Фугас
Шрифт:
Стараясь не бежать, двинулся к железнодорожным путям, на которых стояли товарные вагоны.
Отъехав от города, утром на рынке он купил новенький камуфляж и электричками двинулся в сторону Моздока. Через два дня Женька был уже в Чечне.
В клетке для задержанных на полу спал Мирошниченко. Ему снился убитый прапорщик Голенков. Он укоризненно качал головой и говорил, вот ты проявил беспечность, а меня убили!
А потом он неожиданно вновь увидел, как задержали они на блоке ржавые «Жигули» с двумя чеченцами в камуфляже и с оружием. Парни показали удостоверения чеченской милиции. Надо было бы их отпустить. Но старшему на блоке не понравилось, что чехи ведут себя слишком дерзко. Будто это не Россия
Родственники поклялись найти и кровно отомстить убийцам. Ровно через неделю у Мирошниченко закончился срок командировки, и он вернулся в родной УВД. А еще через неделю ребят, с которыми он на блоке был, расстреляли в городе.
И страшно было Мирошниченко во сне. Как жить теперь в своей стране?
Здесь же, в клетке, с перебинтованной головой храпел Смышляев.
Однажды вечером Ахмад-Хаджи вместе с Аликом и Андреем уехали в соседнее село. Ночью в Женькину коморку пришла Марьям. Она погасила свет, разделась в темноте. Ее горячие соски, выпроставшиеся из-под лифчика, твердо упирались ему в грудь, и он пугался. Такое с ним было в первый раз: женское тело, горячий бархатный живот, жесткие завитки волос… Неземное блаженство…
Потом, незаметно для себя, тесно прижавшись друг другу, они провалились в сон… Ему и ей приснились одинаковые сны.
…Лето с короткими обжигающими дождями… Затем густо и лениво наплывал запах осени, холодной осенней свежести и печали. А потом приходило чувство опасности и страха, карабкающееся холодным пауком на вершину всех сновидений, распугивая нестерпимо ласковое тепло, тревожа блаженное онемение и такую счастливую и доверчивую слепоту. По каждому движению, по нарочитой случайности, а на самом деле прямой целенаправленности блуждающих касаний как бы спящих рук они оба понимали, что проснулись, но какое-то время не подавали виду. Потом Марьям поднялась, отвернувшись к стене, спешно оделась.
— Это было первый и последний раз, Женя. Считай, что это благодарность за сына. Больше такого не будет, иначе убьют тебя и меня. Запомни это.
Через несколько дней приехал Ризван.
После ужина они сидели на нагретых солнцем камнях, и Ризван говорил Женьке:
— Так получилось, что ты живешь в моей семье. А я уже много лет живу в Москве. У меня свой бизнес, семья. Почему я стал воевать? Просто приехал из Москвы в Грозный и увидел бомбежку. Русский летчик сбросил бомбу на школу. Я видел, как плакали люди, которые собирали то, что осталось от их детей. Как они проклинали этого летчика, и Ельцина, и Грачева. С того дня я дал себе слово, что ни одного летчика не оставлю в живых. Каждую весну я еду в Чечню и воюю здесь за свой народ, за погибших детей.
Когда умирают русские, это называется «потери» — или еще говорят «погибли». Когда умирают чеченцы, они называют это «уничтожены». Потому что чеченцы — враги. Я тоже чеченец — значит, враг. И когда я умру, они назовут это «уничтожен».
Виноваты в том, что случилось со всеми нами, не русские и не чеченцы. По большому счету и мы, и вы похожи, мы одинаково любим, ненавидим и умираем. Ты попал в мой дом не по собственной воле, да и я не звал тебя в Чечню. Но за это время у нас было очень много такого, что связало нас кровью. И ты стал близким человеком для нашей семьи, поэтому
очень прошу, присмотри за моими близкими. Будь мужчиной, а я тебя не забуду.Переговорив с Ахметом и Марьям, он забрал Алика и уехал с ним в Москву. У Ризвана в столице был свой бизнес, мальчику нужно было идти в школу. Старый Ахмет болел. Марьям и Женька остались вместе с ним.
Однажды, уже под утро, приполз раненый Аслан. В зеленке его внедорожник поджидала засада. Автоматная очередь снесла водителю голову. Телохранитель Иса успел перехватить руль, и вильнувший было тяжелый джип на пробитых прополз еще несколько метров по дороге, пока с правой стороны ему не влепили следующую очередь в бок. Пуля пробила Аслану плечо, грудь и повредила легкое. Иса крикнул:
— Уходи, Аслан, я задержу их здесь.
Аслан вывалился из машины и, прижимая к себе левой рукой сумку с деньгами, пополз между деревьями.
Пока шла перестрелка, он смог уйти на несколько километров в глубь зеленки. Его не преследовали. Может быть, решили, что далеко не уйдет, или побоялись нарваться ночью на растяжку.
Теряющий сознание от боли Аслан левой рукой достал из кармана разгрузки промедол, как мог, замотал раны бинтом.
Под корнями дерева в излучине ручья он спрятал сумку.
Всю оставшуюся ночь пробирался домой, сжимая левой рукой заряженный ПСМ. Под утро силы почти оставили его, и он уже полз.
Несколько дней он лежал в бреду. Температура жгла его изнутри, заметая пепельным тленом восковое лицо с порослью щетины.
Женька постоянно находился с ним рядом. И вот Аслан пришел в себя, он открыл глаза:
— А-ааа, солдат, это ты?! Я вижу, ты еще жив. Но ты правильно сделал, что не пошел к моему брату. В последнее время нас слишком часто стали убивать.
— Кто тебя ранил, Аслан?
— Ты знаешь, солдат, в последнее время в Чечне появилось такое количество индейцев, что их точное число не знает даже Аллах. Прибавь сюда еще и моих кровников… Кадыровцев, желающих поквитаться со мной, гоняющихся за мной ямадаевцев. Так что не знаю. Знаю только одно — рано или поздно я встречусь с ними перед Аллахом.
Этим же вечером он попросил Женьку наклониться поближе к себе.
— Ты вот что, солдат. Меня будут искать, и скоро мне надо будет уходить. Завтра, рано утром, пойдешь по ручью вверх и под корнями старой орешины заберешь сумку. Там деньги. Очень много денег. Спрячешь сумку в надежное место и будешь ждать, пока я не скажу, кому ее передать. Понял? Почему я прошу об этом тебя?.. У чеченцев есть такая притча. После смерти пророка наступили смутные времена, когда истинные мусульмане начали воевать с людьми, отступившими от веры, и амир Халид ибн Валид разбил войска лжепророка. Но однажды он приказал отрубить голову уважаемому среди нохчей человеку, который был на стороне лжепророка. И за этот поступок нохчи очень обиделись на Халид ибн Валида и потребовали, чтобы его освободили от должности амира войск.
На что халиф Абу Бакр — человек, который был наиболее близок к Посланнику Господа и по своей богобоязненности уступал лишь пророкам и посланникам Творца, ответил молитвой к Аллаху — «Аллах со цена вукх оцу халидс динчух» и не тронул Халид ибн Валида потому, что пользы от него исламу больше, чем причиненного вреда. За причиненный вред он будет отвечать сам, а польза от него будет всем…
Отцу о моей просьбе не говори, он старый. Его надо пожалеть. Но не вздумай меня обмануть. Иначе я найду тебя и под землей.
Следующим утром Женька нашел сумку и спрятал ее в старой крепости. Подошел к Аслану, сказал:
— Все в порядке, спрятал в надежном месте.
Аслан попросил его присесть на кровать рядом.
— Ты не думай, солдат, что мы дикие горцы и можем только резать горло друг другу. Я до войны тоже жил в Москве, как и Ризван. Только он бизнесом занимался, а я учился в институте.
Война меняет людей, и я из книгочея превратился в воина. Судя по твоим поступкам и умению выживать, ты станешь таким же.