Галлюцинации

В бреду могут появляться и музыкальные галлюцинации, как писала мне Кейт И.:

«Мне было в ту пору одиннадцать лет. Я лежала в кровати с высокой температурой, когда вдруг услышала красивую, поистине небесную музыку. Я поняла, что это поют ангелы, и мне показалось это странным, так как я не верю и никогда не верила ни в Бога, ни в ангелов. Тогда я подумала, что это идет рождественское богослужение в расположенной неподалеку церкви. Но через минуту до меня дошло, что на дворе весна, и, значит, это галлюцинация».

Некоторые люди писали мне о своих зрительных музыкальных галлюцинациях, о нотах, покрывавших стены и потолки. Одна из моих корреспонденток, Кристи К., вспоминала:

«В детстве во время болезней у меня всегда была высокая температура, и каждый раз, когда у меня поднималась температура, возникали и галлюцинации. Это были зрительные галлюцинации – я видела ноты и стихотворные строфы. Музыку я не слышала. При высокой температуре я видела линейки со знаками басовых и скрипичных ключей; ноты были записаны хаотично, безо всякого порядка. Ноты злились, чем приводили меня в немалое смущение. Ни ноты, ни нотные станы мне не подчинялись. Я часами пыталась успокоить их и привести в гармонию. Эти же галлюцинации продолжают преследовать меня и сейчас, когда у меня поднимается температура».

При лихорадке или делирии могут наблюдаться и тактильные галлюцинации, описанные в присланном мне Джонни М. письме: «Когда у меня в детстве поднималась температура, я переживал какие-то странные и сверхъестественные тактильные галлюцинации. Пальцы няни теряли свою фарфоровую гладкость и превращались в колючие веточки. Легкие шелковистые простыни превращались в тяжелые мокрые одеяла».

Лихорадка является, вероятно, самой частой причиной бреда, но у него бывают и менее заметные токсические или метаболические причины, как это недавно случилось с моей знакомой, врачом Изабель Р. В течение двух месяцев у нее нарастала слабость, и периодически она впадала в состояние помрачения сознания. Во время одного из таких приступов, когда она полностью утратила сознание, ее доставили в больницу, где у нее начался тяжелый делирий с галлюцинациями и бредом. Больная была уверена, что за висевшей на стене в палате картиной находится некая секретная лаборатория и что в этой лаборатории я провожу над ней какие-то опыты. Выяснилось, что в крови Р. очень высока концентрация кальция и витамина D (Изабель принимала большие дозы этих препаратов для профилактики остеопороза). Как только уровень кальция и витамина D снизился до нормы, прошел и делирий.

Само понятие делирия издавна связывают с алкогольной интоксикацией или с синдромом его отмены. Эмиль Крепелин в своих знаменитых «Лекциях по клинической психиатрии», опубликованных в 1904 году, включил в них историю болезни владельца гостиницы, у которого делирий (белая горячка) развился на фоне употребления шести-семи литров вина в день. Этот человек впал в беспокойство и погрузился в сновидческое состояние, о котором писал Крепелин:

«Реальное восприятие мешалось с яркими и живыми ложными ощущениями – в особенности это касалось зрения и слуха. Словно во сне перед взором больного происходили, чередуясь, сменявшие друг друга, как в калейдоскопе, самые странные и фантастические события. Учитывая яркость и живость галлюцинаций, беспокойство и сильный тремор, а также запах алкоголя в выдыхаемом воздухе, мы имели все основания поставить диагноз клинического состояния, известного как белая горячка».

Владелец гостиницы бредил – вероятно, из-за преследовавших его галлюцинаций:

«Из расспросов мы выяснили, что его собираются казнить на электрическом стуле и одновременно расстрелять. «Картина мне самому пока не ясна, – говорит больной, – каждое мгновение появляются новые люди, все переходят с места на место, и каждый раз поджидают меня с револьверами в руках. Стоит мне открыть глаза, как все они исчезают». Больной говорит, что ему в голову и в пальцы ног залили какую-то вонючую жидкость, которая и вызывает картины, которые он принимает за реальность. Он страстно вглядывается в окно, видит там то появляющиеся, то пропадающие дома и деревья. При легком надавливании на глазные яблоки он видит сначала искры, затем зайца, потом картину на стене, умывальник, полумесяц и человеческую голову – сначала серую, а потом в цвете».

У данного больного делирий отличался хаотичностью и отсутствием связного сюжета. Но так бывает далеко не всегда. Иногда делирий приобретает качество увлекательного путешествия, пьесы, кинофильма, придавая смысл галлюцинациям. У Энн М. такой делирий случился при высокой температуре, которую не удавалось сбить несколько дней. Сначала она видела узоры, когда, пытаясь уснуть, закрывала глаза. Своей сложной симметрией эти узоры напоминали ей гравюры Эшера:

«Сначала я видела только геометрические узоры, но очень скоро они стали превращаться в чудовищ и других малоприятных созданий. Рисунки были черно-белыми. Меня они совершенно не забавляли, так как мне смертельно хотелось спать. Как только рисунок принимал ясные очертания, он начинал множиться и постепенно четыре, шесть или восемь идентичных рисунков занимали все квадранты моего поля зрения».

За черно-белыми гравюрами последовали яркие многоцветные рисунки, напомнившие больной картины Брейгеля. Вскоре и эти картины заполнились монстрами и начали, в свою очередь, делиться на крошечные копии множества Брейгелей.

Потом произошло и вовсе радикальное изменение. Энн увидела себя в «китайском автобусе 50-х годов участницей пропагандистской поездки под эгидой Китайской христианской церкви». Больная отчетливо запомнила фильм о религиозной свободе в Китае. Фильм проецировали на заднее стекло автобуса. Потом перспектива изменилась, и фильм и автобус начали крениться под разными углами, и стало совершенно непонятно, являлся ли церковный шпиль элементом реальной, видимой из окна церкви или частью фильма. Это странное путешествие продолжалось большую часть той горячечной бессонной ночи.

Галлюцинации появлялись у Энн, только когда она закрывала глаза, но стоило их открыть, как все видения тут же рассеивались [68] . Правда, при делирии бывают галлюцинации, которые кажутся элементами реальной картины мира, так как больные видят их с открытыми глазами.

Ричард Х. пробыл в делирии несколько дней после операции на позвоночнике. На следующий день после операции, лежа на койке и глядя в потолок, Ричард вдруг увидел в углах по краям потолка множество животных – это были мелкие создания, размером с мышей, но с головами оленей. Зверьки были живыми, ярко окрашенными и постоянно двигались. «Я знал, я был твердо уверен, что они настоящие, – рассказывал больной, – и был страшно удивлен тем, что мой сосед по палате их не видит». Это отнюдь не поколебало убежденность Ричарда в подлинности галлюцинации. Наоборот, он был поражен и раздосадован тем, что его сосед – художник по профессии – мог быть настолько слеп, чтобы не видеть таких ярких тварей. (Обычно он все видел первым и очень хорошо подмечал детали.) У Ричарда даже не возникло мысли о том, что это могла быть галлюцинация. Видение было странным («я не привык к фризам с оленьими головами на мышиных телах»), но сам больной ни минуты не сомневался в его подлинности.

68

Точно такое же появление делириозных образов при закрывании глаз и их исчезновение при открывании описал Джон Мэйнард Кейнс в своих воспоминаниях «Доктор Мельхиор»:

«Я чувствовал себя плохо с того момента, когда мы приехали в Париж, а два дня спустя я слег с высокой температурой. Я, почти в бреду, лежал в номере отеля «Мажестик» и пытался уснуть. В темноте я ясно видел исполненный в стиле ар нуво узор обоев, и зрелище это было таким мучительным, что для меня явилось большим облегчением включить свет и лицезреть эти обои в их подлинности, так как это было лучше созерцания их зловещих контуров в бредовой галлюцинации».

На следующий день у Ричарда, поэта, преподававшего в университете литературу, возникла еще одна необычная галлюцинация, «литературная инсценировка». Врачи, сестры и санитарки, одетые в костюмы литературных персонажей XIX века, репетировали спектакль. Ричарду очень понравилось это представление, несмотря на то что другие зрители отнеслись к нему не так снисходительно. «Актеры», не смущаясь, переговаривались между собой и с Ричардом. Представление, как ему казалось, развертывалось на нескольких этажах госпиталя одновременно; потолки стали прозрачными, и Ричард мог видеть, что происходило на всех этажах. Участники наперебой спрашивали его мнение, и Ричард отвечал, что представление было просто восхитительным, ему все понравилось. Рассказывая мне эту историю шесть лет спустя, больной, улыбнувшись, признался, что само воспоминание о том спектакле до сих пор доставляет ему большое удовольствие. «Это был особенный момент», – сказал он.

Ричард – большой поклонник Генри Джеймса, и так случилось, что делирий был и у самого Джеймса, когда он в декабре 1915 года умирал от пневмонии и лихорадки. Вот как описывает это состояние Фред Каплан в своей биографии Джеймса:

«Он переселился в иной, воображаемый мир, мир начала его писательской карьеры, когда он, подобно Наполеону, силой искусства создавал свою собственную империю. Он начал диктовать наброски к новому роману, «фрагмент задуманной им книги». Так как теперь он писал, находясь в измененном состоянии сознания, он говорил о себе как о Наполеоне, а о своей семье, как о членах императорской фамилии Бонапарта. Держа за руки Элис и Вильяма, он обращался к ним: «Мои возлюбленные сестра и брат». Им, своим родным, которым он щедро дарил страны и королевства, он теперь поручил проследить за обновлением покоев «здесь, в Лувре, и в Тюильри. Подробные планы находятся у архитекторов, которые займутся этой работой». Себя Джеймс в те минуты искренне считал «имперским орлом».

Закончив записывать, Теодора (личный секретарь Джеймса) почувствовала, что близка к обмороку. «Это душераздирающее зрелище, но самое поразительное здесь то, что он сохранил способность к отточенному оформлению фраз и предложений».

Другие свидетели последних часов Джеймса тоже упоминали этот факт, говоря, что, хоть великий мастер и бредил, в этом бреде чувствовался «чистый поздний Джеймс».

Иногда резкая отмена и воздержание от наркотиков или алкоголя могут стать причиной делирия, в ходе которого больной явственно слышит голоса и переживает иные галлюцинации. На самом деле такой делирий можно с полным правом назвать токсическим психозом, несмотря на то что больной не страдает шизофренией и у него никогда в жизни не было психозов. Ивлин Во приводит потрясающее описание этого состояния в автобиографической книге «Испытание Гилберта Пинфолда» [69] . Во много лет злоупотреблял спиртным, а в 50-е годы начал добавлять к алкоголю снотворные средства (настойку хлоралгидрата и бром), и чем дальше, тем больше: «Он не утруждал себя точным отмериванием дозы. Он плескал в стакан столько, сколько подсказывало ему настроение, и если доза оказывалась слишком малой и он просыпался среди ночи, то вставал, нетвердой походкой шел на кухню, наливал следующий стакан и щедро доливал виски снотворным».

69

В предисловии к одному из следующих изданий Во писал: «Три года назад мистер Во пережил короткий приступ галлюцинаций, напоминающих описанные в книге. Мистер Во и не думает отрицать, что некий мистер Пинфолд по большей части списан с него самого». Таким образом, мы можем считать «Испытание» автобиографической «историей болезни» психоза, органического психоза, описанного с такой тонкой наблюдательностью и с таким мастерством, какого вы не найдете ни в одной профессиональной истории болезни.

В.Х. Оден как-то заметил, что Во «ничему не научился» после своего испытания, но оно по крайней мере подвигло его к написанию поистине комических воспоминаний, не похожих ни на что написанное им прежде.