Фуа-гра из топора

Хозяин молча порулил по широкому коридору, я поспешила за ним и в конце концов очутилась перед лифтом. Кабина вознесла нас наверх, двери раздвинулись, и я не смогла сдержать эмоций.

– Вот это да! Роберт бы полжизни отдал, чтобы иметь подобный кабинет. Сколько тут компьютеров? Двадцать? Тридцать? Вы не устаете сидеть перед экранами?

Трофимов проехал в центр кабинета.

– Не совсем правильно называть всю аппаратуру, установленную тут, компьютерами. Но я вам, Татьяна Сергеева, не стану сейчас объяснять детали. Думаю, человеку с филологическим образованием, некогда преподававшему в школе литературу, технические подробности абсолютно не интересны. А насчет господина Троянова вы стопроцентно правы, полагаю, он бы оценил увиденное здесь по достоинству. Уверен, о кое-каких новшествах он пока не знает. Ваш Роберт очень интересный человек. Знаете его историю? Мальчик, воспитанный сумасшедшей…

Я подняла руку.

– Никита Семенович, полагаю, вы прекрасный специалист, поэтому сумели разыскать всю информацию о Роберте. Не стану сейчас интересоваться, коим образом вы нарыли сведения, мне понятно, что господин Трофимов является опытным, высокопрофессиональным и прекрасно технически вооруженным хакером. Я предупрежу своего сотрудника о необходимости усилить меры безопасности, чтобы закрыть для посторонних людей все щели, через которые они могут пролезть к тщательно закрытым сведениям. Спасибо, что вы предупредили меня о том, что эти щели существуют. Полагаю, вы понимаете, я читала подробное досье на своих сотрудников и знаю о них все. Если вы желали сообщить мне информацию о детстве Роберта, то я в курсе его истории. Если хотели показать, что способны проникать в хорошо запертые помещения, пробираться туда, где нет ни окон, ни дверей, и знаете, что поймать и наказать хакера-профи крайне сложно, то я оценила ваши старания и понимаю, с кем сейчас имею дело.

Трофимов сделал вид, будто эти мои слова он вовсе не слышал. Мужчина обвел рукой огромный полукруглый стол, заставленный мониторами, и продолжил разговор.

– Не люблю выезжать из дома, Москва плохо приспособлена для колясочников. Слава богу, теперь есть Интернет. Я работаю в Сети, что позволяет мне содержать дом и баловать Риту. А кроме службы у меня есть хобби – я слежу за всем, что происходит в округе.

– Подсматриваете за соседями? – уточнила я.

– Ну да, – весело согласился Трофимов. – Поверьте, это так интересно, что в кино ходить не надо. Жизнь поселка «Лебедь» и близ него расположенных домов увлекательнейшая вещь. Шекспир отдыхает, такие тут иногда разыгрываются страсти.

– Виктор Леонидович знает про всевидящее око, – улыбнулась я.

– Один раз Никитин, наступив на горло своей неприязни ко мне, приходил к «бандиту Трофимову» просить помощи, – сообщил хозяин кабинета. – Я ему оказал содействие – передал записи, на которых видно, как вор залезает в дом банкира Когтева. А вот когда сюда заявился адвокат Людмилы Васькиной и стал предлагать мне деньги за сведения о любовнице, которую муж Милы в отсутствие законной жены приводил в уютное семейное гнездышко, я выгнал законника взашей. Я не шантажист, не сплетник, просто смотрю на чужую жизнь, но никогда не заглядываю внутрь домов. Сады, улица, берега реки – под моим контролем, и у меня создается иллюзия прогулок по окрестностям. Думаю, вам, Татьяна Сергеева, уже рассказали про Волчью яму?

– В общих чертах, – кивнула я. – Виктор Леонидович сообщил об утопленниках, которых оттуда каждое лето достают.

Никита провел рукой по столу.

– Не совсем верная фраза. Тела поднимают как раз крайне редко. На моей памяти, а я здесь живу с рождения, исключая годы учебы в Москве, из омута добыли лишь одно тело, остальные исчезли, как в воду канули. Простите за идиотский каламбур. Аборигены прекрасно осведомлены об опасности этого места и носа туда не суют. Хотя бывают инциденты. Пару лет назад одна из деревенских жительниц свалилась с обрыва – была сильно пьяна. Но это исключение. А вот дачники часто тонут. На беду пейзаж там красивый, рядом полянка, озерцо внизу кажется очень удобным для ныряния. Речка не широкая, а Волчья яма вроде просторной заводи, так и манит искупаться. Люди шашлык пожарят, выпьют, и непременно кто-нибудь с обрыва сиганет, а там глубина ого-го какая и омут. Сразу человека на дно утягивает, в секунду прямо. Загадочное место, наша подмосковная Марианская впадина [10] .

10

Марианская впадина – самый глубокий океанический желоб из всех известных на Земле. Находится на западе Тихого океана.

Я вздохнула.

– Там нужно поставить щит с предупреждением. А еще лучше сделать ограждение.

Никита кивнул.

– Имелся заборчик, но его постоянно ломали. И объявление висело, да кто-то плакат сдирал. После того как местная жительница с пьяных глаз вниз ухнула, я установил там камеры. Если вижу, что на полянке веселая компания собирается, сразу звоню Максиму, заместителю Никитина. В отличие от своего начальника Макс вполне вменяемый человек и посылает полицейских, а те выпроваживают любителей барбекю подальше от обрыва.

– Странно, что вашу аппаратуру не разбили и не украли, – удивилась я.

– Ее сначала найти надо, – снисходительно улыбнулся Трофимов. – До сих пор никому не удалось мои «глаза» обнаружить. Хотя попытки были, кое-кто из местных старательно деревья вокруг полянки ощупывал. Я знатно повеселился, наблюдая за их потугами.

– Местные в курсе, что вы всегда на посту? – скорей утвердительно, чем вопросительно произнесла я.

Никита поехал к правой стороне огромного стола.

– Конечно. Я объявления повесил, и в поселке на доске, и в деревне у сельсовета. Никто слова против не сказал, потому что поняли: дело нужное. Спасение утопающих дело рук самих утопающих… Ванда для самоубийства специально к Волчьей яме пошла – хотела, чтобы я видел, как она прыгает. Сейчас покажу запись, перешлю ее потом Троянову, изучите материал подробно. Не могу пока понять, зачем ей понадобилось сводить счеты с жизнью, да еще столь мучительным способом, зная, что за ней следят. Ведь можно было принять большую дозу снотворного и избежать страданий. Эта женщина никогда не производила на меня впечатления демонстративного человека, была спокойной, интеллигентной, вежливой.

– В предсмертном письме Комиссарова указала, что совершает прыжок в твердом уме, не в состоянии аффекта. И что подписывает записку на ваших глазах, чтобы ни у кого не возникло сомнений в подлинности ее подписи, – пояснила я. – Вам была отведена роль свидетеля, подтверждающего суицид.

– Может, и так, – пробормотал Никита. – Но там есть странный момент. Хотите, вместе посмотрим запись?

Вероятно, по моему лицу пробежала тень, потому что Трофимов быстро добавил:

– Камеры нацелены на поляну и край обрыва, вы не увидите, как Ванда тонет, это осталось за кадром.

Глава 16

– Садитесь в кресло, – распорядился хозяин кабинета, больше похожего на наблюдательный пункт. – Сейчас, подождите секунду, пожалуйста…

На мониторе появилось четкое изображение. Комиссарова сидела на пеньке, почти в центре полянки. Голова ее была повязана белым платком, волосы и часть лба тщательно прикрыты, из-за чего лицо казалось каким-то другим, не таким, как я его помнила, а брови выглядели почти белесыми. Некоторое время Ванда сидела без движения, потом достала из стоящей на земле сумки большой темно-бордовый пакет, вынула из него пачку листков, вытащила из кармана юбки ручку и снова застыла.

Мне стало не по себе. Ванда переменила позу, положила сумку на колени, сверху поместила листочки, очень медленно поставила подпись, затем встала, пошла влево и исчезла.

– Это все? – прошептала я. – Начальник полиции так описал события, что я решила, будто Ванда писала письмо на ваших глазах. А сейчас я вижу, что послание было заготовлено заранее, ей оставалось лишь сделать росчерк.

– Да, – ответил Никита, – именно так. Теперь смотрите внимательно. Через минуту Комиссарова появится вон там, у березы.

Я впилась глазами в экран. И действительно, спустя некоторое, показавшееся мне томительно-долгим, время в указанном Трофимовым квадрате возникла фигура в комбинации цвета хаки. Она вдруг странно дернулась, потерла бедро, потом опустила на траву аккуратно сложенную верхнюю одежду, сверху положила письмо, на него поставила сумку, перекрестилась, сделала шаг вперед, второй, покачнулась, еще раз осенила себя крестным знамением и шагнула вниз. Очевидно, в тот момент, когда Комиссарова упала в Волчью яму, налетел сильный порыв ветра – кусты, росшие с краю лужайки, резко закачались. А потом ветки снова замерли.