Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
– Убрать бы весь этот лёд, – натужно сказал генрук АЗО, взбираясь на тёплый капот пятиосника, – было бы где развернуться! А то мне же ещё и завидуют – вот, территориито сколько, больше двух Австралий! А там той территории – тьфу! Сплошная гляциотория… [116]
– Та же фигня, – улыбнулся генрук ТОЗО. – Тихий океан велик, а толку? Или островки мастерим, или на дне селимся… Кстати, я сейчас подумал… А ведь наши «домики» тоже на сваях!
– Вово… А если чёртов «айс» этой твоей ППВ перебросить?
– Замучишься перебрасывать, – хмыкнул Тимофей. – Возле Мирного
Сихали смолк, чувствуя, что разговор не о том. ППВ… Тут неясно, сохранится ли сама АЗО! Наверное, Шалыт подумал примерно о том же, ибо спросил тихонько:
– А ты самто веришь в то, что мы прогоним «интеров»?
– Не с теми мы схватились, Лёнь, – процедил Браун. – Контрольный выстрел делают в голову, а не в пятку!
– Ты это к чему? – наморщил лоб Шалыт.
– «Авалон» громить надо, а не «интеров». Альварадо к стенке ставить и прочих сановных уродов.
– Ты серьёзно? – растерялся генрук АЗО.
– Абсолютно.
– А ты в курсе, что «Авалон» – самая неприступная крепость в мире?
– Лёня, неприступных крепостей не бывает.
– Мечты, мечты, – пропел Шурик Белый, – где ваша сладость?..
– …Мечты ушли, – уныло закончил Рыжий, – осталась гадость.
– Лёнь! – заорал, приподнимаясь, Кобольд. – Штаб посёлка не отвечает!
– Ага! – крякнул Сихали. – Пошло дело!
Удивительное существо – человек. На него враг наступает, а он радуется… Так ведь ожидание вымотает куда пуще «прямой и явной угрозы»!
– Думаешь, «интеры»? – спросил Шалыт, облизывая губы, словно передразнивая Помаутука.
– Больше некому.
– Готовность три! – гаркнул Харин.
Шалыт занервничал.
– Где же гроходчики? – стал он оглядываться, ёрзая по капоту. – Где же моя «тяжёлая артиллерия»?..
И тут «интеры» пошли в атаку – десять боевых киберов типа «Вий» выкатились в стрежневой туннель, лязгая гусеницами, залпом плазменных излучателей накрывая экскаваторуниверсал и обогатители. Разряды не могли прожечь тяжёлые машины насквозь, они вязли в механизмах – на камни захлестали ручьи жидкого металлопласта, из щелей визиров и радиаторов забили газы и пар.
Горняцкие роботы не сплоховали – с шипением ударили лучи геологических лазеров, загремели пульсаторы. Что творилось с «Виями», Тимофею видно не было, однако второй залп со стороны противника ударил куда жиже первого – струи перегретой плазмы пробороздили ледяные стены, обрушивая тающие осколки и напуская пару.
– Готовность два!
Геологический робот, резво переставляя присоски, забрался на самый потолок и оттуда трижды выстрелил из лазера. Три яркофиолетовые вспышки озарили «стрежень», отражаясь от стен, как от зеркала. Плазменный заряд, как оранжевый бурав, ударил в ответ, отрывая роботу правую кормовую ногу и обе передних. Машина повисла на трёх присосках, успела разок стрельнуть и сорвалась.
– Готовность раз!
Киберыдиггеры бросились в атаку, вытягивая пульсаторы перед собой. Половине
машин удалось сойтись с «Виями» вплотную. Пульсаторы расколупали панцири боевых роботов – и полегли диггеры, рассеянные плазменными взрывами. Пол под ногами вздрагивал.– Готовность ноль! – крикнул ТугаринЗмей и завопил: – Глаза!
Сихали рефлекторно зажмурился, вскидывая ладонь перед собой, и в то же мгновение стрежневой тоннель затопил ослепительнофиолетовый свет – сработала плазменная пушка. С отвратительным скрежещущим воем плазма просадила горную технику насквозь, и экскаваторуниверсал прогорел на глазах, оплавился, осел в размякший грунт. Густой серый пар заполнил весь «стрежень», остро воняя ионизацией, заглушая шум талой воды, льющейся со сводов. «Дождик» пролился на раскалённые обломки, и плеск тут же сменился скворчанием, поддавая пару.
И снова провыла струя высокотемпературной плазмы, сиянием пронизывая непроглядную тучу. Запредельный жар не испарял воду, а сжигал её, распавшуюся на водород и кислород, – ленты оранжевого пламени размётывало по всему «стрежню».
И вот тогда, в слоившихся парах, показались гигантские фигуры в боевых скафандрах. «Интеры» шагали осторожно, переходя лужи расплава по обломкам экскаватора и обогатителей, рдевших красным накалом.
Похожие на роботов в своих боекостюмах, «международники» шагали широко и валко, построившись в цепи, поводя перед собою штурмовыми двухпотоковыми бластерами.
– Огонь! – выдохнул Сихали.
Из почти шестисот добровольцев вооружена была половина, причём лёгко. Поэтому Тимофей пошёл на военную хитрость – он свёл в пары стрелков из бластера и владельцев охотничьих карабинов. Броня боевых скафандров была усилена двумя слоями мезовещества, способного отразить удар пиролуча. Но мезовещество хрупко… И вот пуля раскалывала верхний отражающий слой, а разряд бластера прожигал скол.
Один из «интеров» вздрогнул, покачнулся, поражённый в набедренник. Толстая ногатумба, согнутая флексорами, так и не разогнулась. Потеряв равновесие, «международник» рухнул.
Второму не повезло ещё больше – пуля калибром 16,3 миллиметра пробила пластину мезовещества на грудном сегменте, а лучемёт разворотил и скафандр, и живую плоть. Третий зря повернулся, выставляя горб энергоранца, – от прямого попадания рвануло так, что боекостюм с силою приложило о стену туннеля.
Но добровольцам доставалось ещё пуще – антаркты, не защищённые тяжёлой бронёй, гибли десятками, падали с обгорелыми дырами в груди, с выжженными кишками. Комуто мощные импульсы отрывали ногу или руку. Или голову.
Лопались бочковидные колёса, и пятиосники оседали на грунт, веером стеклянных осколков разлетались кабины и кузова.
Задыхаясь в ионизированном пару, Сихали экономно стрелял из трофейного лучемёта, с тревогою поглядывая на индикатор. Он уже подумывал об отступлении, когда у него за спиной заорали грубыми голосами:
– Расступись с коридора!
Из липкого жёлтого тумана показалась орава проходчиков, толкавших платформу с лазеромгигаваттником. За первой платформой поспешала ещё одна, движимая силою мышц и с помощью такойто матери. Эта была нагружена автономным энергоблоком. «Тяжёлая артиллерия» вышла на позицию.