Гадалка для холостяка

– Фууууу…

Давно у меня не было такого напряженного сеанса. Точнее сказать, за последний год вообще такого не было. Поначалу, когда я только входила в курс эзотерики и прочей мистической лапши, я испытывала страх разоблачения, пасовала перед каждым новым клиентом и даже передвигалась по улицам, озираясь по сторонам. Казалось, что какой-нибудь обиженный или недовольный клиент поджидает меня у подъезда с целью вернуть свои деньги обратно или же просто настучать мне по голове.

В самом начале моей карьеры был такой случай.

Меня начал преследовать мужчина. Караулил у подъезда, вынюхивал за деревом и сопровождал до ближайшего магазина. Он ничего мне не говорил, не подходил и не требовал. Я пыталась припомнить его среди своих клиентов, но мужчин на тот период в моей практике ни одного не было. Со страху я даже стала носить с собой отпугиватель для собак. Правда не понимала, каким образом он мог защитить меня от нападения человека, но мысль от том, что в кармане он был – меня утешала.

Он встретил меня у двери моей квартиры. В тот момент я попрощалась с жизнью, попросила у всех обманутых мною прощения, когда мужчина начал двигаться прямиком на меня. Я даже представила, как мое обведенное мелом тело будет выглядеть здесь, на этой площадке старого дома.

Зажмурилась и приготовилась к неизбежному. Но вздрогнула от того, что мое щуплое тело сдавило в мужских крепких объятиях. Распахнула глаза и потянула носом воздух, который щекотнул мои рецепторы табачным одеколоном.

Чихнула.

Мужчина меня отстранил и полез во внутренний карман куртки. Должно быть, он решил перед совершением преступления очистить карму, попросить у жертвы прощения и дальше с покаянной очищенной душой прирезать мое тощее тельце.

Во второй раз попрощавшись с жизнью и вспомнив, что Степан Васильевич не кормлен, я зажмурилась. И…

– Спасибо, спасибо вам, дорогая Белладонна, – он схватил мою руку, душевно сжал и вложил в нее вместо ножа две пятитысячные купюры. – Вы мне так помогли, – и чуть не заплакал.

Я стояла, как сомнамбула, и хлопала глазами в непонимании и от пережитого стресса.

– Около двух месяцев назад у вас была моя жена. Лариса. Помните?

Эээ… Нет…

Но я утвердительно кивнула.

– Уж не знаю, с какими жалобами приходила эта су…, простите, сударыня, – он гневно сжал челюсти, – но после визита к вам она наконец-то оставила меня в покое, – радостно сообщил мужчина. – Спасибо вам! – и снова пожал мне руку, как начальник смены эффективному работнику на сталелитейном заводе.

А потом я вспомнила. Действительно, приходила ко мне одна женщина. Жаловалась на мужа, что он ее не замечает, что они постоянно ругаются, и он пропадает все время на работе. Тогда я ей посоветовала уйти от неблаговерного, наплела с три короба, что вскоре она встретит свое счастье, а в несчастном браке только пропустит свою истинную любовь.

– Вот, где она мне со своими закидонами, – тем временем доказывал мужчина, – бу-бу-бу целыми днями. И то не так, гвоздь не прибил, петуха не зарубил. И денег ей все время мало. Не хотел подавать на развод. Жалко, ведь, дуру. Не работала она в своей жизни ни дня. Сгинула бы без меня. А потом, – разводит руки в стороны, – пришла. Такая довольная, улыбается, в кои-то веки борща наварила и говорит: «Ухожу я от тебя, Володя. У меня любовь скоро появится». Ну я и напился в тот день от радости. Машину Весту ей оставил. Синюю. Все тряпки и украшения. Квартиру со всем барахлом, а сам к матери жить ушел. Думал, что снится мне это счастье. А неделю назад встретил бывшую супругу под ручку с мужиком. Яркая такая, светится, как туфли начищенные. Замуж, говорит, выхожу. Тогда я и выдохнул свободно. Вот, возьмите, – сжал в моей ладони десятку и сбежал вниз по лестнице.

Я стояла ни жива ни мертва.

В тот день я поверила в свои способности. А еще в то, что нужно себя тщательно маскировать. Таким образом из блондинки я стала брюнеткой. А мои голубые глаза почернели.

И вот ведь, как оказалось, не зря. Никогда не думала, что в огромной Москве, занимаясь не самым популярным бизнесом, можно нарваться на знакомую рожу. Да еще на какую! На лощенную физиономию моего преподавателя!

Хохотнув, прикладываю руки к пылающим щекам.

Дааа…. Под туникой с меня стекает водопад. И это не от жары. От перевозбуждения.

Это же надо! Миронов Илья Иванович, весь такой «а-ля-на-сраной-козе-не-подъедешь» пришел узнавать свое будущее вместе с бабулей! Да и спрашивается, зачем ему узнавать? С его внешностью и достатком и так понятно, какое будущее его ждет! А вот я чуть не лишилась этого самого будущего. И рассудка вместе с ним, когда услышала голос доцента. Думала, рассекретит сразу, ан нет, обошлось! Пришлось сбегать пару раз на кухню: отдышаться, проржаться, вздохнуть и попить воды, потому что такого сценария не увидишь даже в кино!

Эх, как же мне хотелось повеселиться над Мироновым. Точно также, как он над студентами в вузе. Жаль, что не успела. Уж я бы нагадала ему и облысение через пять лет, и ожирение, и нестояние! За каждый поставленный им колл оторвалась! Да! И за то, что привлекательный такой гаденыш. Ибо нефиг. Нефиг таким смазливым на семинарах сидеть и неудами разбрасываться!

Заперев дверь, сбрасываю тунику и иду на кухню. Степан Васильевич сидит на стуле и нализывает свою облезлую шерсть. Заметив меня, бросает недовольный взгляд.

– Вот не надо на меня так смотреть, – наливаю из графина воды и залпом опустошаю. —Да! Да, я не взяла с них деньги, – развожу руки в стороны.

И, между прочим, уже во второй раз за эту неделю. Ну не могу я со старушек ничего брать. Недавно приходила ко мне бабушка, сетовала и на пенсию, и на Водоканал, который несчастную обокрал на пятьсот рублей. А я не то, что взять с нее за услуги, так еще и в убытке осталась, незаметно подложив в ее сумку пятьсот с копейками рублей.

В этот раз, конечно, не только бабулька сыграла роль. А этот высокомерный индюк, мерзко указавший мне на мой крамольный интерес. И пусть подспудно это правда, но преподносить её в таком тоне на моей территории я не позволю. Пусть, вон, в институте хозяйничает!

– Но вы, Степан Васильевич, тоже хороши, – укоризненно бросаю коту. – Вы нас чуть не подставили! – тычу пальцем в наглую черную рожу. – Опять сожрали кость? Клиенты слышали, как вы тут давились. Пришлось выкручиваться. Так что сегодня мы оба с вами облажались, Степан Васильич, – печально вздыхаю.

– Мя.

– Да.

Сегодня суббота и это значит, что мне придется пахать сегодняшней ночью в баре за двоих, чтобы нам не помереть с голоду.

Одарив меня взглядом Рубина Артуровича, нашего главного администратора бара, когда он замечает, как я сливаю недопитое пиво от предыдущих посетителей в один бокал и приношу его другим, а оплату забираю себе, Степан Васильевич вальяжной походкой следует к себе в комнату.

Да, меня это не красит. Не красит меня и то, чем я занимаюсь здесь.

Но я выкручиваюсь, как могу. Мне никто ничего не принесет на блюдечке. И в свою Тьмутаракань я не вернусь.

Испытываю ли я угрызения совести, если, по сути, обманываю людей?

Раньше да, сейчас практически нет.

На рынке есть два дурака: один покупает, другой продаёт. И, если бы не было спроса, не было бы и предложения. В современном мире человек позиционирует себя умным, продвинутым существом. Из каждого водопровода трубят о мошенниках, предупреждают, как не стать жертвой аферы, но как только в один день на нас сваливается кучка неприятностей, нам легче винить заразу Ирку или Ленку, которая сглазила. Поэтому, пока вам нужен тот, кто снимет порчу, будем мы, кто с удовольствием это сделает! За ваши, разумеется, денежки!