Французская защита
Шрифт:
«Что я? Так и буду ходить здесь как дурак? А, впрочем, может, и в самом деле я заслуживаю такого определения? Чем я лучше вот этих французи-шек? Плюнуть на все и пойти опять в ресторан, время еще есть!» Внезапно кто-то тронул его за локоть.
Одинцов резко обернулся.
— Ба! Кого я вижу! — воскликнул до боли знакомый мужчина. — Сосед по очереди!
«Интеллигент», который стоял сзади Одинцова на сдачу бумаг во французское посольство.
— Вот это встреча! — улыбаясь, воскликнул шахматист. — Никогда бы не подумал, что увидимся в Париже!
— Тогда
— Виктор!
— Гуляешь? Или даму присматриваешь? — хитро улыбаясь, спросил Вадим.
— Ну, как сказать… — немного смутился Одинцов, — пока гуляю…
— А что тут гулять? Надо атаковать французских мадмуазель! Раз и в дамки! — засмеялся новый знакомый.
— Да как-то непривычно так сразу…
— Давай вместе атакнем, а? — азартно предложил Вадим.
Одинцов не верил своим глазам. Таким строгим, суховатым показался ему этот человек в Москве.
И тут — на тебе…
Однако, почувствовав моральную поддержку, Виктор заметно взбодрился.
— Ну, давай, погуляем еще, посмотрим на них.
— А что смотреть? Вот видишь, как на тебя глядит блондинка в черных сетчатых чулках?
— Так уж и на меня? — возразил Одинцов, но, повернув голову в указанную сторону, понял, что Вадим прав.
— Именно! Я уж знаю в этом толк! — запальчиво проговорил соотечественник.
И тут же переменил тему:
— А ты по какому поводу во Франции?
Одинцов вкратце рассказал о своей новой работе. В его кармане лежали две тысячи франков — гонорар за сегодняшнюю партию.
— А я, брат, по линии туризма прибыл! Налаживаем, так сказать, контакты с местными туроператорами! Я старший менеджер одной московской конторы.
— Понятно, — проговорил Виктор и, словно помимо воли снова взглянул в сторону симпатичной блондинки.
Та внимательно смотрела ему в глаза.
Одинцов почувствовал прилив решимости:
— А ты сам, Вадим, уже здесь практиковался? — с некоторой долей ехидства спросил Виктор.
— Я? Если честно, то нет, — признался менеджер, — но все когда-нибудь надо делать в первый раз…
— Верно! — бодро отозвался Одинцов. — Так что пора атаковать на бреющем полете!
— Заметано, земляк! Сделаем таю ты берешь вон ту красивую блондинку, что пялится на тебя уже минут пять, а я подкатываю к ее подруге, брюнетке с большим бюстом. О’кей? По окончании… эээ… приключения встречаемся здесь в двадцать три нуль нуль!
— О’кей! Сверим часы!
И два новоявленных приятеля смело подошли к парижским путанам…
…Она поднималась вверх по крутой лестнице впереди Одинцова, плавно покачивая полными бедрами, затянутыми в красивые сетчатые чулки. Виктор, глядя снизу на ее ноги, короткую юбку, из под которой выглядывали черные трусики, испытывал ужасный приступ желания.
Они прошли через лабиринт узких проходов, миновали сидящего у входа молчаливого негра и теперь приближались к апартаментам блондинки.
На
третьем этаже девушка остановилась, порылась в сумочке и вставила ключ в замочную скважину.Одинцов вошел, и проститутка заперла дверь.
Виктор огляделся.
Половину маленькой комнатки занимала широкая кровать. Путана небрежно откинула тонкое одеяло, и Одинцов увидел, что постель застелена простыней абсолютно черного цвета. Напротив кровати на стене висело большое овальное зеркало, под ним стояла резная тумбочка с множеством ящичков.
— Ты немец? — по-французски спросила блондинка, приблизившись вплотную к Виктору.
— Нет, русский — улыбнулся Одинцов.
— О! — засмеялась проститутка. — Русские — сильные мужчины!
Потом помолчала и попросила деньги:
— С тебя триста франков, как договаривались.
Виктор достал из кармана три банкноты, протянул их девушке. Та подняла бумажки на свет, проверив водяные знаки, потом убрала деньги в сумочку.
И стала медленно раздеваться в двух метрах от Виктора.
Тот стоял, как завороженный наблюдая за француженкой.
— Вперед, вперед! — жестом руки девушка подбодрила его, снимая с себя тонкие трусики.
Одинцов быстро обнажился, повесив одежду на стоящий рядом с зеркалом стул.
Они стояли голые друг напротив друга и молчали…
Француженку можно было бы назвать красивой, но все впечатление портило холодное выражение ее зеленых глаз.
Кровь сильным потоком пульсировала по телу мужчины.
Наконец, девушка начала действовать…
Она нагнулась и проворно одела резинку. Потом поцеловала внизу и потянула Виктора на кровать.
Он лег на черную простынь рядом с ней и попытался погладить ее кожу между ног.
Девушка решительным жестом отвела руку Одинцова и знаками показала: трогать нельзя!
Он потянулся губами к шее путаны, но та опять резко дернулась: целовать нет необходимости!
И показала на пальцах, дополняя знаки простыми фразами: первые пять минут минет, остальные пять — классический секс…
Одинцов на секунду растерялся:
— Какие пять минут? Почему так мало??
Но голос пола, звенящий из его организма с сумасшедшей силой, дал о себе знать.
Едва проститутка припала губами к его закованному в резиновую броню внушительному достоинству, он, теперь уже в ответ на ее запреты, резко покачал пальцем у нее перед глазами и рывком перевернул женщину на спину
Та от неожиданности вскрикнула.
Одинцов вонзился в нее с яростью разгневанного испанского быка. Блондинка вначале охнула, потом, сжав губы, отвернула глаза к стене.
Ее голова качалась в такт движениям мужчины. Одинцов видел во взоре путаны остекленело-пустое безразличие. Это его раззадорило и одновременно разозлило. Действие красного вина, выпитого в ресторане, сильно подогревало настроения.
Он усилил амплитуду движений, приговаривая сквозь зубы:
— Ну, будешь долго теперь помнить русского мужика! Вот тебе, вот!