Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
– Готов, – буркнул Харин, отталкиваясь плечом от стены.
Сихали кивнул, выщёлкивая из бластера использованный картридж и загоняя свежий. Пальцы его вздрагивали.
– Кто кого? – долетел вопрос из каюткомпании.
– Мы! – ответил ТугаринЗмей, пряча оружие в кобуру. – Его!
В каюткомпании сразу зашумели, сбрасывая напряжение и страх. Первым в центральный коридор выглянул комендант батиполиса – малорослый, лысоватый мужичок в мятом, словно изжёванном, комбинезоне.
– Всё? – робко спросил он, вытягивая немытую шею.
– Всё, – подтвердил Браун.
Он оглянулся на труп Чанга. Какой это уже по счёту? Лучше не калькулировать… Плох
В коридор повалили рапануйцы – машинисты глубоководных танковбатискафов, инженерыконтролёры, операторы аквалюмов, их жёны и дети. Они галдели, радуясь возвращённой безопасности, болтовнёй выражая облегчение и благодарность, – банда Красавчика Чанга держала в страхе весь батиполис.
– Правильно мы тогда за тебя голосовали! – заявил рослый, краснолицый глубоководник.
– А то ж никакой жизни! – поддержал его лысенький комендант.
– Качать генрука! – воскликнул ктото в толпе.
– Ну щас! – воспротивился Браун. – Тут потолки низкие!
– Расшибёте, – пробасил ТугаринЗмей. – Зашибу тогда.
– Лучше проводите меня в центральный бункер, – сказал Сихали, – а то нам пора.
Генеральный руководитель проекта ТОЗО Тимофей Браун, он же Сихали, [62]пошагал длинным коридором в окружении шумной свиты. Не генруковское это дело, конечно, с бандюками перестреливаться, но не бросать же в беде избирателей…
Вспомнив об обещанном звонке, генрук вытащил радиофон, заученным движением вызывая Наташу Браун. В туманном облачке стереопроекции налилась цветом красивая женская головка.
– Алёо?.. – выдохнул приятный голосок.
– Привет, – сказал Тимофей, непроизвольно улыбаясь.
– А ты где?
– «РапаНуи». Тут у меня… ээ… встреча с избирателями.
«Даа… – подумал он. – Если бы предвыборная кампания шла сейчас, всё население „РапаНуи“ проголосовало бы за меня!»
– Аа… Ну ладно, не буду мешать твоей политической деятельности! Илья с тобой?
– Со мной.
– Передай ему, что Марина улетает.
– Чегочего? Она ж на седьмом месяце!
Вот именно! Потому и улетает. И я с нею. Понял? Я тебе с Вумеры [63]звоню!
– Так вы на Спу собрались? [64]
– Ну да. Спу17. Ты же знаешь Марину, она больше всего боится стать некрасивой, а в невесомости беременным легче и ничего не отвисает… Только Илье, пожалуйста, без деталей! Понял?
– Понял… А я что, один буду?
Наташа рассмеялась, закидывая голову и блестя безукоризненными дужками зубов.
– Ничего, тебе полезно! Пока!
– Пока…
Сихали нахмурился, вздохнул уныло – и быстренько передал Илье последние известия, чтоб не ему одному мучиться. Харин сразу заскучал, а Брауну стало маленько полегче.
– Твой скорбный лик, – бодро сказал Тимофей, – навевает ассоциации с сенбернаром анфас.
Змей ничего не ответил, лишь длинно, тоскливо вздохнул.
А океанцы вокруг, словно контраста ради, галдели весело и нестройно. Девушки смотрели на генрука с восхищением, мужчины смущённо крякали (и как это мы сами с Чангом не управились?), дети возбуждённо орали, чувствуя всеобщее ликование и догадываясь, что ничего им не будет, а вот самого генрука праздновать не тянуло. И не только потому, что жена
«бросила».Пока его не выбрали руководителем проекта, он даже не представлял себе весь размах того беспредела, который творился в ТОЗО, во всех тутошних батиполисах и абиссальных хабитатах, на ИТО и СПО. [65]Бандиты, пираты, китокрады буйствовали повсюду, и частенько лишь бластимпульс мог вразумить аутло [66]вроде Красавчика Чанга. Правопорядок приходилось насаждать силой, по принципу: если ты не чтишь кодексы, то бойся их. Закон револьвера!
И так три года подряд – без отпусков, без выходных и праздников. Бывало, что и без перерыва на обед.
Океанскую гвардию новый генрук доверил ТугаринуЗмею, и тот быстро добился от подчинённых железной дисциплины. Не все командиры опергрупп, разбалованные и развращённые при Акуле Фогеле, прежнем генеральном, подчинились Илье – и полною мерой познали крутизну ТугаринаЗмея.
Самых отпетых приговорили к утоплению, самых отмороженных похоронили ещё раньше, а остальные подчинились командору Харину. Так было раньше, три года назад, а теперь? А теперь любой гвардеец набьёт вам морду, скажи вы хоть одно худое слово про командора!
– Всем пока! – крикнул Сихали, протолкавшись к люку стыковочного узла, и нырнул в субмарину, быстроходную «Орку».
Кряхтя, Илья протиснулся следом. Щёлкнули задвижки.
– Приготовиться к расстыковке, – отдал Браун привычную команду.
– Всегда готов, – откликнулся Харин.
Щёлкнула герметичная перемычка, заскрипела диафрагма. Субмарина вздрогнула. Закачались, отдаляясь, три мутножёлтых круга – посадочные огни батиполиса. Сихали раскрутил маленький штурвальчик, легонько сдвинул рукоятку скорости.
Только здесь, на привычном месте командира субмарины, он успокоился понастоящему, привёл в равновесие душу, разум и тело.
Иные простодушные переселенцы с ходу принимали обычаи ТОЗО, живя легко и не мучая себя рефлексиями. А вот Тимофею Михайловичу Брауну, белотелому интеллигентишке, приходилось поначалу туго, пока он не опростился, не загорел, не обветрился, не оброс мясом. Пока не стал похож на киношного океанца – крепкого парня в потрёпанном комбезе с двумя кобурами на оружейном поясе, небритого, со скупой усмешечкой, с твёрдым взглядом холодных льдистых глаз, всегда готового пустить в ход кулаки или бласт с рукояткой, потёртой от частого использования…
Вот Илья – человек простой, он сразу стал своим в жестоком и прекрасном мире ТОЗО. Хотя… Ведь не зря же Харин не расстаётся с нательным крестиком, и иконку Николая Чудотворца в субмарине на пульт прицепил. Знать, и Змея посещают тошные воспоминания…
…Подводная лодка плавно всплыла над центральным бункером, похожим на яйцо величиной с четырёхэтажный дом, опоясанное карнизом, и весь батиполис открылся за иллюминаторами – сцепка сфербункеров, огромных синеватых шаров, приподнятых надо дном частоколом свай. Прожектора на мачтах освещали город сверху, добрасывая голубые лучи до площадок КДА – комплексов добывающих агрегатов, чьи суровые формы тонули во мгле. Агрегатыаквалюмы выстроились двумя батареями – нижняя опиралась на сваи, верхняя покоилась на решётчатых опорах. Громадные воронки, коленчатые трубы, резервуары накопителей… А прямо под ними из ила высовывались сифоны моллюсков, отсвечивали пурпуром морские перья, покачивались заросли прутовидных вестиментифер – с виду бахромчатые красные цветы на белых стеблях, а по жизни – черви… Такая вот абиссальная [67]буколика.