Гарри Поттер и Часы Жизни

– Чего ты хочешь взамен?
– Грин-де-Вальд трясся от страха.

– И этот вопрос задаёшь мне ТЫ?
– голос Смерти можно было бы назвать удивлённым, если бы он не прозвучал так пугающе.
– Тогда позволь полюбопытствовать сначала, что за узор выложен изумрудами на крышке твоих Часов?

– Это знак… верующих… в Дары Смерти.

– Стало быть, ты всегда верил в мои Дары так же свято, как и в легенду, которая связана с ними?

– Да, - только и смог вымолвить маг.

– И что же говорится в легенде о том, кто соберёт все три Дара?

– Он станет… Повелителем Смерти.

– Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос. Когда-то я сделала глупость - подарила Анхиоху, Кадму и Игнотусу Певереллам свои Дары. Много глупостей наделали братья, бездумно пользуясь каждый своим подарком. И даже сейчас, по прошествии не одной сотни лет, волшебникам не даёт покоя старинная легенда - они ищут мантию-невидимку, воскрешающий камень и бузинную палочку. Пора положить этому конец. Только тот, кто принесёт мне мои Дары, получит право вернуть мертвеца к жизни.

Слова Смерти прозвучало как приговор - Грин-де-Вальд побледнел и опустил голову.

– У меня есть только Бузинная палочка. Возьми её, а остальное я передам тебе позже!
– взмолился маг.

– Ты путаешь меня со святым Мерлином - я не способна испытывать жалость и делать милости. Мне не составило бы труда просто отобрать у тебя сейчас свою палочку, но тут есть одна загвоздка - я должна получить все Дары разом, иначе будет нарушена пространственно-временная связь между ними. Так что Ариана останется в Царстве Мёртвых, - монотонный, загробный голос действовал угнетающе.

Чародей слабо застонал, закрывая лицо ладонями.

– Но и это ещё не всё - я накажу тебя за бесцеремонное вторжение в мои владения, а также за твою наглую уверенность, что ты сильнее меня.

Гарри видел, как беспомощно задрожали губы Грин-де-Вальда. Безутешный в своём разочаровании маг отошёл от Арианы и опустился на стул.

Просочившись сквозь сверкающий луч заклинания, Смерть встала напротив незадачливого изобретателя.

– Итак, первое. Когда ты снова окажешься в реальном мире, ты потеряешь власть над своими Часами - в твоих руках они будут не более чем безделушкой.

– Второе. Я внесу небольшое уточнение, касающееся применения артефакта - отныне с их помощью удастся вернуть к жизни только мага, чья душа находится в Зале Ожидания. Я не хочу отдавать то, что уже принадлежит Царству Мёртвых, хотя бы потому, что это всецело моя добыча!

– И, наконец, третье - любого, кто воспользуется твоим изобретением, но не принесёт мои Дары, я лишу волшебной силы до конца дней. Поскольку больше ничто не интересует меня в качестве выкупа, только одному единственному волшебнику посчастливится вновь увидеть белый свет.

На Грин-де-Вальда было жалко смотреть - плечи его поникли, в глазах застыло выражение глубокой печали, смешанной с горечью поражения. Он встал, подошёл к неподвижной фигуре юного Дамблдора и положил руку ему на плечо.

– Прости меня, Альбус. Я сделал всё, что мог, чтобы исправить ту давнюю роковую ошибку, которая впоследствии развела нас с тобой, - голос чародея дрогнул, и скупая слеза скатилась по его щеке.

Окинув мрачным взглядом застывшие фигуры, он разжал кулак и обречённо вздохнул - артефакт, лежащий на ладони, был теперь для него всего лишь никчёмной вещью. Грин-де-Вальд прикоснулся большим пальцем к кнопке корпуса часов, и крышка откинулась.

– Темпулус Вивантум, - устало произнёс волшебник.

Гарри опять погрузился во тьму, одновременно чувствуя, как его выталкивает из воспоминаний. Он крепче вцепился в края каменной чаши Омута и резко поднял голову.

17 глава. Предостережение

Отпрянув от Омута, Гарри выровнял дыхание. Воспоминания Грин-де-Вальда были настолько реалистичны, что юноша с трудом абстрагировался от них. Перед его глазами всё ещё стояла жуткая картина, и пустые глазницы Смерти, казалось, заглядывали ему в душу.

Молодой человек тряхнул головой, отгоняя от себя мрачные видения чужого прошлого.

– Здравствуй, Гарри!
– услышал он за спиной вкрадчивый голос и обернулся - Дамблдор уже сидел в раме и смотрел на ученика.

– Профессор! Вы уже здесь!
– юноша пригладил волосы.
– Я так долго пробыл в воспоминаниях?

– Я наблюдаю за тобой уже пол часа. Знаешь ли, в Омуте Памяти время иногда причудливым образом искажается - чем больше срок давности воскрешаемых событий, тем дольше они просматриваются. А теперь позволь полюбопытствовать - в чьи воспоминания ты погружался?

– Грин-де-Вальда.

От взгляда юноши не скрылось волнение бывшего директора Хогвартса.

– Во имя Мерлина, каким чудом тебе удалось добыть их?!
– профессор пытался сдерживать обуревавшие его эмоции, но ему было трудно совладать с собой.

– Грин-де-Вальд знал, что Волан-де-Морт ищет бузинную палочку. Знал так же хорошо, как и то, что Тёмный Лорд в итоге доберётся до него и убьёт. Наверное, ему стало жаль, что изобретенный артефакт не принесёт пользы, если тайна Часов умрёт вместе с ним. Незадолго до Смерти он выудил воспоминание о своём творении и передал его дежурному врачу.

Усевшись в директорское кресло, Гарри поправил очки. Он посмотрел на Дамблдора. Великий волшебник заметно нервничал - ожившее прошлое привело его в смятение.

– Что ты видел в Омуте Памяти? Геллерт испытывал Часы Жизни?

Ученик закивал, как-то виновато улыбаясь.

Юноша знал, какой следующий вопрос задаст чародей, и догадывался, какую реакцию вызовет ответ.

– И кого же он пытался вырвать у Смерти? Друзей у него не было. Быть может, родителей?
– Гарри заметил страх в глазах Дамблдора. Бывший директор Хогвартса боялся услышать правду.

– Он хотел вернуть к жизни… Вашу сестру Ариану.

Глухой стон профессора нарушил воцарившуюся тишину. Маг прикрыл глаза рукой, и его плечи начали слегка подрагивать.

Гарри понял, что Дамблдор плачет. Это было вполне объяснимо. Юноша и врагу не пожелал бы того, что творилось в те минуты с волшебником.

Гениальный злодей Грин-де-Вальд, коварный и жестокий, на протяжении многих лет лелеял призрачную надежду оживить сестру человека, который недолгое время был его единственным другом. Он так хотел примириться со своим бывшим товарищем, что пошёл на отчаянный шаг - вторгся во владения Смерти, рискуя собой. Стремление Геллерта воскресить Ариану отозвалось в чувствительной душе Дамблдора муками совести и горечью.