Фрося. Часть 4

— Простите, а если все бабы страны захотят так жить и не будут брезговать интимными связями с женатыми мужчинами?

— Я буду только радоваться за них, но где взять на всех женщин таких Марков Григоревичей.

— Ах, Ефросинья Станиславовна, Ефросинья Станиславовна, вам палец в рот не клади, я не буду вас учить жизни и обсуждать её моральную сторону, да и вы, в моей и других учёбе не нуждаетесь.

Я уже не стану спрашивать про украшения обнаруженные у вас, замечу только, на крупную сумму денег, потому что знаю ответ — они все подарены любовником.

— Но ведь это действительно так.

Неожиданно следователь прокуратуры поднялся на ноги.

— Ефросинья Станиславовна, в ваших интересах никому не распространяться о сути и характере нашего разговора и мне кажется, что моё предупреждение совершенно напрасное, но всё же вынужден на это обратить внимание, так на всякий случай.

Молодой человек сложил губы в уже привычной Фросе симпатичной, доброжелательной улыбке.

— Не скрою, мне было очень приятно с вами познакомиться, как и беседовать с таким симпатичным и незаурядным человеком.

Вы умная, интересная женщина, со сложной биографией и прошедшая по не лёгким зигзагам судьбы.

Я внимательно изучил ваше дело, подойдя к нему без всякой предвзятости и желанием осудить человека, вина которого полностью не доказана, а на основании домыслов следователя ОБХСС, я не намерен подвести Вас под уголовную статью.

Фрося вслед за молодым человеком поднялась на ноги.

— У меня нет слов для выражения Вам благодарности, не только от своего имени, а больше от того, что Вы вселили в меня надежду на скорую встречу с моим сыном, которому ещё не исполнилось восемнадцати лет.

— Ефросинья Станиславовна, Вы меня шокируете вашими словами благодарности в мой адрес, но я преодолевая смущение позволю себе, Вам сообщить, что в ближайшие дни, по крайней мере, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Вы были выпущены на свободу.

Думаю, что дело будет закрыто за недостатком улик, деньги и ценности вам не будут возвращены, пойдут в государственную казну, откуда, собственно говоря, они и были украдены, что вы и не пытаетесь отрицать.

Ефросинья Станиславовна, после моего сообщения у вас есть ко мне вопросы?

— Да, есть один.

— Только один?

Готов выслушать.

— Скажите Сергей Фёдорович, а моего жигулёнка тоже конфискуют?

— Могу вас обрадовать, нет, вами было убедительно доказано, что машина была приобретена за ваши, как вы говорили, честные и кровные.

Впервые после её задержания, Фрося от души рассмеялась.

Ей в ответ с симпатией в глазах улыбался доброжелательный следователь прокуратуры.

Глава 85

Сергей Фёдорович не обманул надежд Фроси, тринадцатого декабря её выпустили на свободу.

В подвальной комнате забитой ящичками, подписанными инициалами и порядковыми номерами, пожилой милиционер после недолгих поисков нашёл и выдал изъятые при аресте личные вещи.

Она вдела в уши маленькие золотые серёжки с небольшими бриллиантами, на палец вошло как влитое с таким же камешком тоненькое колечко и на руку, первый дорогой подарок Марка, золотые часики.

Работник отдела хранения изъятых при аресте вещей протянул ей кошелёк и попросил пересчитать содержимое.

Фрося не помнила, сколько денег было у неё в кошельке на момент задержания, но насчитала — двести тридцать пять рублей и какая-то мелочь.

Она кивнула служащему, что всё верно и поспешила покинуть мрачное заведение, где она пробыла больше трёх месяцев.

У ворот тюрьмы Фросю встречал Сёмка, одетый в модный овчинный полушубок, справленный ему матерью в прошлом году.

На нём не было головного убора, а на улице в этот момент было не менее двадцати градусов мороза.

Фрося, буквально, задыхалась от этого жгучего свежего воздуха.

От волнения и холода она дрожала, пряча кисти рук в рукава своего уже облезлого свитера из ангорки.

По скрипучему снегу к ней подбежал Сёмка и накинул на плечи одну из её шикарных шуб, а на голову любимый пуховый платок, давнишний подарок от не состоявшегося мужа Семёна Вайсвассера.

Натуральный мех шубы тут же начал согревать тело, а может быть этому в большей мере, сопутствовали объятия с сыном:

— Сыночек, почему ты без шапки, мой мальчик, ты ведь голову простудишь?

— Мамочка не плачь, не плачь миленькая, ведь всё хорошо, мы уже вместе, ты лучше ворчи, ворчи на меня моя миленькая, мне так этого всё это время не хватало.

И он не в силах сдержаться, всхлипнул, как в детстве.

— Сыночек, как тебе не стыдно плакать, ведь тебе сегодня исполнилось восемнадцать лет, ты у меня стал совсем взрослым.

— Мамочка, дороже подарка ко дню рождения у меня в жизни ещё не было и вряд ли будет, мы снова вместе, ты на свободе, ты на свободе…

Мать с сыном не могли оторваться друг от друга, но длинный гудок такси вывел их из эффории встречи.

— Мамочка поехали быстрей домой, это наше такси.

Фрося со страхом переступила порог оставленной ещё в конце августа, запомнившейся разгромленной обыском, квартиры.

Конечно же, ничего не напоминало о том страшном вечере, было чисто, уютно и вкусный запах распространялся из кухни, но чего-то не хватало, и тут до Фроси дошло:

— Сёмка, а где твоя груша? Без неё прихожая теперь кажется пустой.

— Мам, ты ведь её так не любила.

Нет, тут не всё так просто, но выяснение деталей сейчас было неуместным.

А Сёмка уже кричал из кухни:

— Мамуль, я решил, что казённой пищи ты наелась за эти месяцы досыта и поэтому в ресторан не пойдём.

Я сам приготовил для нас праздничный обед, сейчас заценишь.

— Сыночек, я хочу скинуть с себя эти вонючие шмотки, опустить их в мусорное ведро и пол часика поотмокать в ванне. Ты подождёшь?

— Мамочка, что такое пол часа по сравнению с тремя с половиной месяцами?!

Прежде чем пойти в ванную, Фрося быстренько пробежалась по квартире и тут же отметила для себя, что кроме груши, исчезли кресло Вальдемара, и проигрыватель из комнаты сына.