Фрау Шрам
Шрифт:
После появления "пидора с "Голоса америки"", - тут же, без инфернальных проволочек вселившегося в манекен, - Марик свою бывшую супругу стал величать не иначе как "эта сучка из Харькова".
– Слушай, - говорю я, - а почему ты не женился на нормальной американке?
– Потому что "нормальная" американка - это миф!! "Нормальных" американок не бывает в принципе!!!
– Значит, - говорю, - "эта сучка из Харькова" лучше.
– С этой сучкой из Харькова я хоть два года по-человечески прожил, пока она не решила с моей дочерью поехать к своей маме во Флориду.
– Неожиданно для меня в
– Слушай, а как твой отец?
– вдруг проявляет интерес Марик. Мне кажется это странным: между ними никогда не было взаимной симпатии.
– Как ему без моря в Москве?
– Вот именно что - без моря, без "Литературного Азербайджана"...
– ... ну, о матери твоей я больше тебя знаю, - перебивает он.
– В каком смысле, - спрашиваю, а сам чувствую, как начинает гореть лицо: мне показалось, он потому лишь спросил об отце, чтобы потом переключиться на мать и сказать то, что сказал.
– Да так, пьяный разговор... не бери в голову.
– Что значит "пьяный разговор"?! Начал - говори.
– Подожди, у меня есть классная еврейская водка... кошерный продукт... цимес...
– он попробовал встать, я поймал его за запястье, крепко сжал и потянул вниз.
– У матери твоей... роман с Зауром-муаллимом. Уже давно.
Он не произнес еще этих слов, а я уже знал, что он скажет. Так бывает.
– Ты мне этого не говорил - я не слышал, - и отпускаю его руку.
– Что ж, если тебе так легче будет ...
– А тебе станет хуже от того, что мне будет легче?!
– Ты мне этого не говорил - я не слышал.
– Он поднимается за водкой.
Уже когда в бутылке оставалось на донышке, и Марик переключился на свою жену, я забеспокоился, что начинаю очень быстро хмелеть, даже подумывал, как бы незаметно пропустить пару рюмок или пить, но оставлять половину, теперь же я совсем отрезвел, я был трезвее себя, пришедшего сюда, себя, приехавшего в этот город, я был трезв так, как не бывал, будучи абсолютно трезвым, правда, молниеносное отрезвление далось мне ценою страшной головной боли. А еще этот убийственный запах маринованного чеснока и краски!
Когда Марик вернулся с израильской водкой в руках - не хашимовские ли запасы он так бомбит?
– я задал ему самый важный для меня теперь вопрос, вопрос вопросов.
– ...Он занимается тем, чем занимаются все манекены, - ответил мне Марик.
– А если серьезно?
– я махнул стопку, не дожидаясь его: судя по лицу друга, беспрестанному похрюкиванию и поглядыванию на манекен, он, кажется, готовил для меня, неожиданно протрезвевшего, умный ветвистый тост.
Марик обиделся.
– А если серьезно, идем покажу. Идем, идем...
– Он буркнул себе под нос что-то, разом перечеркнувшее его планы, и тоже прикончил стопарь в одиночку.
Мы снова в комнате с фотокартинами.
Темно. Марик включает свет, подсаживается к письменному столу и подзывает меня. Достает из конверта дискету, вставляет в дисковод...
Компьютер для меня - был и остается китайской грамотой. Бывало, в Москве придет Нина Верещагина ко мне на Патриаршие, откроет пафосно свой ноутбук, а я смотрю в электронный текст и не вижу ни зги, ни аза не понимаю; Нина возмущается, Нина злится, Нина обзывает меня Маугли, но я никак не могу себя пересилить. Теперь же мне казалось, что я ни на гран не отстаю от программиста из Детройта.
– Ну, вот, возьмем хотя бы относительно новый кредитный
договор, - Марик разворачивает листы, чтобы мне было удобней читать, - предмет договора прост, ты сейчас сам все поймешь. Сейчас, сейчас...Я читаю.
"Коммерческий банк МЮСТЭГИЛЛИК, в дальнейшем - БАНК, в лице..."
– Выходит, председатель совета директоров банка у нас Заур-муаллим?!
– Да, он у нас тут главный... мюстэгил[1].
[1] Независимый. Мюстэгиллик - независимость (азерб.).
"...действующий на основании устава с одной стороны, и ТОО "Экологическая продукция "Севинч"", именуемое в дальнейшем ЗАЕМЩИК, в лице..."
– А почему "Севинч"? Кто такая Севинч?
– Вторая жена Хашима. Фиктивный генеральный директор предприятия, как бы мой непосредственный начальник.
– Что это за мода такая здесь царит, называть магазины, фирмы, банки именами своих возлюбленных и жен?
– Азия-с, мой дорогой, Азия-с.
БАНК предоставляет ЗАЕМЩИКУ кредит в долларах США со взиманием 25 (двадцати пяти) процентов годовых на сумму..."
Когда я вижу, какую сумму берет в кредит этот самый ЗАЕМЩИК, я вдруг вспоминаю Людмилу, бедную-бедную Людмилу с ее китайскими фонариками московского производства; я вспоминаю свои самые голодные, самые черные дни в Москве, Нину, мою Нину, страшно богатую до этой минуты и враз обнищавшую после, я вспоминаю, и мне почему-то становится смешно.
Марик, конечно же, не понимает, над чем я покатываюсь со смеху, он думает, что я смеюсь над чем-то другим и тоже начинает смеяться.
– Ну и как тебе?!- он закуривает свой душистый сладковатый "Кэмел" и продолжает листать прилежное (на трех языках: русском, азербайджанском и английском) технико-экономическое обоснование. Вероятно, им самим и составленное или при его непосредственном участии.
Марик смеется: он не заметил, что я перестал поддерживать его смех, он пока еще в мониторе, он еще не повернулся, еще не взглянул на меня.
– Танин отец - важная персона в Москве, в минобороне, сечешь узор?.. Живет в высотке на Баррикадной...
– ... подъезд со стороны американского посольства, - добавляю я.
Его - словно током.
Теперь он уже не смеется. Жалкий стал. Смотрит в глаза...
– Значит, ты все-таки знаешь Таню.
– Он от своей же сигареты закуривает новую.
Я никогда не думал, что он такой ревнивый!
Рассказываю ему, как больше двух лет назад Ирана приезжала в Москву оформлять визу (Марик качает головой, верит, что не вру, он даже хочет что-то сказать, но откладывает на потом), остановилась она у каких-то знакомых в высотке на Баррикадной, я подошел к подъезду со стороны американского посольства, чтобы забрать у нее посылку от мамы, для пущей убедительности не забываю и важную деталь - скрученная бечевка больно врезается в пальцы; рассказываю я и при каких таких обстоятельствах познакомился с Таней, как должен был передать "очень важные" документы Иране в Баку.
Он говорит отрывисто, клочковато, то ли не хочет мне многое открывать и сам себя на ходу редактирует, то ли уже порядком пьян, то ли и то и другое вместе.
Он рассказывает мне, как выглядит сам банк, какая обстановка там царит (псевдодомашняя), на какой машине ездит начальник кредитного отдела, а на какой первый секьюрити, бывший сотрудник ОМОНа, мастер спорта по стендовой стрельбе, - оказывается старший брат охранника из "Сааба", тоже бывшего омоновца, изгнанного оттуда за невиданный садизм.