G.O.G.R.

– Уйди, у меня в глазах двоится! – оттолкнул его Синицын. – Я вижу четыре глаза и два носа!

– Ты знаешь, – Ежонков отодвинулся на пару шагов и снова защёлкнул свои пальцы на плечах Синицына. – Знаешь, как звали америкашку Артеррана, который пахал над «Густыми облаками» в «застойных» восьмидесятых, а?

– Нет, – буркнул Синицын, отстраняясь от настырного Ежонкова. – Я вообще, о нём слышу впервые.

– Генрих! – выпалил Ежонков, не постеснявшись того, что мимо них проходят люди. – Генрих Артерран! Усекаешь?

– А мне-то что? – буркнул Синицын, который отродясь не знал никакого Генриха и никакого Артеррана. – Ты лучше не ори и не хватай меня, а иди молча, как нормальные люди!

Синицын повернулся и пошёл по улице Овнатаняна в ту строну, где высился аварийный дом с подвалом Троицы. Ежонков потрусил за ним трусцой и всё не унимался, желая посвятить Синицына во все известные ему тайны.

– Я поднял секретный архив, – таинственно шептал Ежонков. – А там написано, что америкашка Артерран был профессор химии, биологии и ещё чего-то там. Он работал с «Густыми облаками», но его сожрала подопытная горилла. А теперь мы опять видим Генриха! На что это указывает?

– Тебе виднее, – буркнул Синицын.

– И вообще, я думаю, что он не америкашка! – вдруг изрёк Ежонков и даже остановился посреди улицы.

– А кто – чёрт? – начал злиться Синицын. – Идём, ты только задерживаешь!

– Нет, – отказался Ежонков и нехотя посеменил вперёд, влекомый за рукав железною рукой Синицына. – Он – фашистский агент!

– Ну, ты, Ежонков, совсем того! – присвистнул Синицын и покрутил у виска указательным пальцем правой руки. – Фашистов уже шестьдесят пять лет, как истребили! Что ты несёшь?

– Я знаю, что говорю! – настоял Ежонков. – Результат «Густых облаков» практически бессмертен. Если Артерран смог добиться успеха – то он непобедим, усёк? Вот, кто результат – Артерран!

– Вяжи, Кондрат! – не выдержал Синицын. – Мы пришли!

– Фи, и это тут? – разочарованно пискнул Ежонков, увидав ободранный аварийный дом, обросший по периметру древовидной лебедой. – Трущоба! Тоже мне, бандит – нормально жить не может!

– Тихо! Спугнёшь! – шикнул Синицын и постучал в закрытую железную дверь подвала.

Фальшивомонетчик Троица не был убит. Завидев, что громила достаёт пистолет, он от страха бухнулся в обморок за секунду до того, как грянул выстрел. Спася таким образом свою никчёмную жизнь, трусоватый «кукольник» очнулся только на следующий день. Стресс, полученный им, был слишком силён, и поэтому, едва вынырнув в реальный мир из лап нирваны, Троица залился слезами, словно некая «тургеневская девушка». В таком состоянии и обнаружили его Синицын и Ежонков. Не достучавшись, Синицын просто толкнул дверь плечом и широким шагом вступил в этот полутёмный подвал, загромождённый печатным и копировальным оборудованием, а так же всяким хламом.

– Ну, где он? – капризничал привыкший к абсолютному комфорту Ежонков, брезгливо морщась от висящего в спёртом воздухе подвала мерзкого запашка сырости и дешёвых сигарет.

– Вон он, родимый! – взгляд Синицына различил у дальней стены съёжившуюся фигуру рыдающего «кукольника».

– Ы-ы-ы! – ныл Троица, когда его ухватили под локотки, насильно выволокли из сумрака под тусклую лампочку и усадили на засаленный табурет.

– Ну что, приятель, давай, рассказывай! – в срочном порядке потребовал от него Ежонков, развалившись на перевёрнутой железной бочке.

– Ы-ы-ы! – ответил ему Троица, проявляя стойкую тенденцию к тому, чтобы свалиться с табурета на пол.

– Не выпендривайся! – Синицын задержал его на табурете железной рукой и даже задвинул ему несильную оплеуху, чтобы привести в чувство.

– А я! А я! А я! – заблеял Троица, шатаясь и трясясь. – А! А!

– Да он у тебя просто икает! – фыркнул Ежонков. – Пора гипнотизировать!

«Суперагент» запустил свою пухленькую руку в карман, разыскивая волшебную гайку, а Синицын хорошенечко тряхнул невменяемого «кукольника» и надвинулся на него с новой непобедимой силой:

– Давай, базарь, что вы сделали с Серёгиным! На этот раз ты у меня не отвертишься – такое дело тебе влеплю – на весь десяток засядешь, умник!

– Я чуть не поги-и-иб! – заверещал Троица, вытянув голову, как воющая собака. – Они! Они! Стрелялиииии! Я! Я – несчастная жертва-а-а!!!!! – выдал он и грохнулся-таки на замусоленный затоптанный пол.

– Какая жертва? – рассвирепел Синицын, вернув Троицу на табурет. – Давай, базарь!

– Когда пришёл Серёгин, – надсадно заныл «кукольник», скукожившись в мизерный комочек. – Я ему всё, всё, рассказал, вот те крест! И про Светленко, и про Генриха! Всё! Но понимаете, не могу я тут просто так стричь капусту! У меня тоже, как у всех нормальных «крыша» появилась. Они меня от козлов и жуков крышуют, а я им обязан всю правду-матку резать!

– Ой, вот он! – это Ежонков нашёл, наконец-то, свою гайку и выпятил её вперёд, собравшись влезть в примитивные мозги Троицы и вытащить из них всю информацию путем погружения в транс.

– Тихо, базарит! – Синицын отодвинул Ежонкова в сторону, чтобы не заглушал слабовольное блеяние перепуганного «кукольника».

– Ну, я и зарезал им правду-матку, что ты приходил! – продолжал Троица, заходясь в рыданиях. – А они нагрянуть решили, а тогда как раз Серёгин приплёлся! И они его того!

– Чего? – гневно надвинулся на него Синицын, стиснув немаленькие кулаки. – Давай, говори, – зарычал он. – Пока не прибил тебя, как таракана!

– Ы! – дёрнулся Троица и подкатил пустые глазки к небесам. – По башкам зашибли и отволокли-и-и! А меня чуть не застрелили!!!! Он уже надвинул на меня пушку! И… дальше я ничего не помню!

– Промазал, значит! – фыркнул Синицын, не давая «кукольнику» снова свалиться. – Давай, базарь дальше. Куда отволокли??

– Не знаю, ей-богу, не знаю! – запричитал Троица, стараясь никому не смотреть в глаза. – Я человечек маленький, шестёрочка, и всё. Мне не говорят, куда кого отволокли…

– Ежонков! – позвал Синицын. – Давай, гипнотизируй, а то, небось так до вечера будет тут соплю гонять!

– Хы-хы! – гипнотизёр Ежонков состроил хищническую физиономию и, семеня на коротеньких ножках, приблизился к устрашённому Троице, потрясая самодельным маятником.

– Не… не… не на-адо! – попытался отвертеться от него Троица и закрыл своё трусливое лицо обеими запачканными руками. – Сжальтесь! Пощадите!

– Не дёргайся! – Синицын заломил «кукольнику» руки и предоставил его мозги в распоряжение Ежонкова.

Гипнотизёр Ежонков делал свои колдовские пассы руками и маятником минут, наверное, двадцать, не меньше, и Синицын уже соскучился ждать того момента, когда он прекратит.