G.O.G.R.

Пётр Иванович и Сидоров забрали «забацанного» Карпеца и отвезли к себе в райотдел. Но и там ему лучше не стало: он продолжал неподвижно сидеть, пялиться в одну точку и бубнить то «бу», то «му». Не добившись от несчастного Карпеца ни одного человечьего слова, Серёгин принял решение водворить его обратно в психбольницу, из которой его украли.

– А если его опять стащат? – спросил Сидоров – Что мы будем делать?

Но Пётр Иванович добился для Карпеца палаты с видеокамерой. И, прежде чем поместить его туда – сам ходил и смотрел на всех соседей, которые находились рядом с палатой Карпеца. Не заметив среди них симулянтов и преступников, Серёгин разрешил привести больного Карпеца и оставить его в палате под наблюдением пяти милиционеров-охранников и врача Ивана Давыдовича.

Врач Иван Давыдович, осмотрев Карпеца, вынес достаточно оптимистичный диагноз:

– Вылечим.

– Гы-гы! – сказал Карпец.

Утром Чеснок поехал к себе в офис – на встречу с Альфредом Мэлмэном, и повёз с собой Кашалота. Кашалот сменил внешность: сбрил усы. Ещё он яростно решил худеть, чтобы его не смогли опознать по лишнему весу. Он за ночь каким-то образом ухитрился отыскать принадлежащий Чесноку пояс для похудения «Ап жимник». И даже как-то изловчился надеть на себя. Чеснок, конечно, возмутился, попытался вернуть назад украденный «мини-спортзал», но Кашалот заныл, что пояс не снимается, и Чеснок махнул рукой:

– Ладно, таскай, всё равно уже растянул мне его на три километра!

Альфред Мэлмэн ещё не приезжал. Перед своим кабинетом Чеснок обнаружил лишь свою немолодую секретаршу – она всегда является на работу ни свет, ни заря и начинает работать. Сначала она красится. Потом она завтракает принесёнными из дома печёночными котлетами и овсяной кашей. А потом – берёт вязание и вяжет, вяжет, вяжет… что-то длинное и полосатое.

Сейчас Чеснок застал секретаршу на стадии макияжа: она выщипала под ноль собственные брови, а потом – схватила чёрный-чёрный карандаш и принялась рисовать на перепудренном лице другие – на сантиметр выше настоящих и тонюсенькие, словно две ниточки. Чеснок держал её только потому, что она была его двоюродная тётка. Секретарша выкруглила свои густо подведенные глазки: Родион Робертович никогда не являлся в офис в такую рань. Закованный в пояс для похудения Кашалот только хмыкнул при виде того, что сия немолодая особа сотворила со своими бровями, и посеменил в кабинет Чеснока. Едва они с Чесноком зашли в кабинет, как внезапно раздался взрыв – несильный – хлопок, да и всё. Стол Чеснока подбросило вверх, треснуло об пол и развалило на части. На полу осталось чёрное пятно. Перепуганный Чеснок упал на пол, закрывая руками все части тела, какие мог закрыть. Кашалот – тоже упал, и забился за шкаф. Тут же раздался писклявый вопль секретарши и звон разбитого стекла: она уже принялась завтракать и от неожиданности уронила тарелку, размазав кашу по ламинату. На том месте, куда попала горячая и редкая овсянка, моментально вздулся солидных размеров бесформенный пузырь.

Чеснок открыл один глаз и медленно поднял голову, стараясь оценить размеры бедствия. Пострадал один только стол – он лежал посреди роскошного кабинета кучкой чёрных обломков. И компьютер – он стоял на столе, а теперь – тоже лежал кучкой таких же чёрных обломков. Кабинет заволокла мутная пелена беловатого, едкого и противного дымка.

– Тю, блин! – рассвирепел Чеснок, вскочив на ноги и сжав кулаки. Он понял, что это – «подарок» «Росси – Ойл» в отместку за бомбу Мэлмэна. Они, наверное, как-то заметили её и специально вынесли на свалку вместе со строительным мусором.

В дверях топталась перепуганная секретарша. Её редкие и жёсткие волосы поднялись на голове дыбарком, словно у мавра. Она ничего не могла выговорить, а только пискляво охала, хватаясь рукой то за рот, то за сердце, размазывая по лицу и по блузке овсяную кашу. На левом плече секретарши, как погон, пристроилась печёночная котлета.

====== Глава 102. “Добрый” Шубин. ======

Квартира Сабины Леопольдовны, наконец-то, получила новую дверь. Средства выделило Областное отделение внутренних дел, как потерпевшей от нападения опасного преступника.

Сабина Леопольдовна запаковывала свои нехитрые пожитки в два огромных клетчатых баула, а Пётр Иванович ликовал. Наконец-то его перестанут будить по ночам с заявлениями типа:

– Вставайте быстрее, за мною уже мазурики ползут!

Или:

– Спасите, в окно ломятся, слышите, как бухают?! – хотя стучит всего лишь длинная ветка каштана.

Печка тоже наконец-то отдохнёт, кот Барсик вылезет из-под дивана и сходит в туалет куда положено, а не в тапочки Сабины Леопольдовны. Сам Пётр Иванович, наконец-то отплюётся от переслащенной и жирной выпечки, и на работу сможет уходить тогда, когда ему нужно. А вот, сама Сабина Леопольдовна, кажется, вовсе и не радовалась возвращению в «родные пенаты». Она собиралась медленно, носила по одной вещи и долго складывала в сумку. Вытаскивала и опять складывала. Потом она отрывалась и пыталась напичкать Серёгина только что испечёнными пряниками. Пётр Иванович отказывался и подвизался помогать Сабине Леопольдовне собираться.

Выпроводить её удалось часа через три, а то и больше – через три с половиной. Серёгин погрузил два её баула в багажник служебной «Самары. Первый баул влез без проблем, а вот второй пришлось уминать чуть ли, не ногами. Машина марки «Лада-Самара» имеет кузов «хетчбэк», а это значит, что второй баул Сабины Леопольдовны довлеющей массой нависал над задним сиденьем.

Сабина Леопольдовна ехала в машине и выглядела так, словно едет не домой, а на виселицу. Неужели она так боится своего выпивоху-Кубарева? Серёгин, оценив комплекцию Кубарева и Сабины Леопольдовны, пришёл к выводу, что она будет пошире его раза в два. А если не в два – то в полтора – это уж точно. Сабина Леопольдовна оживилась, только когда увидела свою новую дверь – железную, блестященькую, новенькую.

– Ой, какая куколка! – умилилась она, окинув новую дверь довольными глазами.

– Через такую дверь к вам никакие мазурики теперь не пролезут! – заверил Серёгин, пыхтя и поднимая вверх по лестнице сразу оба баула.

Сабина Леопольдовна отомкнула три замка своими ключами. Пётр Иванович занёс её сумки в квартиру, попрощался, взял из вежливости большой пакет, доверху набитый выпечкой Сабины Леопольдовны и ушёл, считая, что его невыполнимая миссия выполнена.

Оказавшись дома, Сабина Леопольдовна Кубарева принялась за уборку и стирку. Первым делом она замочила все вещи, которые считала грязными, и у неё оказалась полная ванна и два больших таза. Потом Сабина Леопольдовна отскребла от кухонного пола присохший рассольник и вымыла заскорузлую без хозяйки посуду. Покончив с этой работой, Кубарева пролезла в узкую щель между стенкой и книжным шкафом и попала в чулан. Там, в тёмном и сыроватом чулане, она прятала пылесос «Шмель». Кубарев не знал про чулан – женившись на Сабине Леопольдовне, он переехал жить к ней в квартиру, а чулан уже был загорожен. Сабина Леопольдовна скрывала пылесос не от «нечисти» и не от «мазуриков», а от самого Кубарева – чтобы не пропил.

Закончив пылесосить, Сабина Леопольдовна решила выйти на улицу, к мусорным бакам и вытряхнуть «Шмеля», потому что, вычистив ковры, маленький пылесосик переполнился мусором.

Мусорные баки стояли далеко от дома – в маленьком глухом закоулочке между подстанцией и старинным каменным забором. Сабина Леопольдовна понесла туда пылевой мешок. Только стала вытряхивать, как услышала за спиной некие таинственные шаги. Сабина Леопольдовна являлась пуганой вороной, и поэтому сразу же резко обернулась, заслышав этот подозрительный топот. Сзади к ней подходили два бомжа. Один был весь покрыт клочковатой спутанной бородищей, а второй – зарос щетиной, и нос у него был немного кривой, будто бы сломанный.

– Мазурики! – взвизгнула Сабина Леопольдовна и попятилась назад.

Один бомж прыгнул прямо к ней и попытался схватить. Сабина Леопольдовна отпрянула в сторону, грязная ручища бомжа просвистела у неё перед носом, но схватить не смогла – не дотянулась.

– Помогите!! – заверещала Сабина Леопольдовна на всю улицу и побежала прочь так быстро, как только могла, размахивая на бегу пылевым мешком «Шмеля».

Бомжи оказались на редкость быстроноги, они быстро настигли выбившуюся из сил женщину и загнали её в клещи: спереди возник бородатый, сзади путь к отступлению перекрыл бомж со сломанным носом. Сабина Леопольдовна металась между ними, кричала, а они медленно, методично и молча приближались. Едва ручища бородатого снова потянулась к ней – Сабина Леопольдовна, что было сил, хлопнула ладонью по пылевому мешку от пылесоса, выбив густое серое облако удушливой пыли. Бомжи, ослеплённые, заметались в этой непрозрачной пелене, а Сабина Леопольдовна снова бросилась бежать, вопя во весь голос, привлекая к себе внимание прохожих.

А в это время мимо, по параллельной улице проходил участковый Мирный. Услышав за домами вопли страха и призывы о помощи, участковый ринулся на них, приготовившись спасать. Проскочив двор, Мирный увидел такую картину: по узкой дорожке прямо в глухой тупик неуклюже бежит Сабина Леопольдовна Кубарева, а за ней громадными скачками несутся двое чумазых замшелых бродяг.

– Стоять, ни с места! – Мирный засвистел в свисток и устремился наперерез бомжам. Одного он сбил, бомж забарахтался на щербатом асфальте лицом вниз.