Ганфайтер. Огонь на поражение

Поглядывая по сторонам, он выбрался на соединительную галерею и перешел на третий этаж плоского кремового корпуса общежития. В «общаге» было куда тише, чем в школе, только играла где-то тихая музыка да звучал девичий смех, перебиваемый добродушным баском.

Тимофей прислушался. Нет, это не Стоун смеялась…

Напевая, из двери напротив вышла девушка в простеньком сарафанчике. С интересом глянув на Брауна, она пошла по коридору, нарочно придавая походке вид дефиле.

— Вы не подскажете, где мне найти Наталью Стоун? — тихо спросил ее Тимофей.

Девушка обернулась, похлопала ресницами, потом подняла задумчивый взгляд к потолку и уверенно указала пальчиком:

— Третий модуль слева. Наташка одна.

Отпустив это замечание, девушка озорно улыбнулась.

— Спасибо.

— Не за что…

Браун решительно постучал в дверь третьего модуля слева.

— Ворвитесь! — донесся до него ответ.

Тимофей вошел и аккуратно закрыл за собой дверь. Из комнаты выглянула Наташа и очень удивилась.

— Ты? — сказала она. — Уже? Ой, что это я… Проходи, Тим!

Тим прошел, виновато улыбаясь, и был усажен в скрипучее кресло. Наталья, затянутая в халатик, устроилась прямо на подоконнике.

— Произошли кое-какие события, — затянул Браун, стараясь не бравировать. — В общем, мне надо не просто переселиться в ТОЗО, мне надо туда бежать…

И он выложил всю историю, с самого начала, все свое несвятое житие, «вырезав» из него лишь одну купюру — не стал распространяться о походе на «Аппалузе» и смерти Волина.

Наталья выслушала его внимательно и с сочувствием. Погрустнела, помолчала и сказала:

— Мой отец тоже бежал в ТОЗО. Двое неработающих хотели маму изнасиловать, батя одного искалечил, другого убил… Родители тогда переехали в Пацифиду — есть такая суверенная территория в ТОЗО. Год спустя родилась я — в батиполисе «Преконтинент-8». Папе с мамой выплатили подъемные, мы на них купили две старых, «бэушных» субмарины, попробовали собрать стадо кашалотов. Тут как раз Стан к нам устроился, Станислас Боровиц, герой войны. Года за два мы собрали небольшое стадо китов. И погнали полсотни в Петропавловск. Сдали кашалотов на китобойный комбинат, а на все вырученные деньги купили еще четыре субмарины. Когда мы вернулись, наша станция уже догорала. Кашалотов угнали китокрады, они же и родителей моих… обоих… убили. Осталось нас пятеро — я и четыре смотрителя-китопаса. Станислас сразу собрался и за китокрадами двинул. Месяц пропадал, но я еще за неделю до его возвращения узнала все новости по ЭсВэ — Стан настиг воров и убийц. Китокрадов было пятеро, троих он застрелил сразу, а парочке, что осталась, кровь пустил на икрах и свесил за борт. Их долго ели мелкие акулы… — Наташа встрепенулась и сказала: — Ладно, возвращаться в прошлое — плохая примета. Ты как сюда добирался?

— У меня птер.

— Отлично! — сказала Стоун деловито. — Слушай. Сегодня в четыре утра нам надо сесть на стратолет. Это грузопассажирский, рейс «Владивосток — НовоАрхангельск». Надо будет устроиться на нем вместе с птером, и нас сбросят точно над «Моаной-2»!

— «Моана-2»? Это ваш СПО?

— Общий, — поправила его Наталья. — На нем три станции, одну занимает команда с «Летящей Эн». «Летящая Эн» — это наше клеймо. На других станциях — соседи с ранчо «Тире-20» и «Бокс-Аш», они тоже пасут кашалотов.

— Это-то понятно… — продолжал сомневаться Браун. — А регистратуру мы как пройдем?

— Через грузовой терминал, — усмехнулась девушка. — Ген-регистраторы тут работают по принципу полупроводника — из ТОЗО сюда не впускают, а отсюда туда — свободно! Давай так — ты ложись спать, вон диван, я думаю — поместишься, а я сбегаю к преподу, возьму тест-программы.

— Извини, — сказал Тимофей покаянно, — я нарушил все твои планы…

— Пустяки, — ласково улыбнулась девушка. — Я же учусь заочно. Сессия кончилась, а когда улетать, днем позже или раньше — какая разница? Ложись, подниму в три!

Пройдя к стенному шкафу, она достала с полки блестящий черный комбинезон и сказала отрывисто:

— Отвернись!

Браун послушно исполнил приказ, но не сразу, успев разглядеть гибкую спину и узенькую талию, круто расходящуюся в роскошную попу. «Как сердечко перевернутое…» — мелькнуло у него. Тут он поймал смеющийся взгляд Наташи, брошенный на него «рикошетом» в зеркале, и мигом отвел глаза.

— Ну, я пошла! — сказала девушка, оглаживая ладонями обтягивающий комбез и придирчиво рассматривая свое отражение.

Выйдя за дверь, Наташа помахала Тимофею пальчиками и пошла, удаляясь по коридору.

Браун невольно залюбовался походкой девушки. У Марины Рожковой красота яркая, глянцевая, в ней совмещаются детский наив-наигрыш и порочность напоказ. Рожкова пленяет «с холодной дерзостью лица», соблазняет с равнодушием богини-девственницы, но она очень страстная, любит, чтобы сильный мужчина подчинял ее и властвовал над нею.

Наташа иная. С виду она простая и открытая, не стремится обаять и влюбить. Похоже, даже смущается того, что привлекательна. У Марины — нарочитая слабость, изнеженность — все, чтобы завлечь «мачо» в «медовую ловушку». У Наташи — опасная женская сила, бьющая через край энергетика, гибкость, строгое изящество и простодушное обаяние. Но влечет его к Марине…

Взлетел «Халзан» ровно в три часа ночи. Тимофей испытывал лишь одно переполнявшее его хотение — принять горизонтальное положение и закрыть глаза.

Сонно помаргивая, глядел он на притухшие огни Владивостока, на полупустые улицы с мигавшими световыми столбами на перекрестках, на редкие вертолеты, плывущие в темноте, подобно светлячкам.

— На-ка, — сказала Наталья заботливо, протягивая Тимофею пилюльку спорамина, [15] — выпей, а то еще заснешь на высоте птичьего полета.

15

Спорамин — лекарство, выключающее сон.

Браун выпил. Минут через пять — как раз миновали Вторую Речку — Тимофей окончательно стряхнул с себя липкую паутину сна. Взбодрился.

Когда они уже подлетали к международному аэропорту, Стоун забеспокоилась.

— Спустись пониже, — попросила она.

Тимофей снизился, повел птер по-над дорогой. Впереди, за темными рощами, плясали голубые лучи прожекторов, выхватывая из темноты громадные конусы ионолетов.

— Полиции опасаешься? — тихо спросил Браун.

— Боюсь, — ответила девушка. — Они наш птер могут перехватить на подлете…

— На подлете… — механически повторил Тимофей.

Он опустил взгляд к дороге. Полотно фривея было почти пусто, только по выделенной полосе шли грузовики-автоматы.

— А если мы не подлетим, — сказал Браун, — а подъедем?

— Как это? — не поняла Наталья.

— Сейчас я…

Минутой позже от трассы вильнул в сторону съезд, уводящий к аэропорту. Туда же свернуло два или три автомата.

Тимофей выбрал самый большой грузовик, на пяти шасси, и полетел над ним, держась над вторым кузовом. Скорости сравнялись.