G.O.G.R.

– Батон отзвонился, – сказал Пётр Иванович, оторвав Сидорова от созерцания бандита «Эмо». – «Штирлиц» наш, сумел-таки навязаться к Светленко.

– Клёво! – обрадовался Сидоров.

– Теперь будем ждать, что из этого выйдет, – заключил Пётр Иванович и тоже глянул на Голубко – «Эмо». – Нет, этот «зелёный» какой-то, – забраковал он Эммануила Викторовича. – Давай листать дальше.

Дальше явился некий лысеющий пожилой тип с картошечным носиком и с выражением глухой тоски на немужественном личике. Это был не рецидивист, а бухгалтер, который не свёл дебет с кредитом и попался на «чёрном нале», получив пятак в колонии общего режима и конфискацию всего, что «настриг». Бухгалтер был забракован и отметен, а Пётр Иванович принялся листать дальше.

Коля топтался около Вечного огня под Монументом Освободителям в ожидании Батона. Он не случайно принял этого ворюгу и плохого картёжника так радушно: у Коли было к нему дельце. Светленко не хотел связываться с Чесноком – и так уже едва не попался Пончику. «Как хорошо, что этот Батон подвернулся! – размышлял Коля – Интермеццо, прячась от противного дождика под чёрным зонтом. – Будет на кого свалить «зажмуривание» Чеснока».

Батон добирался очень медленно и долго, потому что пожадничал тратить деньги на маршрутку и поехал на трамвае – сначала на десятом, а потом пересел на первый. Коле уже порядком надоело «плясать» под противным и холодным дождиком, но он всё же, дождался, пока этот «черепаший» Батон наконец, приползёт. Когда Батон подполз поближе, Коля не стал костерить его за «улиточный ход», а обнял рукою за плечи, словно старого друга и повёл в дорогое кафе «Виктория», что стоит на ухоженной детской площадке и украшено фонтаном с искусственной речкой. Узнав о новом задании от Коли Батон на секундочку сдрейфил. Но, вспомнив о том, что он теперь – «Штирлиц» – постарался ничем не выдать возникший в его душе животный страх, а только молча согласился выполнить то, что повелел ему Коля – то бишь, устранить Чеснока.

====== Глава 100. “Операция “Кооперация”. ======

Кашалот тащил за собой неудачника – Муравьеда только потому что не желал, чтобы этот лопух угодил в лапы милиции. Когда же Георгий Семенов наконец-то очутился в безопасности, под крышей своего добротного коттеджа, окружённого высоким забором, охраняемого свирепейшими волкодавами, он устроил Муравьеду сокрушительный разнос.

– Ты ни на что не способен! – ревел Кашалот, как горбатый кит, бухая заплывшим кулачищем по деревянной крышке своего стола. – Ты даже не муравьед – ты дизентерийная амёба, зелёная эвглена… Нет – зелёная сопля! Убирайся с глаз моих и больше не возвращайся! – он так орал, что казалось, сейчас начнёт громко рыдать и извиваться в истерике.

Муравьед не знал, куда бы задевать своё несчастное существо. Он опять напортачил – и даже, кажется, серьёзно: застрелил того, кого не нужно. Оглушаемый воем Кашалота, Грегор Филлипс пытался мямлить оправдания, но куда там оправдываться – из-за собственного рёва Георгий Семенов сейчас не слышит ничего – даже самого себя. Филлипс решил просто переждать, когда этот мощнейший фонтан ругательств и оскорблений иссякнет. И тогда – предлагать новый план устранения Тени.

– Я тебе говорил, что если ты запорешь дело – я тебя зажмурю?! – громогласно напомнил Кашалот, свирепо вращая взбесившимися покрасневшими глазами. – Так вот, Муравьедка, я это сделаю, и я не шучу!!!

Дело приняло серьёзнейший из оборотов: Кашалот выхватил из-за пазухи приготовленный для Тени пистолет и в сердцах стал палить по Грегору Филлипсу. Тот испугался и рванул прочь, спасаясь от летящих в него пуль. Кашалот не переставал нажимать на курок – и портил вазы, картины, мебель и ремонт. Муравьед выскочил во двор, и под ногами у него свистели пули, рикошетя о тротуарную плитку. Кашалот грузно скакал позади, размахивая пистолетом. Пробежав мимо бассейна, проворный Грегор Филлипс прыгнул, перелез через забор и был таков. Кашалот всё терзал курок, хотя обойма у него давно уже опустела и пистолет лишь бесполезно щёлкал. Поравнявшись с бассейном, Кашалот споткнулся о бордюр, не удержался на ногах и свалился в воду. Он плюхнулся подобно пухлому мешку, полному тяжёлых камней, и вода перехлестнула за бортик бассейна и подмочила шезлонг.

– Ааа-буль-буль-буль!! – забулькал Кашалот, погрузившись на обложенное белым кафелем дно.

Бросив пистолет, Георгий Семенов стал выплывать и грести к металлической лестничке, чтобы выбраться на сушу. Когда удалось выползти из воды на постриженный приходящим садовником газончик, Кашалот повалился на ухоженную траву и принялся тяжело и шумно хватать ртом огромные порции воздуха и заглатывать их. Отдышавшись, Кашалот сел. Что ему теперь делать? Весь бизнес потерян, киллера прогнал… Застрелиться что ли? И то – нечем – пистолет утонул и покоится ныне на дне бассейна. Чистильщику бассейнов теперь платить нечем – скоро «мини-Каспий» Кашалота зарастёт тиной и превратится в «мутно-зелёную реку Лимпопо». Садовник тоже больше не придёт – отказался работать бесплатно – и газон разрастётся, превратившись в джунгли. Кашалот среди всего этого одичает и станет в джунглях газона огромным, жирным, косматым приматом… Нет! Надо всё менять – нельзя становиться приматом, а надо налаживать дела.

Поэтому Георгий Семенов быстренько переоделся в чистый и сухой костюм и отправился к Чесноку.

Чеснок был дома и готовился лечь спать пораньше, чтобы завтра пораньше встать. Неудача Альфреда Мэлмэна с бомбой для «Росси – Ойл» очень огорчила Родиона Робертовича, он пригласил Мэлмэна к себе в офис на завтра – придумывать новый план мести. Чеснок надеялся на то, что Кашалот не оплошает и сумеет застрелить Тень на стрелке в «Дубке». Часы показывали восемь часов вечера – наверное, Тень уже мёртв. Как хорошо!... И тут радость Чеснока прервал звонок домофона. «Ну, кого там нелёгкая притащила?!» – недовольно подумал Чеснок и двинулся к домофону, чтобы узнать. Сняв трубку, Родион Робертович фыркнул:

– Кто там?!

А там, за воротами, кто-то заплакал в микрофон домофона:

– Чесно-о-о-ок!

– Что? – изумился Чеснок, чувствуя, как холодеют пальцы у него на ногах.

– Это я-а!! – снова раздался тот же плач.

– Кто – я?! – изумился Чеснок, не узнавая этот перекошенный обидой и отчаянием молящий голос.

– Кашало-от! – хныкнули на том конце, и Чеснок едва не хлопнулся на пол.

– Т-ты чего? – пролепетал Родион Робертович.

Кашалот принялся долго и слёзно повествовать о своих неудачах и бедах, а потом вдруг принялся проситься:

– Впусти меня, а, Родиоша?

Чеснок не хотел впускать к себе Кашалота. Ну и что, что срезался с Тенью? От этого ещё никто не умирал – можно другого киллера найти, свет клином не сошёлся. Взяв себя в руки, Чеснок холодно ответил:

– Да зачем ты мне здесь нужен? Ныть будешь, как мокрая курица? – и тут Чеснока поразила новая догадка насчёт Кашалота: «А вдруг с ним уже пожаловали менты по его «чесночную» душу?!». – Тащись домой! – посоветовал униженному и оскорблённому Кашалоту Чеснок. – Я спать хочу.

– Спать? – взревел Кашалот. – Кто же спит в такую рань?! Не гони меня, а помоги лучше!

– Одалживать деньги не буду и не проси! – отрезал Чеснок и собрался швырнуть трубку на рычаг.

– Эта гадюка тебя валить намылилась! – пискнул Кашалот, желая хоть чем-нибудь застращать несговорчивого Чеснока.

Чеснок замер и едва снова не хлопнулся на пол.

– Чего-чего? – пролепетал он Кашалоту.

– Валить, – ответил Кашалот. – Так и сказал мне в «Дубке»: «Чеснока зажмурю, и его заправки отберу».

Напуганный Чеснок велел охранникам запереть собак и открыть калитку. Набросив на домашний халат пальто, он выскочил встречать Кашалота собственной персоной – прямо в домашних тапках.

Приведя гостя домой, Чеснок забрал его промокшее пальто, усадил в мягкое кресло у камина и отдал распоряжение кухарке приготовить чай «мате».бухая запдывшим кулачищем по ельный разнос.джа, окружённого высоким забором

Продрогший под промозглой моросью Кашалот стучал зубами, согреваясь. А когда кухарка подала на подносе готовый чай «мате», Георгий Семенов схватил двумя руками калебас, словно какую-то пивную кружку, и принялся глотать экзотический чай, щедро приправленный горьким ромом, громадными глотками.