G.O.G.R.

– Какой ты мне друг? – пискнул Сумчатый. – Продал меня ментам... Какой ты всё-таки, Чеснок, трусливый и жадный!

– Может, Утюга схватили? – выпалил Чеснок, не потому что так думал, а чтобы отвлечь Сумчатого от своей персоны.

Сумчатый вздрогнул.

– Ты что? – сдавленно просипел он. – Схватили?

– Подожди...

– Ну, вот, что вы наделали! – завопил Сумчатый. – Нас уже хватают! А я – следующий! И... Додик про Ужа не отчитался...

– Про Утюга – это я так, сказал, – серьёзно начал Чеснок. – А вот Додик, да. Скорее всего, его замели. Он всегда отчитывался. Слушай, я сейчас подъеду...

– А я тебя не пущу! – пискнул Сумчатый. – А вдруг ты ментов наведёшь?!

– Постой...

– Не пущу! – повторил Сумчатый и швырнул трубку.

Из другой комнаты прилетел большой пёстрый попугай, который как-то выбрался из клетки, и уселся на стол Сумчатого, сбросив бумаги.

– Дуррак! Дуррак! – скрипуче крикнул попугай. – Ты – дуррак!

– Кыш! – Сумчатый схватил статуэтку – мини-Венеру – и замахнулся на птицу, вскочив с кресла.

– Дуррак! – бросил попугай, как-то даже сочувственно. И ретировался, прежде чем мини- Венера обрушилась на то место, где он сидел.

– Чёртова курица! – заплакал Сумчатый. Конечно, ведь он разбил статуэтку и пробил вмятину в кедровой, отполированной до блеска, крышке стола.

Лев Львович смахнул с помятой столешницы осколки статуэтки, поднял скинутые птицей бумаги и уселся за стол, подумав, что ещё не всё так плохо, и ему удастся отсидеться.

– Дуррак! – возразил попугай. Теперь он сидел на люстре.

====== Глава 64. Подземный житель. ======

Пойманный в пещере человек провёл ночь в изоляторе, в отдельной камере. Он стучал в дверь, кричал, чтобы его немедленно выпустили. И ещё и извинились перед ним. Однако при этом «подземный житель» категорически отказывался назвать даже своё имя. Поэтому пришлось продержать его до утра, а утром выяснять, кто он такой.

Когда Сидоров привёл задержанного из изолятора, он дёргался, вырываясь от него, и говорил, что «никто не имеет права хватать просто так».

Выглядел этот человек лет на тридцать. На макушке уже проглядывала лысина, спереди висело небольшое брюшко. Одет он был в серый костюм и френч, тоже серый.

– Мне не нравится этот стул! – заявил он, когда Сидоров попытался его усадить.

– Почему? – удивился Пётр Иванович. – Стул, как стул.

– Он в заусенцах! Я себе затяжек на брюках понаделаю!

Сидоров принёс ему другой стул.

– Устраивает?

– Можно было и получше найти! – фыркнул задержанный, усаживаясь.

– Как вас зовут? – спросил у него Пётр Иванович.

– Я не обязан вам говорить, ни как меня зовут, ни как я попал в пещеру – ничего не обязан. У меня есть право хранить молчание, – «подземный житель» сложил руки на груди, как Наполеон, и отвернулся от Серёгина.

– Наглый какой, а? – вздохнул Пётр Иванович. – Саня, приведи-ка Ужа, а то придётся с этим «диггером» до вечера возиться.

– Какого ужа? – запротестовал в свою очередь «диггер». – Я боюсь змей!

Не обращая внимания на эти его выкрики, Сидоров пошёл в изолятор за Ужом.

Уж глянул на сидящего на стуле «обитателя пещеры» один раз.

– Утюг, – бросил Уж. – Он с Сумчатым в одной шайке ползает.

– Ужара! – заорал задержанный и замахал кулаками. – Ах, ты ж, аспид!

Он вскочил со стула и подбежал к Ужу, замахиваясь. Тот отпрянул в сторону. Сидоров схватил Утюга за руки и заковал в наручники. Усадив его на стул, сержант увёл Ужа назад, в камеру.

– Раз вы – Утюг, значит должны знать, куда Сумчатый отправляет похищенных и что скрывалось за дверью в пещере, – заключил Пётр Иванович. – Не хотите поделиться?

– Я – никакой не Утюг! – возразил Утюг. – Этот Уж клевещет! И, вообще, нашли, у кого спрашивать! У Ужа! Вы бы ещё моржа сюда притащили, и у него спросили бы!

– Какого моржа? – рассердился Пётр Иванович. – Вы – Утюг? Лучше говорите правду.

– Уберите эти наручники – мне неудобно!

– Развяжи его, – сказал Пётр Иванович вернувшемуся из изолятора Сидорову.

Сержант освободил руки Утюга. Тот начал тереть запястья так, словно провёл в наручниках не десять минут, а десять дней.

– Так, вы – Утюг, или нет? – повторил вопрос Пётр Иванович, ища скрепку среди груды листов.

– Никакой я не Утюг! – воскликнул «подземный житель». – И не знаю, зачем Тень ментов из ментуры таскает!.. Ой...

Утюг съёжился, зажав себе рот двумя руками: проболтался! От природы Утюг был холериком: вспыльчивым, «горячим». За это и назвали его «Утюг». В сердцах он мог ляпнуть, что угодно. Вот и сейчас – ляпнул.

Бандит виновато заморгал глазками, всё ещё держа руки у рта, выдавил:

– Я-а... совсем не это имел в виду.

– Ага, – съехидничал Сидоров. – Слово – не воробей. Продолжайте, пожалуйста, – вежливо добавил сержант.

– Я... ничего не знаю, – пискнул Утюг.

– Неправда, – заключил Пётр Иванович. – Это же по вашему приказу Щелкунчик рассказал Сидорову про Сумчатого, что он покупает «левый» бензин. Вы знаете Щелкунчика?

– Нет, не знаю я никакого Щелкунчика! – подпрыгнул Утюг. – И, вообще, его уже грохнули!.. Ой... – и опять осёкся.

– Ну, ведь знаете, же, – протянул Сидоров, поливая из бутылки цветущий кактус на окне. – Почему бы вам не рассказать всё нормально?

– Что ты делаешь, Саня? – Пётр Иванович встал и отобрал у сержанта бутылку. – Кактусы в октябре не поливают.

– А я всегда его поливал, – буркнул сержант, садясь на стул – на тот, который отверг Утюг.

====== Глава 65. Сумчатый – “Король ночного Донецка”. ======

Утюг смотрел на Петра Ивановича и Сидорова виноватыми, извиняющимися глазами. Он уже проговорился два раза. Дальше молчать просто не имеет смысла. Поэтому Утюг набрал в лёгкие воздуха и начал:

– Да, я – Утюг, – сказал он. – Я знаю Сумчатого. Это – он спускает всех в подземелье. И меня спустил. Он сказал, что приберёт к рукам весь мой бизнес. А я пытался сопротивляться.

– А какой у вас бизнес? – поинтересовался Пётр Иванович, поставив бутылку под стол.

– У меня – сеть автозаправочных станций. И, кстати, я покупал бензин у Михаила Лукашевича. Пока Сумчатый его не замочил. Это он связался с американцами, и он устроил всю эту заварушку с подземельем.

– А что вы знаете про дверь в пещере? – Пётр Иванович подшил в папку «Дело № 37» несколько листов.