Франкенштейн (илл.)

Генри Клерваль — новая жертва!

ГЛАВА 18. В тюрьме

Тюрьма. Горячечный бред.

Следующие два месяца провел я в тюрьме, в бреду и горячке. Я чуть не умер тогда. Мистер Кервин мне потом рассказывал, как я метался и взывал к тюремщикам, которые, разумеется, сочли меня буйно помешанным. Я непрестанно винил себя в гибели моего брата, моего друга Жюстины и вот теперь еще Генри.

Я просил всех вокруг мне помочь разделаться с кем-то, кого я называл «враг». Меня часто мучили кошмары, и тогда я кричал в ужасе, что «враг» сжимает пальцами мою шею, хочет меня задушить!

Когда горячка оставила меня и я выздоровел, я увидел, что лежу в жалкой камере с зарешеченными окнами. Какая-то старушка спала на стуле подле моей постели.

— Кто вы? — спросил я, разбудив ее своим вопросом.

— Меня наняли тебя выхаживать, — ответила она неласково, — хоть и не знаю, зачем надо тебя выхаживать, ведь тебя еще не наказали как следует за то, что ты, говорят, человека убил.

Я отвернулся от бесчувственной женщины, но потом понял, что никто не станет заботиться об убийце, кроме разве что палача, которому заплатят за то, что он меня повесит.

Скоро я узнал, однако, что мистер Кервин был очень добр ко мне, пока я болел. Он посылал ко мне доктора и сиделку. Он часто меня навещал, как ни трудно ему было слушать бред того, кого считал он убийцей.

«Кто вы?»

Однажды, когда я уже настолько окреп, что мог сидеть на постели, мистер Кервин зашел в мою камеру. Придвинув стул поближе ко мне, он спросил:

— Чем я мог бы облегчить вашу участь? Я заглянул в его добрые, сочувственные глаза и сказал:

— Благодарю вас, сэр, но только смерть одна может меня утешить. Только смерть может избавить меня от мучений.

— Не теряйте надежды, юноша. Из бумаг в вашем кармане я узнал, кто вы такой и кто такие ваши родные в Женеве.

Я весь задрожал при упоминании о моих родных.

— О Господи! — вскрикнул я. — Что с ними случилось? Неужели там опять произошло убийство?

— Родные ваши в добром здравии, — уверил меня мистер Кервин и прибавил с улыбкой: — А к вам гость!

Я испугался худшего — враг здесь, он явился мучить меня рассказом об убийстве Генри! Я заслонил глаза руками и крикнул:

— Нет! Ни за что! Не пускайте его ко мне!

«Не пускайте его ко мне!»

Мистер Кервин поднялся на ноги и посмотрел на меня в изумленье.

— Может быть, вы и впрямь виновны, Виктор. Я-то думал, что вам приятно будет повидать своего отца.

— Моего отца! — крикнул я.

И мистер Кервин пошел к двери и ввел моего отца ко мне в камеру.

Радость моя не имела границ. Ему с трудом удалось перебить мои излияния для того, чтобы сообщить, что Элизабет и Эрнест — оба вполне здоровы. Я был слишком слаб, а потому он не оставался у меня долго и скоро ушел.

В течение следующего месяца отцу и мистеру Кервину удалось собрать свидетельства жителей того островка, где я прежде жил, что в ту ночь, когда убили Генри, я находился там, а вовсе не в Норвегии. Таким образом невинность моя была доказана и меня выпустили из тюрьмы.

Я знал, что должен тотчас ехать в Женеву, чтобы защитить тех, кого я люблю, и уничтожить чудовище, которое сам же и создал. Отец тревожился о том, как я перенесу столь долгий путь после болезни. Я был очень слаб. Я исхудал, превратился в скелет, и меня все еще терзали приступы горячки. Но я так рвался поскорей покинуть Ирландию, поскорей уехать в Женеву, что отцу пришлось, наконец, уступить.

«Отец!»

За тот месяц, что он провел в Ирландии рядом со мной, он много раз слышал мой навязчивый бред. И хотя он приписывал его горячке, его смущала странная настойчивость, с какой я обвинял себя в гибели Уильяма, Жюстины и Генри.

— Милый сын, — сказал он мне, — молю тебя, перестань так горько каяться. Ты в этих страшных смертях не повинен.

Я промолчал, я не хотел обременять его своей страшной тайной. А мне так хотелось кому-то довериться!

< image l:href="#" title="«Милый сын, ты не виноват!»" />

«Милый сын, ты не виноват!»

ГЛАВА 19. Счастливая свадьба

Письмо напоминает Виктору об угрозе.

В самый день отъезда нашего из Ирландии, я получил письмо от Элизабет. Она писала о своей любви, но предлагала освободить меня от данного ей слова, ведь столько лет прошло!

В такой свободе я совсем не нуждался. Я попрежнему любил ее всем сердцем и больше всего на свете хотел жениться на ней. Но письмо это напомнило мне об угрозе, которую я старательно гнал от себя… угрозе чудовища — «Я буду с тобой в твою брачную ночь».

Я отложил письмо и подумал: «Если в эту ночь он задумал разделаться со мной — что ж, так тому и быть. Без отчаянной борьбы я не сдамся. Если враг одолеет — я умру и наконец обрету покой. Если верх одержу я — он будет мертв, а я свободен и счастлив.

Еще я решил, что вскоре после свадьбы я открою свою страшную тайну Элизабет. Между нами не должно оставаться никаких тайн, как бы они ни были страшны.

Едва мы с отцом вернулись в Женеву, мы стали готовиться к свадьбе. Сначала Элизабет была безраздельно счастлива, но скоро мои приступы тоски стали тревожить ее.

Я старался ей объяснить, что нечто в самом делетревожит меня и, чтобы ее утешить прибавил:

— Мне не хочется тебя обременять этими заботами. У нас так много хлопот перед свадьбой. Но обещаю тебе — когда ты станешь моей женой, я все тебе расскажу.