Ганфайтер. Дилогия

Толпа, коекак упорядоченная и сплочённая в отряд, потопала к посёлку.

На улицах ТилМаунтина было не по времени людно – встревоженное население шаталось от дома к дому, смыкаясь в кучки и разбегаясь, толпясь у салунов, обступая «осведомлённые источники».

Появление добровольцев вызвало всплеск энтузиазма у одних («Наши! Ура!») и нарастание тревоги у других («Как бы чего не вышло…»).

– Лёньку Шалыта вызвал? – осведомился генрук у командора ОГ.

– Угу, – ответствовал командор.

– Открытым текстом?

– Угу…

– Открытым? – поразился шагавший рядом Помаутук. – Но… тогда же «международники» узнают, где мы!

– А мы и не прячемся, святой отец, – ухмыльнулся Илья.

Лицо чаплана выразило целую гамму чувств – и вдруг озарилось пониманием.

– Ах вот оно что… – протянул Помаутук. – Вы их заманиваете!

– Типа того.

Добровольцы промаршировали на круглую площадь у штаба посёлка, сюда же сбежались его жители – операторы, механики, наблюдатели. Сихали не стал задерживаться – взбежав на высокое крыльцо штаба, поднятого на сваи, он сначала выложил последние известия, а потом сказал:

– Короче! Вооружаемся и спускаемся в рудничный комплекс. Пусть попробуют нас оттуда выкурить!

Местные сразу взбодрились, взревели с воодушевлением – гдегде, а подо льдом они «международниковинтеров» приветят! Все туннели, все горизонты им знакомы – с закрытыми глазами любой закуток отыщут. Вот и пусть «международники» только попробуют сунуться – огребут по полной!

А в самый пик душевного подъёма в небе глухо засвистело, и прямо на площадь плюхнулся флаер – изпод капота у него били струйки дыма. Вышибив дверцу ногой, надсадно кашляя и матерясь, из кабины вывалился Леонид Шалыт. Коекак протерев слезившиеся глаза и размазав по лицу жирную копоть, он воскликнул с весёлым бешенством:

– Подбили, гады! Я всех в НептьюнСити навострил, а сам вон не долетел!

Сихали ссыпался по лестнице на площадь и хлопнул расчихавшегося Шалыта по спине:

– Привет! С боевым крещением!

– Авэ, кэйсар… – выдавил генрук АЗО, сипло перхая, – моритури тэ салютант! ^[112]

– Собирай своих и догоняй, мы – на рудник.

– Что? – Леонид расплылся в улыбке. – «Спина к спине у мачты»?

– А то… Будем крепить солидарность трудящихся!

Вблизи от рудничного комплекса лёд был припорошен серебристой пыльцой – отходы производства. В вентиляционных башнях гудел воздух и редкий пар. Горели на мачтах прожектора. По широкому спиральному спуску, выложенному решётчатым настилом, медленно поднимались грузовикипятиосники. За их прозрачными кузовами тускло взблёскивал концентрат. Пятиосные вездеходы не были автоматами – в бликующих пузырях герметичных кабин угадывались водители. Потому и рвались в АЗО неработающие «жруны», что могли найти себе дело попроще – исконное, рабочекрестьянское, не кончая всякие вузы.

Добровольцы протопали мимо – и вниз. Виток за витком, отряд опускался к нижним горизонтам. На глубине километра изрядно потеплело, но дышалось как в остывшей бане. Стены туннелей пушились инеем, фары далёких грузовозов расплывались в тумане.

На нулевом горизонте пелена испарений была ещё гуще, своды туннелей казались пупырчатыми изза крупных капель конденсата. На анкерах, вмороженных в лёд, провисали кабели, ярко горели полусферы фонарей, освещая уже не лёд, а грунт – первозданную землю Антарктиды. Ничего особенного – крупнозернистый песок да каменное крошево.

– Чем дальше в лес… – проорал Рыжий и ввёл поправку: – Чем ниже в лёд, тем толще партизаны!

Стрежневой туннель метров двадцати шириной уходил далёкодалёко в перспективу, на север, а в сторону гор Тил ответвлялись забои, откуда нёсся несмолкаемый дробный грохот пульсаторов и вой виброизмельчителей.

Водя глазами по вогнутой стене, Сихали сначала не понял, что он видит. Присмотрелся… Пень, что ли? Изо льда торчала расщепленная колода в два обхвата.

– Не пойму, – сказал Тимофей. – Дерево, что ли?

– Оно! – кивнул Шалыт. – Гинкго. Росло миллионов этак пятнадцать лет назад. Или двадцать. Тогда ещё вся Антарктида зеленела, ледник лежал на одних горах Гамбурцева. А потом перешеек с Южной Америкой – оп! – и ушёл на дно. И закрутилось циркумполярное течение, закольцевало Антарктиду так, что тепла вообще не пропускало. И превратился наш континентик в холодильничек…

– Я ж говорю, – воодушевился Рыжий, – чем дальше в лес, тем…

– Это что! – воскликнул бородатый механик со странным именем Кобольд. – В КуинЭлизабет вообще целую рощу нашли! Попилили на дрова и распродали туристам.

– Нам и зверушки попадались, – подхватил генрук АЗО. Страхолюдины! Сплюснуло их льдом, прямо в лепешку раскатало…

– Ага! – хихикнул Кобольд. – Палеонтологи аж в пляс пустились.

– Жалко, что отзеленел ваш континентик, – улыбнулся Сихали.

– И не говори… – погрустнел Шалыт.

Пуская гулкое эхо, на «стрежень» выехал экскаваторуниверсал, покачивая сложенными манипуляторами. Посередине туннеля машина развернулась, скрипя гусеницами по камням, и замерла. Её механические «руки» приподняли диски двух стационарных пульсаторов. ^[113]

Из соседних забоев показались самоходные обогатителиавтоматы. Один за другим они выбирались – и занимали места рядом с экскаватором, перегораживая «стрежень».

– Чтото вроде баррикады будет! – прокричал Леонид, перебарывая шум техники. – Давайте, быстро проходим вдоль стен!

Добровольцы поспешили исполнить приказ, возбуждённо переговариваясь на ходу. «Беллинсгаузенцы» Марты Вайсс вовсю ворочали головами, впервые наблюдая горняцкое бытие.

Полтыщи бойцов просочились между запылёнными машинами, и тут же из забоев выбежали роботыдиггеры с ручными пульсаторами, блокируя проходы. Чмокая присосками, на стены полезли многорукие геороботы, поводя тупорылыми лазерами.

– Сорок пять мегаватт, – прокомментировал «механёр» Кобольд и выразился: – Не абы что, но хоть чтото!

Кобольд, несмотря на своё «шекспировское» имя, был истинным русским мужиком и выглядел так же – рослым, несколько сутуловатым, как многие высокие люди, нос сапожком, борода лопатой.

Добровольцы добрели до огромной круглой полости, и заняли позицию на перекрёстке. Лёд тут был выплавлен по форме громадного купола в сотню метров поперечником, он покрывал каменистую поверхность, коегде блестевшую лужами. В размякшей глине чётко отпечатывались следы гусениц и шаровых шасси, ботинок горняков и протекторов киберов.

«Стрежень» продолжал углубляться в лёд, уходя с закруглением к северу. Под куполом его пересекал поперечный туннель. Оттуда выехали пятиосники – они шли порожняком, поджимая по три пары колёс, и окружили добровольцев на манер «вагенбурга». ^[114]Вторая линия обороны.

– Ждём, – коротко обронил Сихали.

– Ждём, – согласился Шалыт. – Алеа якта эст. ^[115]

Добровольцы разбились на группки, устраиваясь кто где. Вдоль стен купола лежали стопы настилов, штабеля пустых пластмассовых ящиков, остов разобранного на части автокара – в общем, было куда пристроить пятую точку опоры.