Фуа-гра из топора

– Я не узкий специалист, обычный терапевт, так называемый семейный врач. Много лет наблюдаю за здоровьем Владимира и Алины. Потом, когда Резников женился на Ксении Кауф, к ним присоединились сама композитор, ее дочь Беатриса и Ванда. Я знаком с понятием «врачебная тайна», понимаю, что не должен ничего рассказывать без официального запроса, но очень хочу, чтобы для Володи и Триси кошмар побыстрее закончился, поэтому махну рукой на формальности. Диагноз рассеянный склероз Ксении поставил я на основании хорошо проявившихся симптомов заболевания: ухудшение остроты зрения, нарушение координации движений, головокружение, хроническая слабость, усталость. Картина была, как в учебнике.

– Неужели столь серьезный недуг никак не исследуется? – поразилась я. – Простите, я не имею ни малейшего отношения к медицине, но разве нельзя было отправить Кауф на магнитно-резонансную томографию или что-то еще сделать? Может, простой рентген головы мог бы подсказать вам, что у Ксении присутствуют признаки, но нет самой болезни. И потом, иногда одни и те же симптомы сообщают о разном. Например, утром женщину тошнит. О чем это может говорить? Она беременна. Отравилась за ужином. Страдает похмельем. Почему сразу рассеянный склероз? Кауф осматривал невропатолог?

– Нет, – коротко ответил врач.

– Ну, здорово… – еще больше удивилась я. – Значит, Ксению тщательно не обследовали? Вот уж странность, если не сказать – халатность.

Виктор Маркович сцепил пальцы рук в замок и хрустнул суставами.

– Позвольте объяснить. Несмотря на заявление о своей безграмотности в области медицины, вы абсолютно правы. Нельзя ставить диагноз рассеянный склероз без дополнительных исследований, например, без анализов ликвора, то есть без спинномозговой пункции. Но Ксения не согласилась на процедуру. И надо иметь в виду, что на эту тяжелую болезнь указывают более пятидесяти симптомов, у Ксении же их насчитывалось почти сорок. Давайте не буду сейчас перечислять все. Что же касаемо ее похода к узкому специалисту и поездки на исследование с применением современных технологий… Тут вы снова произнесли верные слова. Да, магнитно-резонансная томография была необходима. Но как сделать ее женщине с агорафобией [11] ? Я же не могу привезти к ней на дом аппарат! И еще. Любому другому пациенту я бы моментально велел спешить в НИИ неврологии, где работают уникальные специалисты. Но Ксения была…

11

Агорафобия – боязнь открытого пространства.

Виктор Маркович замялся. Потом все же завершил фразу:

– Была весьма необычным человеком – с патологическим нежеланием с кем бы то ни было общаться. Естественно, я заикнулся о походе в клинику, но Кауф подняла глаза и коротко произнесла: «Нет». Вот мне и пришлось лечить ее самому. Ксюша предпочитала вообще не выходить из дома, очень редко гуляла в саду. В основном она сидела в кабинете и сочиняла музыку. Да она на первый этаж-то спускалась только ранним утром! И все знали: когда она идет за геркулесовой кашей, ей никто не должен попадаться на глаза. Очень сложный характер, патологическая необщительность и полное нежелание подчиняться кому-либо или слушать чужие советы.

– Вероятно, следовало наплевать на пресловутый сложный характер Кауф и привести в дом узкого специалиста, – не выдержала я. – Судя по тому, что мне рассказывали, Ксения Львовна имела проблемы с психикой. И вот еще непонятный момент. Ванда познакомилась с ней, когда та работала преподавателем музыки, давала частные уроки, воспитывала крохотную дочь и пережила развод. Не желающий общаться с другими людьми человек никогда не выберет профессию репетитора. При истерической необщительности подошла бы служба в архиве или в запаснике музея, а Кауф носилась по ученикам. Далее. Пожалев совершенно незнакомую ей Ванду, она приводит ее к себе домой. Поступок совершенно не в духе личности со склонностью к аутизму. Значит, ранее Кауф была нормальным человеком? Что ее так изменило?

Глава 17

Виктор Маркович сдвинул брови к переносице.

– Это не моя тайна.

Я напомнила.

– Вы же хотите побыстрее избавить Владимира, Беатрису и Алину от кошмара.

Дворкин пару секунд сидел без движения, потом принял решение.

– Ладно. Когда Володя познакомил меня с Ксенией, я был восхищен ее внешностью: молодая, красивая, активная, веселая и стопроцентно здоровая. Помнится, увидев впервые невесту Резникова, я подумал: «Вот уж кому врач не скоро понадобится». Главным, на мой взгляд, показателем жизнеспособности человека является состояние его волос и зубов. У Ксении была копна шикарных кудрей, а когда она улыбалась, становились видны белые и крепкие, как у молодой белочки, зубки. Румянец во всю щеку, глаза блестят, брови соболиные… Я откровенно сказал Володе: «Женись не раздумывая. Такая женщина родит здоровых детей и сохранит активность до преклонных лет». А спустя какое-то время на Кауф напал подонок, который изнасиловал ее, избил, пытался задушить. Бедняжка, к счастью, потеряла сознание, и это в конечном итоге спасло ей жизнь. Мерзавец, решив, что убил жертву, сбежал. Ксения, придя в себя, из последних сил приползла домой к Володе. А я в тот день как раз заглянул к нему на огонек. Представляете, сидим мы, беседуем. Раздается звонок в дверь, и Резников со словами: «Ксюша вернулась» идет в прихожую, гремит там замком. Потом тишина и его крик: «Она умирает!»

Виктор Маркович тяжело вздохнул. Затем продолжил.

– Полгода я Ксюшу лечил. Анализы сам у нее взял, приятеля в больницу тайком отвозил – боялся венерических заболеваний, СПИДа. Слава богу, пронесло. Телесно Ксения оправилась, а морально нет. У нее возникла агорафобия, она не могла выйти за порог квартиры, бросила преподавание, заперлась в комнате. Ванда и Володя очень старались помочь ей, но не смогли справиться с бедой.

– Надо было обратиться к психотерапевту, – пробормотала я, отлично понимая, что сейчас скажет Дворкин.

– Ксения не хотела никого видеть, – возразил Виктор Маркович. – Мы попытались привести нужного специалиста в дом, обманули Ксюшу, соврали ей, что Володя на день рождения вынужден пригласить своего начальника. Резников очень просил жену быть любезной с боссом, поддерживать диалог, отвечать на вопросы, какими бы глупыми или бестактными они ей ни казались. Дескать, шеф бесцеремонен, обожает вести тупые беседы, но ради карьеры Резникова нужно перебороть свой характер.

– И Кауф согласилась? – удивилась я.

– Ксюша любила мужа и понимала, что их семейная жизнь не совсем нормальна, – зачастил Виктор Маркович. – Из-за душевного состояния супруги Резников лишился многих радостей, например, не мог привести в дом приятелей, поехать с семьей на море, да просто погулять с ней в парке. Не знаю, как у них обстояло дело с сексом, Володя не откровенничал, а я не спрашивал, но полагаю, в одной постели они оказывались нечасто, если вообще там оказывалась. В общем, ради продвижения Владимира по карьерной лестнице Ксения сделала над собой титаническое усилие. Она надела элегантное платье, наложила макияж, вошла в комнату, где находились Резников и изображавший его босса психотерапевт, попыталась улыбнуться и… упала в обморок. Вегетососудистый спазм на фоне большого эмоционального напряжения. Более никаких попыток выковырнуть ее из раковины мы не делали. Потом Ксюша внезапно преуспела как композитор, и в доме появился достаток. Знаете, отнимая у человека нечто, судьба, как правило, что-то дает взамен. Ксения лишилась возможности общаться с людьми, зато разбогатела и обеспечила свою семью.

Я усмотрела в рассказе Виктора Марковича небольшую нестыковку.

– Ванда говорила, что первую свою песню Ксюша подарила случайно встреченной Алине, а уж та, спустя энное время, узнав, что алчные поп-деятели берут у Кауф ее произведения кто бесплатно, а кто за сущие копейки, познакомила приятельницу со своим братом-адвокатом. А из ваших слов получается, что деньги и слава пришли к Ксении Львовне, когда она уже состояла в браке с Резниковым.

Лицо Виктора Марковича нахмурилось и тут же просветлело. Он кивнул.

– Все правильно, Алина и свела Ксюшу с Володей. Кауф только начинала сочинять музыку и, не понимая ценности своих мелодий, могла подарить песню богатому исполнителю, который вполне бы мог заплатить ей гонорар. У Алины не было ни малейших матримониальных планов, она хотела, в свою очередь, помочь человеку, который помог ей. До свадьбы Ксения была не богатой и не знаменитой, большие деньги и слава пришли к ней позднее.

– После изнасилования? – уточнила я. – Сработал этакий защитный механизм? Чтобы не сойти окончательно с ума, сидя в четырех стенах, Ксения начала усиленно писать музыку?