Гарики из Атлантиды. Пожилые записки
Шрифт:
* * *
Течет зима. Близ моря пусто. Но вновь тепло придет в сады, и миллионы нижних бюстов повысят уровень воды. * * *
Тонул в игре, эпикурействе, любовях, книгах и труде, но утопить себя в еврействе решусь не раньше, чем в воде. * * *
Есть во взрослении опасность: по мере близости к старению высоких помыслов прекрасность ужасно склонна к ожирению. * * *
Аскетом
* * *
Годы, будущим сокрытые, вижу пламенем объятыми; волки, даже очень сытые, не становятся ягнятами. * * *
Поэты бытие хвалой венчают с дописьменной еще эпохи древней; дух песенности стены источают, и тем они звучнее, чем тюремней. * * *
Сегодня день истек в бесплодной, пустой и мелкой суете, и мерзкий серп луны холодной зияет в мертвой пустоте. * * *
Фортуна если жалует немилостью, не жалуйся, печаль душе вредна, и недруга встречай с невозмутимостью, убийственной, как пуля из гавна. * * *
Медицины гуманные руки увлеченно, любовно и плохо по последнему слову науки лечат нас до последнего вздоха. * * *
Стяжательством и суетностью затхлой измотанный однажды выйдешь в ночь и вздрогнешь от гармонии внезапной, раскрывшейся тебе, чтобы помочь. * * *
В реке времен, как в море — рыбы, не зря безмолвствуют народы: свобода — это страх и выбор, ломает плечи груз свободы. * * *
Когда средь общей тишины ты монолог сопишь ученый, услышь себя со стороны, и поумнеешь, огорченный. * * *
Мы — необычные рабы, мы быть собой не перестали, есть упоение борьбы в грызеньи проволочной стали. * * *
Вполне по справедливости сейчас мы трудимся, воруем и живем: режим паразитирует на нас, а мы — паразитируем на нем. * * *
Воспринимая мир как данность, взгляни на звезды не спеша: тягчайший грех — неблагодарность за то, что воздухом дышал. * * *
Мы все — опасные уроды, мы все достойны отвращения, но в равнодушии природы есть величавость всепрощения. * * *
В горячем споре грудь на грудь уже не видя ничего, войдя в азарт, не позабудь на ужин выйти из него. * * *
Мы
из любых конфигураций умеем голос подавать, мы можем стоя пресмыкаться и на коленях бунтовать. * * *
В любви, трудах, игре и спорте, искусстве, пьянстве и науке будь счастлив, если второсортен: у первосортных горше муки. * * *
Война ли, голод — пьет богема, убийства, грязь — богема пьет, но есть холсты, но есть поэмы, но чьи-то песни мир поет. * * *
Мы часто ходим по воде, хотя того не замечаем, висим над бездной в пустоте и на огне сидим за чаем. * * *
Безумство чудаков — их миллион толкующих устройство мироздания — вливается в витающий бульон, питательный для вирусов познания. * * *
Зря нас душит горечь или смех, если учат власть интеллигенты: в сексе понимают больше всех евнухи, скопцы и импотенты. * * *
Не ограничивайся зрением, пусть обоняние не чахнет: что привлекательно цветением, порой кошмарно гнилью пахнет. * * *
На трупах и могилах вдруг возник шумливый рай пивных и кабаков, и лишь «за что боролись?» хилый крик стихает у последних стариков. * * *
Духа варево и крошево нынче так полно эрзацев, так измельчено и дешево, что полезно для мерзавцев. * * *
Я не борец и не герой, но повторить готов над плахой: во всех суставах свихнут строй, где не пошлешь мерзавца на хуй. * * *
От наших войн и революций, от сверхракет материковых приятно мысленно вернуться к огням костров средневековых. * * *
Мы все — душевные калеки, о чем с годами отпечалились, но человека в человеке найти, по счастью, не отчаялись. * * *
Какое ни стоит на свете время под флагами крестов, полос и звезд, поэты — удивительное племя — суют ему репейники под хвост. * * *
Свистят ветра, свивая вьюгу, на звездах — вечность и покой, а мы елозим друг по другу, томясь надеждой и тоской. * * *
Когда вокруг пируют хищники, друг другом чавкая со смаком, любезны мне клыками нищие, кому чужой кусок не лаком. * * *
Одно за другим поколения приемлют заряд одичания в лучащемся поле растления, предательства, лжи и молчания.
Поделиться с друзьями: