Галлоуэй
Шрифт:
Росситер и Мег пошли нас проводить. Он пожал мне руку.
– Рад был повидать тебя, Сэкетт, - сказал он.
– Заезжай в любое время.
А на Хадди только глянул.
– Спокойной ночи, мистер Хаддл, - сказал он, и я хихикнул про себя. А потом они с Мег ушли в дом.
Верн Хадди развернул лошадь и потянулся к револьверу. Но моя пушка уже глядела прямо на него.
– Умерьте пыл, мистер Хаддл, - сказал я, - существует же обычная вежливость. Никогда не стреляйте в кого-нибудь во дворе у человека, который вас только что принимал.
Я настолько быстрее выхватил револьвер,
– А теперь поезжай-ка впереди меня и не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость!
Он ехал спокойно, пока мы не приблизились к первому повороту дороги, а потом вдруг резко свернул и понесся вскачь.
И я дал ему уйти.
Мы-то с ним знали, что творится, оба, и знали, что по-настоящему нам придется помериться силами завтра, в горах.
Ехать дальше по этой тропе, где он, может, уже залег в засаду на меня, это было бы чистое безумие, так что я свернул в сторону. Была там заброшенная тропиночка, которая вела в горы и выходила чуть в стороне от Голодного ручья, вот по ней я и поехал.
Только когда я забрался уже далеко в скалы, до меня дошло, что верховья Голодного ручья - это как раз то самое место, где, по словам Ника Шэдоу, спрятано золото и алмазы.
Глава 17
Когда Логан Сэкетт приехал обратно в Шалако после сенокоса, салун Берглунда щеголял новой вывеской - "Дочь Золотого Искателя", изображавшей щедро одаренную природоймолодую леди в огненно-красном платье и с серьгами-кольцами в ушах.
Берглунд стоял статуей, любуясь вывеской.
– Да, - сказал он, - вот произведение искусства!
– И кто же живописец?
– Он еще спрашивает! Я живописец. Пат Берглунд!
Логан внимательно изучал вывеску.
– Вам бы стоило взять еще несколько уроков, - сказал он, - я имею в виду - не в живописи.
Они вошли внутрь, и Берглунд выставил бутылку пива. Несмотря на то, что год близился к концу, день был жаркий. А пиво было холодное.
– И как это швед ухитрился обзавестись имечком Пат?
– поинтересовался Логан.
– У меня мать была ирландка. Меня назвали в честь ее брата, который служил полисменом в Бостоне.
И глянул на Сэкетта.
– А вас в честь кого назвали? В честь ягоды? (Loganberry (англ.) логанова ягода, гибрид малины с ежевикой.)
– В честь проповедника... разъездного проповедника. Он подарил мне молитвенник на крестины.
– Вы его когда-нибудь читали?
– А как же, все молитвы знаю. Беда в том, что я их нечасто пускаю в ход. А Библию могу цитировать целыми главами. Моя мамаша была первый человек на молитвенных собраниях.
– Вы приехали в город один?
– А почему бы и нет? Мне никакой подмоги не надо.
– Может, и надо. Вон Данны подъезжают...
Логан Сэкетт выглянул в окно, потом вылил в стакан остаток пива.
– Да их всего пятеро или шестеро. Не стоит портить забаву, Галлоуэя сюда звать...
– Ну, вы не совсем один, - сказал Берглунд.
– Я только что видел Ника Шэдоу, он в лавку зашел.
Бак Данн слез с лошади. Олли Хаммер медленно огляделся по сторонам, потом тоже спустился на землю.
Логан
отхлебнул пива.– Берглунд, если у тебя в заведении есть что-нибудь такое, что ты не хотел бы видеть разбитым вдребезги, так прибери с глаз долой. У меня такая мысль возникла, что эти Данны ищут приключений.
Первым в дверях появился Жестяная Кружка Хоун. Он увидел Логана Сэкетта и остановился как вкопанный.
– Здорово, Жестянка! Ты забрался далеко от дому, и лошадь у тебя есть...
– Ну, и что это должно означать?
– подозрительно спросил Хоун.
– Человек с лошадью, который забрался так далеко от дому, должен садиться на нее и ехать, - приветливо объяснил Логан.
– Я останусь.
– Ладно, твое дело. Когда я прихожу на похороны, мне всегда приятно видеть красивый труп. Тебя в гроб положат первым красавцем, Жестянка.
Через заднюю дверь вошел Рыжий.
– Послушайся его совета, Жестяная Кружка. Я однажды получил такой совет и удалился. И ни разу об этом не пожалел.
– Да он же один, разве не так?
– Нет, Жестянка, не так. Там на улице Ник Шэдоу, а Ник с шестизарядником - чистая отрава, да еще он из тех, которым на все наплевать. Он похож на мула, упершегося лбом в дерево; кто-то спрашивает: он что, обойти не может, а хозяин говорит, может, конечно, но не хочет, хоть ты тресни! Этот Шэдоу точно такой. Приходилось тебе связываться с человеком, которому на все плевать? Все кругом трупами лягут, а он останется. Я такое уже видел.
Хоун медленно прошел к бару.
– Там, снаружи, шестеро человек и еще четверо на подходе. Даже Логан Сэкетт и Ник Шэдоу не попрут вдвоем при таком раскладе.
Рыжий хмыкнул.
– Ты меня забыл сосчитать. Я слишком часто оказывался не на той стороне. А на этот раз я поверну коня куда надо. Думаю, с оружием я не хуже тебя, Жестянка. И еще кой-чего я тебе скажу. Галлоуэй рубил дерево на обрыве у реки, и когда закончил, то повернулся и увидел, что едут Данны. Так что сейчас он, Пармали и этот ихний метис, Чарли Фарнум, они сейчас вон там, в платной конюшне.
– Дай пива, - сказал Жестяная Кружка.
– Буду ехать, пить захочется.
– Ты его выпей, сидя на лошади, - сказал Логан, - они собираются открыть бал.
В дверь вошел Бак Данн. Он посмотрел, как захлопнулась задняя дверь за Жестянкой Хоуном, и перевел свирепый взгляд на Логана.
– Слышал про тебя, - сказал он.
– Обычно я дерусь на револьверах, - сказал Логан, - но на этот раз решил уделать тебя голыми реками.
Бак глянул на него с презрением.
– Не будь идиотом. Никому еще не удавалось и близко подойти ко мне.
– Может, они что-то делали неправильно, - сказал Логан и ударил его.
Он поставил свое пиво на стойку и просто хлестнул Бака Данна тыльной стороной ладони по лицу - и разбил ему губы. Бак Данн был человек огромный и мощный, настоящий великан, но Логан Сэкетт, хоть и много уступал ему в весе, был почти такой же высокий, с могучими плечами и грудью. От его удара, разбившего губы Данну, тот даже не покачнулся, но Логан позволил своему телу пойти по инерции за ударом и выбросил левую руку в лицо противнику. Данн отдернул голову в сторону и обхватил Логана здоровенными ручищами.