Гадалка для холостяка

Моргнув пару раз, убеждаюсь, что у галлюцинаторных образов слишком громкие голоса, а у одного, который мой преподаватель, слишком сексуальный смех.

Какого небритого?

Не понимаю.

Он что, выслеживает меня?

Слишком доцента Миронова стало непозволительно много в пределах моего существования: на занятиях меня изводит, в моем доме уже успел побывать, в сны за каким-то бесом пробрался, так еще и на работу ко мне притащился!

Да что же это такое? Издевательство, не иначе!

Столько лет работаю в этом баре, но ни разу не встречала здесь знакомого. Во-первых, в Москве моих знакомых-то можно пересчитать по пальцам, да и те, кто имеются, по таким местам ходить не будут. Ценник в нашем баре выше среднего, а контингент здесь собирается далеко не простой.

Я всегда была спокойна на счет того, что кто-нибудь из института меня сможет узнать. Преподаватели-старички вряд ли трясут стариной под попсу в ночном баре, а у моих одногруппников штанов вместе с трусами и повышенной стипендией не хватит, чтобы оплатить себе выпивку или закуску.

А этот… приперся…

Хотя, с другой стороны, вести у нашей группы занятия Миронов стал только с этого семестра и, возможно, он был частым посетителем нашего заведения, просто я его раньше не знала.

Прижимаю планшет к груди и стремительно разворачиваюсь на 180 градусов, пока Миронов меня не заметил. Декан, уверенна, даже понятия не имеет о такой студентке как Яна Решетникова, а не то, что знать меня в лицо. А вот его собеседник…

Несусь в сторону дверей и почему-то про себя проговариваю молитву при изгнании дьявола, которую вычитала в талмуде покойной Беллы: «Избавь род человеческий от пленения диавольскаго, избави раба от всякаго действа духов нечистых, повели нечистым и лукавым духам и демонам отступити от души и от тела раба твоего».

Тьфу.

Три раза тьфу.

Смотрю прямо перед собой и выхватываю глазами Наташку, воркующую с барменом Мишей.

Подлетаю к коллеге и утаскиваю за локоть за барную стойку, сдвигая Миху.

– Янка, что за прикол? – хохочет Наталья, но послушно прячется вместе со мной под столешницей.

– Тихо ты, – шикаю на девушку, будто сквозь долбящую музыку нас смогут услышать.

Осторожно выныриваю из-за стойки, выглядывая одними глазами, а нос оставляю под столом.

– Иди сюда, – подзываю коллегу. – Вон, видишь тех за седьмым столиком? – киваю на смеющуюся парочку из доцента и декана.

– Тех красавчиков? – вспыхивают заинтересованным огоньком глаза Натахи.

Смотрю на девушку злобно.

Красавчиков?

А потом подумав, решаю, что она не виновата в том, что не знает, какой Миронов засранец. И, если бы я тоже не знала, возможно, посчитала бы так же.

А вот декан… Вновь смотрю на нашего директора института. Никогда не рассматривала его как мужчину. Я, когда случайно в коридорах вуза или в деканате его встречала, смотрела на него как на нечто ученое и неприкосновенное. Никогда бы не подумала, что наш декан может вот так сидеть в баре, без костюма и очков. Слышала, что Александр Сергеевич – ходячий мозг и кандидат чего-то там. Он выигрывал неоднократно научные гранты и имеет вагонетку степеней и званий. И у меня в голове не укладывается, как этот кандидат кандидатский может иметь обычную человеческую жизнь. Он разве не робот?

– Обслужи их столик, Натуль? – делаю максимально жалостливый взгляд, которому научилась у Степана Васильевича, когда он не поднимает крышку унитаза и выхватывает из-за этого от меня. – Пожалуйста! – умоляюще складываю руки.

– А ты сама почему не хочешь? – удивляется Наташка. – Такие няшные, еще и на чаевые, уверенна, раскошелятся.

И тут мой гадкий смех не остается незамеченным от бармена Михи.

Ага, раскошелятся… Не знаю, как на счет декана, а вот от Миронова даже сухого спасибо не дождешься.

Но об этом я Натахе не скажу.

– А я сегодня не в ресурсе, – демонстративно хватаюсь за спину и поднимаюсь. – Уй, – прикладываю ладонь ко лбу и обкладываю столешницу литературным трехэтажным.

– Ну как хочешь, – расцветает Наташа и забирает из моих рук планшет. – Пошла.

Удовлетворённо кивнув напарнице, выныриваю из бара и трусцой направляюсь к дверям, ведущим в нашу служебную подсобку.

– Ты куда? – не успеваю забежать в дверь, как руки Рубина Артуровича ловят меня в кольцо.

– Эээ… – включаю мозговой генератор. – Рубин Артурович, н-не могу, – обхватываю живот обеими руками, – живот болит, тошнит, – сгибаюсь пополам.

Одним глазом подсматриваю за старшим админом, у которого лицо скривилось гримасой отвращения.

– Отравилась, что ли?

– Наверное, – стону я и хватаюсь за горло, показательно демонстрируя, что меня сейчас стошнит.

– Иди, Решетникова, домой и лечись, – морщится Рубин Артурович.

О, даже так? А я всего лишь хотела откосить от обслуживания седьмого столика.

Мысленно довольно потерев ручки, еле передвигаю ногами и с характерными звуками иду в служебку, как слышу вдогонку:

– А вот нечего после клиентов со столов объедки доедать! – кричит Рубин Артурович.

Чувствую, как к горлу по-настоящему подкатывает тошнота от сказанных админом слов. Фу!

Вообще-то, такое было всего пару раз. И я ничего не доедала. А всего лишь собрала в пакетик мясную нарезку для Степана Васильевича, к которой огромная компания ребят практически не притронулась.

В подсобке ускоренно переодеваюсь, запираю форму в шкафчике, беру рюкзак и выхожу в коридор.

Для персонала в баре существует отдельный выход, но прежде, чем покинуть заведение, я решаю заглянуть в зал и еще разок взглянуть на своего преподавателя. Озираясь по сторонам, чтобы не быть пойманной админом, проскакиваю к бару. Мишаня усмехается, когда видит меня под барной стойкой, прикладывающую палец ко рту:

– Тссс, – шепчу ему.

– Миш, для седьмого еще не готово? – слышу голос Наташи.

– Делаю, – отвечает Мишаня.

Что она спросила? Для седьмого столика?

– Псс! Пс, – прячась за огромным пивным резервуаром, окликаю коллегу. – Наташ!

– Яна? – Наташа перегибается через стойку и удивленно смотрит на меня. – Ты до сих пор там сидишь?

– Наташ, – игнорирую вопрос, – эти напитки для седьмого столика? – киваю на бумажный чек, лежащий на стойке.

– Ага, – кивает Натаха. – «Белая лошадь» для красавчика в белой рубашке, «Карибское сокровище» – для сладенького в черном джемпере, – Наташка мечтательно закатывает глаза.