G.O.G.R.

– Ребята, кажется мы с вами в нескольких километрах от Девяткиной комендатуры… – пробормотал Недобежкин, удивляясь, как это так получилось.

– Ого, – присвистнул Серёгин и тоже вылез из «могилы» в мир живых. – По-моему, тут повсюду эти пещеры… Хорошенькое место для…

– Секретной базы нацистов! – перебил Ежонков, пролезая вслед за Серёгиным. – Я же смотрел электронную карту и видел, что тут подо всеми Лягушами такая засада! Настоящая «борода», скажу я вам!

Сидоров лез последним. То есть, он ещё даже и не лез, а стоял на нижней ступеньке хлипкой металлической лестнички и ждал, покуда Ежонков протиснет своё тело в узкий люк. Бесцельно разглядывать «тыл» Ежонкова было смертельно тоскливо, вот Сидоров и поглядывал украдкой в жуткую темноту хода, что тянулся справа от него. Луч фонарика, правда, немножко разбавлял эту темноту и сержант мог видеть стенку, на которой под наполовину облупившимся советским гербом виднелась жирная чёрная свастика. Горящие Глаза пока не появлялись, и Сидоров молил Аида, или Шубина, или кто там выпускает чертей из ада? – чтобы обладатель Глаз оставался на своей сковородке до тех пор, пока он не вылезет прочь. Но вдруг, там, в коридоре, возникло некое шевеление. Сержант заметил его краем глаза и поэтому сначала подумал, что у страха глаза велики, и оно ему почудилось. Но – нет, Сидоров сфокусировался на том месте, где нечто двинулось, и увидел, что из мрака к ним движется… живое существо. Оно передвигалось на четвереньках… Вот оно минуло половину советского герба и подползло к свастике…

– Эй, наверху! – негромко позвал Сидоров.

– Чего тебе? – недовольно пробормотал Ежонков, который до сих пор не пропихнулся в люк.

– Там кто-то есть… – Сидоров не сводил глаз с копошащейся у свастики сущности. Сержант пытался осветить её получше, но вместе с тем – боялся увидеть, как выглядит она по-настоящему.

– В смысле? – буркнул Ежонков.

– Да оглянитесь вы! – фыркнул Сидоров.

Ежонков нехотя выпихнулся из достаточно узкого отверстия люка и глянул вниз , на Сидорова.

– Смотрите, – прошептал сержант и кивнул туда, на существо.

Ежонков вперил глазки в это существо и удивился:

– А это ещё что за голубь? Васек! – крикнул он вверх, Недобежкину. – У нас тут гости объявились! Давай, ползи назад!

– Тише! – шикнул Сидоров, видя, как существо, напуганное возгласами Ежонкова, пытается ретироваться туда, откуда возникло и уже отползло от свастики к советскому гербу. – Спугнёте ведь!

– Какие ещё гости? – это вслед за Ежонковым в люк просунулось усатое лицо Недобежкина.

– Там, – Сидоров показал на существо, издающее нечленораздельные звуки, похожие на «Ы-ы-ы», или «Н-н-н».

Недобежкин не мешкая, спрыгнул вниз, а за ним – спрыгнул и Пётр Иванович. Они собрались ринуться в погоню за незнакомцем, но оказалось, что гнаться за ним не нужно. Он не убегал, а вместо этого уселся на пол, облокотился спиною об основание советского герба. Серёгин приблизился к «существу» и осветил его. Прижавшаяся к холодной стенке сущность оказалась никаким не монстром, а человеком, одетым в некие драные остатки делового костюма. На шее его болтался обрывок полосатого галстука с прищепкой. Человек поднял на Петра Ивановича своё исхудавшее голодное лицо и простонал:

– Ы-ы-ы?

– Чи заблудился? – удивился Пётр Иванович.

– «Спелеолог»! – буркнул Недобежкин. – Вывести бы его надо… Вы кто такой? – осведомился начальник, наклонившись к «найдёнышу».

– Яаа… – пролепетал тот. – Н-не знаю… Я… сидел…

– Сиде-ел? – переспросил Недобежкин, подумав, что обнаруженный «диггер» мог убежать из тюрьмы и случайно заблудиться в катакомбах. – Ну и где ж ты сидел?

– У-уберите фонарь… – прошамкал «диггер», закрывая ладонями ввалившиеся глаза. – Я… был там… – он показал рукой куда-то вглубь коридора. Она держала меня там, а потом – выпустила… Я еле спасся от неё…

Недобежкин перевернул свою «фонарокепку» козырьком назад и его фонарик освещал теперь Сидорова. Разобравшись, что «найдёныш» сидел не в тюрьме, а каким-то образом оказался пленником «верхнелягушинских чертей», начальник отдал команду:

– Выводи его, ребята!

Только вот, кто такая эта «она»? Уж не Маргарита ли Садальская?

Пётр Иванович и Сидоров подхватили «диггера» под локотки и подняли на ноги. Да, похоже, он тут редко кушал – «найдёныш» поднялся тяжело и «со скрипом». Он шатался, когда его подводили к лазу на поверхность, и едва не упал, когда Сидоров начал «водружать» его на лестницу.

«Диггера» выволокли наверх в шесть рук – не помогал один только Ежонков. Ежонков сам застрял, и его тоже пришлось выволакивать. «Подземный узник», наверное, долго сидел в темноте, поэтому, оказавшись под летним солнышком, он щурился и глядел в землю, на высокие зелёные травы.

– Сидоров, задвинь-ка этот люк, – сказал Пётр Иванович. – А то ещё провалится кто-нибудь…

Сидоров взялся за вытолкнутую Недобежкиным тяжёлую крышку и принялся задвигать её назад так, чтобы закупорить «врата ада». При этом он случайно глянул вниз, а оттуда на него плотоядно сверкнули Горящие Глаза. Сержант отшатнулся и поспешил задраить подземелье. А вдруг Горящие Глаза ещё выскочат и накинутся на него??? Тогда уж Сидоров точно будет съеден.

====== Глава 37. Все дело в “Гогре”? ======

В двадцать первую воинскую часть возвращались пешим ходом, и шли почти что целый час. Вообще, Недобежкин не хотел туда идти – что возьмёшь с этого Девятки, чьё любимое блюдо – это фуражка в собственном соку? Но там осталась их машина, там сидит их белобрысый «чертёнок», да ещё – надо бы успокоить этого Девятку, а то ещё решит, что их вчетвером «защекотали» черти – и слопает у себя в части все фуражки. Проблема вышла с «найдёнышем» – он там у себя в заточении ослабел, и пока его вели по бездорожью степи – несколько раз падал. В конце концов, Сидорову пришлось взвалить «диггера» на себя и тащить, потому что идти сам он почти не мог. Надо будет его в санчасть отнести…

На КПП стоял упитанный солдат – наверное, недавно забрили – не успел отощать. Он вытаращил свои глазки-щелочки, увидав Недобежкина и его «команду» и сразу же позвонил Девятке.

Девятко вместе с Семкиным были заняты тем, что сидели в старой комендатуре и наблюдали за крышкой погреба. Сидевший на телефоне сержант едва их разыскал.

– Отвезите его в санчасть, – сказал Недобежкин Девятке, кивнув на висящего на плечах Сидорова «диггера». – Пускай накормят там его, что ли. Не знаю, что с ним делать..

– Вы его в пещере нашли? – осведомился Девятко, разглядывая «диггера» изумлёнными глазками. – Во, дела…

– Вот именно, дела, – кивнул Недобежкин. – А вы, естественно, ни о чём не знали?

– Не знал, вот вам крест! – открестился Девятко. – Я же тут первый год только!

– Ладно, – проворчал Недобежкин. – Тащите этого, подземного, в санчасть, и приведите нам нашего лягушинца.

Белобрысый «чертёнок» сидел в карцере для провинившихся солдат под охраной двоих караульных. Всё это время ему приносили завтрак, обед и ужин, но он так ничего и не съел. «Чертёнок» больше всего напоминал отловленного дикого зверька, который в неволе начинает томиться и чахнуть. Когда его выволокли из карцера – он не сказал ни слова, а безвольно поплёлся туда, куда его повели. А повели его в новую комендатуру, в Девяткин кабинет на допрос к Недобежкину.

Недобежкин привык к своей роли агента СБУ настолько, что садился в кресло полковника Девятки без спроса. Девятко не возражал, а гостеприимно пускал липового «СБУ-шника» на своё место. Он боялся того, что он найдёт его дачу. Вот и сейчас – Недобежкин по-королевски расположился в кожаном кресле Девятки, а сам полковник сиротливо примостился на одном из стульев для посетителей, что выстроились в длинную шеренгу у стены.

«Чертёнка» усадили перед Недобежкиным, и он послушно сел, уставившись «в космос» стеклянными глазами без признака мысли.