Фростпанк

— Нет, я не могу лгать, Джон, — внезапно сказал Чарли и выступил вперёд, тем самым привлекая к себе всеобщее внимание.

— Чарли, мы же договаривались… — процедил зло бригадир.

— К черту договоренности!

— Не горячись, мальчик!…

Олбрайт подался к напарнику, но тот тут же отстранился, явно желая договорить до конца.

— Нет, приятель! Очень сожалею, но нет! – словно обезумев прокричал он. – Я поклялся говорить людям правду, я стал разведчиком, но я не нанимался в самоубийцы. Верно, мы нашли этот город! Но мы не увидели там ничего кроме смерти. Более трехсот человек замёрзли, потому что их генератор взорвался!

Люди с ужасом смотрели на разведчика не веря своим ушам. Да нет, не может быть! Сказки! Однако чем дольше вглядывался Биф в обезумевшего разведчика, чем больше всматривался в растерянные, изможденные глаза главы группы, тем глубже закрадывалась в душу тревога, тем ясней становилось — нет, всё это —вовсе не сказки; вся эта жуть, весь этот ужас — взаправду.

— Здесь нет спасения! — зловеще сказал Чарли. — Всё, с чем мы сталкивались ранее, не более чем прогулка по сравнению с морозным адом ожидающим нас впереди! В последней записи американцев говорилось, что столбик термометра опустился ниже семидесяти градусов! Самое лучшее для нас было бы убраться из этого пекла; если же мы останемся, то нам тут конец – это уж точно. Мы должны вернуться в Лондон пока новая буря не превратила нас в Нью-Бостон! Я клянусь вам! Мы видели этот ужас своими глазами!

— Это правда? Он говорит правду, Олбрайт? Сколько нам осталось?

Перед глазами Джона Олбрайта вспыхнуло воспоминание. Последние слова умирающего американца, встреченного ими на пути:

«Нью-Бостон мертв… Все погибли… Нет надежды выжить в этой проклятой пустоши. Вы все обречены. Вам нужно бежать!» — это были его последние слова.

— Месяц, возможно меньше.

Сказанное повергло жителей города в ужас, и обстановка начала накаляться. Казалось, кто-то вот-вот вспылит, но Биф разрядил ситуацию, завершив разговор.

— Мы многого добились за это время, — сказал он. — Как и многие другие города Лондон мертв! И вы это знаете! Теперь у нас есть автоматон и нет другого выбора кроме как готовиться к буре. Если это правда… никто не успеет добраться до Лондона! Поэтому возвращайтесь на свои рабочие места и ждите дальнейших указаний!

Возмущенный до глубины души, Биф смерил Чарли презрительным взглядом, сунул руки в карманы, повернулся спиной к испуганным горожанам и зашагал прочь по деревянному тротуару.

— Следуй за мной, старина, — бросил через плечо Джону. — Боюсь ваша работа ещё не окончена…

Глава 3 Великая зима

Судя по замёрзшему океану, похолодание было повсеместным и, должно быть, почти уничтожило всю жизнь на поверхности. Единственными её оазисами могли быть: океанские глубины, города возле генераторов и естественные геотермальные источники. Человеческая цивилизация же сумела спастись благодаря выше названным паровым Генераторам, согревающим зону вокруг себя. Тем не менее, учитывая смертность в старых городах, то что многие так и не смогли иx покинуть (ввиду колоссальной стоимости генераторов и как следствие малое количество "тёплыx" городов), то что те, кто отправился на юг был сметён бурей, можно сделать вывод, что общее количество выживших вряд ли превышает миллион, а то и менее сотни тысяч…

15 июня 1830 год

Лондон

Ещё один день бунтов и грядущей революции…

Нежный, но настойчивый луч восходящего солнца отыскал щель между шторами и проник в спальню Бифа. Не привыкший просыпаться в этот час, герцог моргнул, сонно чертыхнулся, выгнул спину, спустил ноги с кровати, встал, набросил халат и раздвинул темно-красные занавеси.

Утро выдалось обманчиво великолепным — розовым, золотым, а там, где заря еще не успела прогнать прочь сумрак ночи, сиреневым. Распахнув окно, Биф расправил плечи, с наслаждением вдохнул соленый воздух, подставил лицо морскому ветру, который не замедлил взъерошить его чёрные волосы, вздыбившиеся во сне. Совсем рядом за эстуарием Темзы спокойно плескается море, а здесь, ещё один день в предверии страшного будущего…

Память о происходящем навевала грусть. Охваченный ею, Биф оперся о подоконник, вздохнул и, наконец, отвернулся от окна.

С тех пор как Додсон старший покинул этот мир, его сын, во всем подражающий отцу, лишился внутреннего стержня. Цель отца, вернее его мечта, всегда была связанна с равными правами для рабочих, в то время как правительство и буржуазия во всю давили на Додсонов, хотя и не имели явных доказательств их причастности к погромам Луддитов.

(Луддиты (англ. luddites) — участники стихийных протестов первой четверти XIX века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. С точки зрения луддитов, машины вытесняли из производства людей, что приводило к технологической безработице. Часто протест выражался в погромах и разрушении машин и оборудования.)

Время не стоит и чертовы машины уже повсюду. Буржуазия «отплатила» народу после последних выборов законом о работных домах, куда принудительно заключают безработных. В этих домах рабочих держат, точно в тюрьмах, в арестантских халатах, мужчин и женщин - отдельно. Людей заставляют делать тяжелую работу - дробить камни, рассучивать старые просмоленные корабельные канаты, отчего из-под ногтей идёт кровь. Эти дома прозвали «бастилиями для рабочих».

Англия на пороге революции. Народ требует поддержки, а он, несмотря на весь свой авторитет перед людьми уже год как закрылся в себе…

Внезапно Биф встрепенулся и изумленно округлил глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ему тут же вспомнился вчерашний разговор с Обрайтом (сейчас друг, вне всяких сомнений, собирается в новую экспедицию: с тех пор как учёные заметили странные изменения в климате, работы опытному проводнику прибавилось втройне), рассказ о его визите на Север и последующих тревогах. «Помнишь того чокнутого учёного? Снизерс кажется, — сказал Олбрайт. — Он бредил о новом Ледниковом периоде… Так вот сдаётся мне, что он был прав. Буквально носом чую!»

Теперь неладное чувствовал и Биф: наверное, так — каждой косточкой — чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предчувствуя беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.

Хотя…

В дверь постучал один из самых доверенных его слуг, управляющий Бэйли Миллз.

— Доброе утро, сэр, — заговорил он заходя в комнату с начищенным медным подносом, — ваш утренний чай, сэр.

Погруженный в думы, Додсон даже не взглянул на дворецкого:

— Доброе утро, старина, — проворчал он. — Разве… разве вчера я не поменял своё утренне меню?

— К сожалению, все верно, сэр, — ответил Бэйли; он освободил на столе место для подноса, составил на стол стакан и бутылку отборного виски. — Позвольте старому консерватору называть вещи так, как он называл их всю свою осознанную жизнь.

Услышав знакомый звон, Биф улыбнулся и наконец взглянул на Бэйли.

Казалось, управляющий чем-то обеспокоен.

— Не стоит так волноваться. Я ещё не стал законченным пьяницей.

С этими словами сэр Додсон подошёл к столу и плеснул пол стаканчика.