Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

Я мчусь в свою каюту за саблей: реальный я представления не имею, в какую сторону надо ею махать, но я же прошёл через виртуализатор!

— Эй, вы, дети свиньи! Помесь черепахи с кашалотом! — ору я. — Ублюдки старой крысы от верблюда! Живо наверх!

Вот что значит рык капитана! В момент вся эта пьяная братия трезвеет и послушно выскакивает с нижней палубы.

— Куда? — свирепею я и без счёта наношу удары рукояткой сабли по головам, одновременно щедро раздавая пинки. — Ползком! Ползком, щучьи дети! Вдоль бортов! Они не должны знать, сколько нас! Притаиться и ждать! И пусть только хоть одна каракатица посмеет поднять голову над бортом — вмиг снесу!

— Открыть пушечные порты! — слышу чёткий и уверенный голос ещё недавно в усмерть пьяного канонира.

— Не сметь! — реву я. — Никаких пушек! Корабль топить нельзя! Будем драться в рукопашную! Зарядить пистолеты! Приготовить кортики! Всем ждать!

На этом ресурс моих эмоций заканчивается и следующую фразу произношу уже почти по-человечески:

— Слушайте, так у меня всё-таки есть шкипер?

— Так точно, сэр! — отзываются сразу трое.

— Так поставьте хоть кого-нибудь к штурвалу! А то ведь плывём чёрт знает куда!

— Будет исполнено, сэр! — рявкает трио голосов. — По каким румбам прикажете плыть?

Я отмахиваюсь, что можно понять и как «отстаньте» и как «по каким угодно».

Не знаю, как моя команда, а сам я ужасно волнуюсь. Что за чёрт? На компьютере я проходил эту стадию 14 раз. С первого раза до последнего со стопроцентным успехом. А сейчас меня даже трясёт.

Пиратский корабль уже совсем близко, и я могу разглядеть на нём почти всё: и «Весёлого Роджера», и зверские лица пиратов, и отвратительную рожу атамана… Не вижу только Клару. Вот дьявол: их корабль тоже трёхмачтовый! Которая из них — грот? Тут меня осеняет.

— Шкипер!… Вот ты, который слева… Почему у нас грот-мачта покосилась?

Я прослеживаю направление его взгляда. Ага, значит, эта: средняя и самая высокая. Раздражённо машу рукой на его недоумённое «Никак нет, сэр!», хватаю подзорную трубу и смотрю. Вот она. Клара. Ох, да твою же в тридцать блейнов через восемь джейсонов в центр Млечного пути! Она и в самом деле полуобнажена!

И я отхожу от того варианта, который у меня с блеском откатан на компьютере.

— Рулевой, оверштаг! Марсовые, наверх! Поднять все паруса! Приготовить крюки: мы сами идём на абордаж!

Откуда у меня прорезались все эти слова, не знаю, и задумываться некогда. Мы разворачиваемся, и мои охломоны, не дожидаясь моей команды, вскакивают на ноги, громко крича и потрясая тесаками. У пиратов явная паника, они даже пробуют развернуться, чтобы уйти, но такое-то точно в игре не заложено!

— Рулевой! — реву я. — К судну по касательной… тьфу ты, Господи! В общем, мягче! Борт в борт!

Получилось не очень мягко, но терпимо. Крючья переброшены и закреплены, я не глядя вырываю у кого-то из своих тесак и с ним и с саблей первым прыгаю на палубу пиратского корабля.

Теперь я холоден и расчётлив. По-видимому, моя импровизация с абордажем ничего в игре не поменяла, и я точно знаю, что надо делать: я должен победить атамана, тогда и битве конец. Полосуя с обеих рук направо и налево, выскакиваю в центр палубы перед рубкой.

— Смоук! — реву я. — Где ты, подлая душа? Иди ко мне, трус!

Тут же в падении прыгаю влево, переворачиваюсь через левое плечо и снова вскакиваю на ноги. Вовремя: на то место, где я только что был, с крыши рубки спрыгивает Смоук. Не сделай я свой манёвр, он прыгнул бы мне прямо на плечи, а так — промахнулся. Он передо мной. Отшвыриваю в сторону тесак и скрещиваю с ним саблю. Нанося удары, он начинает меня теснить — ничего, в начале так и положено. Вот, вот, сейчас… Отклоняюсь корпусом вправо, он промахивается со своим колющим ударом, я мгновенно бью по его сабле сверху и одновременно наношу удар ногой в пах: приём вдохновения, на компьютере я такого не делал! На импровизации мне сегодня везёт: он роняет саблю, хватается руками за… ну, где ему больно, и изумлённо таращится на меня.

Я упираю конец сабли в его горло.

— На колени!

Он покорно выполняет моё требование, и вся моя команда разражается криками восторга.

— Повязать мерзавцев! — коротко бросаю я, швыряю в сторону саблю, разворачиваюсь и иду к Кларе, а чтобы её не смущать, смотрю в сторону. Никаких ударов сзади или выстрелов в спину не боюсь: это же всё-таки игра, и здесь такого не бывает.

Оказавшись перед Кларой, поворачиваюсь к ней спиной и закрываю своим телом. Передо мной снова вся моя команда и повязанные пираты. Ухмыляются, конечно, негодяи: они-то глаз не отводили!

«Надо было дать Блейну по морде», — запоздало думаю я. Игра игрой, но каково женщине стоять в таком виде перед сворой ублюдков? Снимаю с себя капитанский кафтан и прикрываю им Клару, придерживая его руками, затем оборачиваюсь к команде.

— Эй, ты! — киваю одному из шкиперов. — Подойди сюда и держи!

Никогда не думал, что могу разговаривать с таким хамством. Может, я перед Кларой рисуюсь?

Шкипер послушно подходит и придерживает кафтан, пока я, вырвав у него тесак, перерезаю верёвки. Потом отталкиваю шкипера и накидываю на неё кафтан уже нормально.

— Не очень-то ты торопился, Фрэнк! — сердито говорит Клара. — Я простояла так несколько часов!

Я мог бы ей сказать, что с такими претензиями нужно обратиться к Блейну, но молчу. Что тут возразишь — она права. Какого чёрта я пошёл на контр-абордаж чуть ли не в последний момент? Можно это было сделать и раньше. Поэтому просто снова поворачиваюсь к команде и сверлю всех свирепым взглядом.

— Какого чёрта уставились? — продолжаю злобно хамить я. — Что, заняться нечем? Корабль ваш — грабьте!

И не обращая внимания на их радостный рёв, обнимаю Клару за плечи и увожу вниз. Мы подходим к каюте Смоука, я открываю дверь, запускаю внутрь Клару и киваю ей на один из сундуков:

— Здесь у него куча всякой женской одежды, подбери себе что-нибудь.

И, прикрыв дверь, выхожу. Чёрт. Очень хочется курить, а моих «Моррис» в виртуальности нет. «Наверное, у Смоука где-то есть трубка и табак — не зря же его так зовут», — думаю я и опять с запозданием: что-то у меня с реакцией не так. Ждать придётся долго: там ведь женщина одевается. «Чем меньше женщина собирается на себя надеть, тем больше времени ей для этого нужно», — вспоминается мне, и эта фраза меня утешает: не думаю, что Клара после стояния у грот-мачты в таком виде захочет на себя надеть мало, значит, всё произойдёт относительно быстро.

И в самом деле, проходит вряд ли больше часа, когда приоткрывается дверь, и я слышу её голос:

— Фрэнк, зайди сюда!

Я захожу. Наверное, она позвала меня, чтобы спросить, идёт ли ей этот наряд — женщины всегда об этом спрашивают, хотя наше мнение их не интересует. Им просто надо увидеть нашу реакцию — вот и всё.

Моя реакция такая, что Клара даже краснеет.

— Тебе нравится? — спрашивает она, поворачиваясь в стороны.

Есть такой фильм — «Римские каникулы» с Одри Хепберн в главной роли. Клара сейчас изумительно похожа на неё. Нет, не красотой — Клара красивее — а обаянием. Она вся буквально светится изнутри. Одежду её описывать не буду: мои таланты в этой области вы уже знаете. Скажу просто, что платье светло-голубое и длинное. Вот разве что декольте… Теперь уже краснею я и отвожу глаза.