смотрела на нее, тихо шевеля губами, как будто разговаривая с ней.
Внезапно звезда, вспыхнув на мгновение, сорвалась с черного небосвода и погасла…
— Я успела загадать желание, — тихо проговорила француженка и впервые за этот день улыбнулась.
Симона лежала на постели.
Из ее закрытых глаз медленно текли слезы.
Она была счастлива.
Он отказался ради нее от всего!
Внезапно она снова почувствовала тошноту, прихлынувшую откуда-то снизу.
— Что с тобой? — спросил Виктор, входя в спальню.
— Ничего, устала, наверное, — виновато улыбнулась Симона.
— Скоро поедем в Москву, в нашу квартиру! Возле реки воздух намного чище, чем здесь или в Париже!
— Хорошо, я хочу туда…
— И мы долго-долго будем с тобой вдвоем! Заберемся на дачу, растопим камин, и будем сидеть, смотреть на огонь…
— Втроем, — еле слышно прошептала Симона.
— Как втроем? С кем? — озадаченно спросил мужчина.
— С ним, — в ее неповторимой улыбке он увидел новый оттенок, — с ним, мой любимый.
И она, взяв руку Виктора, приложила его ладонь к чуть заметно увеличившемуся животу.
— Слышишь? Ему там хорошо… Он под самой надежной защитой в мире.
— Французской? Или русской? — ошеломленно и одновременно счастливо улыбнулся мужчина.
— Нет, конечно… Глупенький ты! — Симона чуть крепче сжала руки Виктора. — Это совсем другая защита! Она называется — Любовь.
2005–2006.
Попутчик (рассказ)
Я дремал на верхней полке купе, когда он заглянул в открытую дверь и заинтересованно остановился в проходе напротив нас. Внизу, за столом, недавно освобожденным от всяческой дорожной снеди, хранящим еще запахи свежих помидоров, огурцов, лука, разлитого пива и характерного привкуса сорокаградусной, сидели мои попутчики.
Их было трое.
Один, солидный дядечка в шикарном спортивном костюме, расположился по центру нижней полки, подперев подбородок массивным кулаком и внимательно наблюдая за игрой, которая шла между двумя другими моими соседями.
Он изредка отпускал негромкие реплики в их адрес, важно морща при этом свой большой лоб.
Я
прислушался к разговорам внизу и, не глядя туда, понял, что мужики играют в шахматы.«О, Господи! — поморщился я про себя. — И они, эти фигуры, опять здесь»…
Я возвращался домой из далекого сибирского города, весь измочаленный этими шахматами. Устав от них до рвоты. Дело в том, что эта игра — моя работа.
Так уж сложилось в жизни…
Закончив тяжелый турнир полуфинала первенства России, где от меня частенько отворачивалась фортуна, я в очередной раз дал себе зарок не играть так часто в соревнованиях. Лёжа, под стук колес улыбался в приятной дреме, рисуя картинки предстоящего отдыха. И тут нате вам — опять эти характерные фразы, стук деревяшек о старенькую, потертую многочисленными «баталиями» доску.
— Шах грахлеру! — распалялся внизу игрок — молодцеватого вида мужичок лет сорока — сорока пяти. Я повернулся на бок и подвинулся к краю полки.
«Наверное, отставник, — подумал я, глядя на его военную рубашку без погон, — хм… а кто такой грахлер? — мысль немного встрепенулась после сонного блаженства, — странно, я подобного выражения не слышал еще. Хотя у народа, играющего в шахматы, столь богатая фантазия, что придумать могут всё что угодно…»
— Ушел! — воскликнул его соперник, весьма интеллигентного вида седовласый мужчина.
«Профессор» — так мысленно окрестил я его сразу, в первые минуты моего путешествия, когда мы неспешно располагались на станции отправления.
— Снова шах! — отставник явно входил в раж. Он мельком взглянул на меня, подняв голову, и, убедившись, что я не сплю, теперь уже не стеснялся и громко выражал свои эмоции.
«Профессор» неуверенными пальцами вновь взялся за своего короля.
— Ага… попался! — бывший вояка торжествующе потер ладонями. — Который кусался!
И радостно запел:
— …Эх — солнце ясное палит… эхх, в отпуск едет замполит, эххх!
«Мда, точно — замполит в отставке», — с некоторым раздражением подумал я.
— Вы закройтесь чем-нибудь, закройтесь! — не выдержал солидный дядя. Он явно болел за интеллигента.
Профессор неуклюже отпустил короля, и тот со стуком упал на деревянную доску. Водрузив его на место, седовласый взял коня и хотел, было, им защитить своего монарха.
— Эге! Так не пойдет! Вы за короля взялись — королем и ходить надо! А смыков нам здесь не нужно! — лицо отставника покраснело в праведном гневе. — На интерес же играем! Без смычков — с… без смычков — с…, дорогой товарищ!
И только тут я заметил два красных червонца, лежащих рядом с доской у окна купе.
«Да… а ничего, неплохие ставки, — машинально сработала мысль игрока.
Гмм… и слово «смык» знает. Означает он в переводе на обычный язык — желание взять ход назад. Значит — играет где-нибудь в блиц с такими же лохами».
Дело было во времена сильнейшего шахматного бума, бушевавшего в нашей стране. Когда шли исторические матчи Каспарова с Карповым. Народ разделился на два непримиримых лагеря. Одни, — большей частью молодежь и будущие «демократы», — болели за молодого Каспарова, другие — старшего возраста и «идейные», боготворили Карпова после его исторической «защиты преимуществ социалистического строя» в битве против «отщепенца» Корчного.