Фрикомыслие. Нестандартные подходы к решению проблем

Как пошла учеба у новоявленных очкариков? Дети носили очки в течение года, и результаты тестов по его итогам показали, что они усвоили на 25–50% больше материала, чем их сверстники, которым не исправили зрение. И все это благодаря 15-долларовым очкам! Мы не беремся утверждать, что решим все проблемы образования, если раздадим очки школьникам, — вовсе нет. Но если вы возьметесь за большую проблему, история с очками напомнит вам о том, что в каждой крупной задаче есть проблемы поменьше, которые очень легко пропустить[12].

Еще одно важнейшее правило детской мысли — не бояться очевидного.

Нас вдвоем часто приглашают встретиться с представителями компаний или организаций, которым нужна помощь извне в решении тех или иных проблем. Обычно до встречи мы почти ничего не знаем о том, как устроен их бизнес. В большинстве случаев, когда нам удавалось помочь, идея решения рождалась в первые часы разговора: будучи в полном неведении, мы задавали вопросы, о которых сотрудники компании даже не задумывались. Точно так же, как люди не желают признавать свое незнание, они хотят выглядеть умнее и не любят задавать простые, наивные вопросы или указывать на решение, лежащее на поверхности.

Идея связать преступность и аборты, о которой мы говорили раньше, пришла к нам, когда мы просто разглядывали обычные цифры в «Статистическом обзоре Соединенных Штатов Америки» (такие книги экономисты обычно листают с ухмылкой).

О чем говорят цифры? Они лишь показывают, что за десять лет число абортов увеличилось — от буквально нескольких до 1,6 миллиона в год. Причиной тому стало решение Верховного суда по делу «Роу против Уэйда», которое легализовало аборты в 50 штатах. Обычный взрослый человек, увидев такой резкий рост, наверняка стал бы оценивать этические и политические последствия. Но первой реакцией ребенка скорее всего будет: «Ух ты! Больше полутора миллионов — это очень много. Наверное, это должно повлиять на что-то…»

Если вы захотите непредвзято взглянуть на очевидные вещи, вам придется задавать вопросы, которые другие люди обычно не задают. Почему четвероклассник в разговоре кажется умницей, но не может ответить ни на один вопрос, написанный на доске? Безусловно, вождение в нетрезвом виде опасно, но как обстоят дела с пьяными пешеходами? Если язву вызывают стресс и острая пища, почему она появляется и у тех, кто живет безмятежно и питается правильно?

Как часто говорил Альберт Эйнштейн8, все должно быть изложено так просто, как только возможно, но не проще. Это очень красивый способ подступиться к проблемам, которые мучают современное общество. Мы отдаем должное тем сложным процессам, которые обеспечили такой мощный технологический прогресс, но в то же время бесконтрольный рост сложности сбивает нас с толку. Соблазниться сложностью очень легко, но в простоте есть своя добродетель.

Давайте ненадолго вернемся к Барри Маршаллу9, нашему герою-австралийцу, глотавшему бактерии, чтобы разгадать загадку язвенной болезни. Его отец, как вы помните, был инженером; он работал на птицеферме, на китобойном судне и много где еще. «У него в гараже всегда были ацетилен, кислород, электрооборудование, станки», — вспоминает Барри. Некоторое время семья жила рядом со свалкой металлолома, где было множество останков военной техники. Маршалл ковырялся там без устали. «Вы могли найти там старую торпеду, красивые маленькие моторчики, зенитные орудия — вы могли там все потрогать, посидеть рядом и покрутить ручки».

Большинство сокурсников Маршалла по медицинскому факультету были родом, как он обнаружил, из семей адвокатов или топ-менеджеров и воспитывались соответствующим образом. Почти никто из них, по словам Маршалла, «не играл в детстве с электроприборами, лампами, шлангами и насосом». Умения и навыки, полученные в мастерской отца, очень пригодились Барри, когда нужно было пропускать электрический ток через лягушку.

Эта разница в воспитании определила и взгляды Маршалла на человеческое тело. В многовековой истории медицины бывали славные моменты озарения. Несмотря на кажущуюся неоспоримой научность, в основание ее были заложены и богословие, и поэзия, и даже шаманизм. В результате тело нередко воспринимали как чудесный сосуд, наполненный нематериальным человеческим духом, и устройство его поэтому считали крайне сложным, до какой-то степени недоступным пониманию. Маршалл же, наоборот, смотрел на тело как на некую машину — без сомнения, удивительную, но функционирующую на основании законов механики, химии и физики. Хотя тело очевидно сложнее, чем старая торпеда, тем не менее его можно разобрать на части, починить и в некотором смысле снова собрать.

Также Маршалл не забыл о том очевидном факте, что в животах его пациентов-язвенников существует огромное число бактерий. В то время было общепринятым считать, что из-за высокого содержания кислоты бактерии в желудке жить не могут. Но они там все-таки жили. «Когда ученые видели их в микроскоп, они тут же тщательно промывали препарат, чтобы лучше рассмотреть собственно клетки желудка, — говорит Маршалл. — Они просто игнорировали эти бактерии, населявшие стенки желудка».

И тогда он задал красивейший в своей простоте вопрос: какого черта эти бактерии тут делают? Задав его, он смог установить, что причина язвы не в упадке человеческого духа. Язва стала обычной прогоревшей прокладкой, которую легко починить, если знаешь как.

Вы наверняка заметили одну общую черту в рассказанных нами историях о язве, хот-догах и слепой дегустации вина: люди, решившие во всем этом разобраться, приятно проводили время в ходе своих исследований. Фрики любят повеселиться. Это еще одна веская причина, чтобы думать как ребенок.

Дети не боятся любить то, что они любят. Они никогда не скажут вам, что хотели бы послушать оперу, когда им хочется поиграть в видеоигры. Они не будут притворяться, что им нравится собрание, если на самом деле им хочется встать и побегать. Дети в восторге от своей храбрости и очарованы миром вокруг них, они неутомимы в поисках развлечений.

Но одна из самых странных особенностей развития человека заключается в том, что все эти детские черты таинственным образом исчезают, когда ему исполняется 21 год.

В некоторых областях человеческой деятельности практически запрещено веселиться или даже делать вид, что тебе весело. Одна из них — политика, другая — академическая наука. И хотя некоторые компании добавляют в свою работу элементы игры, у бизнеса по-прежнему аллергия на веселье.

Почему многие так сурово хмурятся, когда речь заходит о веселье? Не исключено, что из-за страха показаться несерьезными. Но мы можем сказать со всей достоверностью: между серьезностью и тем, насколько хорошо вы делаете свое дело, нет взаимосвязи. И более того, есть основания полагать, что верно как раз обратное утверждение.

В последнее время был всплеск исследований, посвященных работе экспертов10. Ученые пытались установить, как люди становятся мастерами своего дела. Что же самое главное обнаружилось? Врожденный талант сильно переоценен: те, кто достиг совершенства, будь то в гольфе, хирургии или игре на фортепьяно, чаще не считались самыми талантливыми в детстве. Они стали профессионалами, постоянно практикуясь. А можно ли всю жизнь заниматься каким-нибудь делом, если оно не приносит радости? Наверное, но ни один из нас двоих на это не способен.

Так почему же радость так важна? Потому что, если вы любите свою работу (или художественную самодеятельность, или семейный досуг), вам будет хотеться заниматься ею больше и больше. Вы будете думать о ней перед сном и сразу после пробуждения, ваш мозг будет постоянно включен. Если вы настолько увлечены, вы на несколько кругов обгоните тех, кого природа наградила талантом. Наш собственный опыт говорит, что лучший показатель будущего успеха молодых экономистов и журналистов в том, насколько они любят то, что делают. Если они относятся к своей работе только как к работе, то вряд ли преуспеют. Но если они пришли к убеждению, что регрессионный анализ или беседы с незнакомцами — самое веселое времяпрепровождение, у них есть неплохой шанс.