Гарри Поттер и Лес Теней.
Шрифт:
Что же мне нужно вспомнить? О чем? О ком?
"Как давно мне хотелось сказать ему что-то в этом роде, чтобы он, наконец, мне поверил", - с удовлетворением заметила Гермиона.
– "Гарри, а откуда ты знаешь, что мы со Сью были в Большом зале? Как ты догадался?"
"Я видел".
"Но как?"
"Не знаю. Может, сила Грааля. А может быть, что-то другое. Это было просто невероятно, я никогда в жизни не чувствовал себя так... так странно. Сквозь меня будто бы вся Вселенная пронеслась", - Он с трудом приподнялся и начал рассказывать Гермионе обо всех невероятных событиях, которым ему пришлось стать свидетелем в это утро.
Гермиона долго молчала, нахмурив брови, а затем негромко сказала:
"Гарри, я понимаю, тебе не хочется это признавать, ты всегда ненавидел, когда тебя выделяли из других ребят, но теперь-то ты должен признать, что ты - не простой парень, кровь Галахада обладает огромной магической мощью, и то, что ты сегодня пережил... Понимаешь, это не проходит бесследно. Это даже не стресс, это..."
"Это - то, о чем мне когда-то сказала та странная эльфийка, Гвеннол Дивир", - голос Гарри снизился до шепота.
– "Когда один маг убивает другого, то получает его силу", - он поднял глаза на Гермиону.
– "Я не знаю, кого я сегодня убил, Вольдеморта или нет, но он - мертв, а я теперь - носитель всей его магии. И Светлой, и Темной".
"Как я могла забыть", - потрясенно прошептала Гермиона. Она резко дернулась, вскочила и начала ходить взад-вперед, ломая пальцы от напряжения.
– "Базовая формула Перехода Магической Сущности! Предсмертная передача магии! Это то же самое, что случилось с тобой, когда... когда ты встретился с Вольдемортом в первый раз, и вот теперь..."
"Да, профессор Дамблдор говорил, что я именно таким образом мог получить кое-какие способности Вольдеморта", - устало сказал Гарри.
– "Змееустость, например. А вот что теперь у меня горит внутри, я не могу даже представить. Я себя чувствую бомбой замедленного действия, Гермиона", - он поднял на нее глаза.
– "Если это был Вольдеморт, то сейчас он куда ближе. Он где-то внутри. Он всегда был внутри меня, передав мне часть своих способностей. Я опасен".
"Не смей говорить
– Она присела рядом и свистяще выдохнула ему прямо в лицо.
– "Ты не можешь винить себя за то, что спас нас всех от Вольдеморта. То, что тебе сегодня приходилось убивать - не твоя вина! Здесь", - она содрогнулась.
– "Здесь так устроен мир", - она нервно дернулась, сжимая кулачки.
– "Как же он смог так нас напугать, чтобы мы от страха перестали держаться друг за друга и стали надеяться только на себя? Как я могла так предать вас с Роном..."
"Профессор Эвергрин была права", - с горечью перебил ее Гарри.
– "То, что мы здесь оказались, нас полностью изменило. Я никогда", - добавил он с содроганием в голосе.
– "Никогда не мог представить себе, что способен убить человека".
"Гарри, тебе не в чем упрекнуть себя, это был единственный шанс всех нас спасти".
"На войне как на войне, ты это хочешь сказать? Если ты не убьешь первым - убьют тебя", - глухо сказал Гарри.
– "Ненавижу это!" - взорвался он.
– "Ненавижу это место, ненавижу это время, этот ужасный, кошмарный, жестокий мир! Я не хочу просыпаться по ночам, потому что мне снова и снова будет сниться, как стрела впивается в горло Эдвину, как Колин лежит на поле рядом со своей отрубленной рукой, как я сам - сам!
– поднимаю меч, а он свистит так, знаешь, пронзительно, аж режет ухо, и - опускаю его на шею человека. Человека! Я убил их всех, боже..." - он заметался.
"Постой, Гарри, послушай!" - Гермиона вскочила и обхватила его. Даже сквозь доспехи Гарри почувствовал тепло ее объятий, и неожиданно расслабился, повиснув на ее руках. Она осторожно посадила его ступеньку лестницы и утешающе зашептала ему на ухо, поглаживая его по голове.
– "Ты не виноват в том, что тебе пришлось защищать других и самому защищаться. Ты поступал так, потому что у тебя не было иного выбора. Здесь для того, чтобы быть сильным и мужественным, защищать себя и других, нужно уничтожать тех, кто покушается на то, что тебе дорого... Ты поступал, как мужчина, который должен защищать свой дом - а Хогвартс и есть наш самый настоящий дом, верно? Но больше этого никто от тебя не потребует, этого больше нет, нет войны, нет Вольдеморта..."
"Смерть останется всегда", - Гарри посмотрел на Гермиону так, словно увидел ее впервые. За много лет их дружбы он привык к ней, она стала для него чем-то само собой разумеющимся - преданной, храброй гриффиндоркой с вечно лохматыми, встрепанными кудрями, зубрилкой и всезнайкой, то веселой, то смурной. Где-то посредине того пути, который они прошли втроем, вместе с Роном, эта девочка куда-то делась, оставив вместо себя высокую и худую девушку, с пушистой косой, которую она нервно перебирала истончившимися пальцами, бледную, с запавшими близорукими от постоянного чтения при свечах глазами и торчащими лопатками, немного сутулую из-за постоянного сидения за письменным столом. Девушку с тоской во взгляде, направленном куда-то вдаль, на не ведомые никому цели, осознающую, что она не может разделить и радость получения знания, и счастье его применения с человеком, который будет так же им одержим, как и она сама, потому что этого человека просто нет. Как когда-то Джинни, Гермиона, в одночасье изменившаяся, сейчас показалась Гарри маленькой, хрупкой и несчастной, и ему вдруг захотелось обнять ее как можно крепче, закрыть от любой беды, защитить от боли, разочарования и тоски. В этот момент он даже не думал о Роне или Роберте, видя перед собой только одинокую девочку, потерянную посреди враждебной ей средневековой тьмы. Он внезапно вспомнил, что Валери Эвергрин когда-то оскорбленно сказала: женщине здесь не место потому, что она не свободна в этом мире. Это мир мужчин, жестокий и кровавый, и кто успеет раньше победить, уничтожить своего соперника, тот может считаться хозяином жизни.
Гарри зажмурился.
Он не хотел быть победителем здесь.
Рука Гермионы гладила его по растрепанной голове все быстрее и быстрее. Успокойся, успокойся, говорили ее пальцы. Все кончилось, все, все - кончилось. Больше не будет этой боли, не будет страданий, страха, смерти - больше не будет ничего, только эта маленькая рука, ласково перебирающая его волосы, только тепло ее прерывистого от нежности дыхания - она пахла совсем по-другому, не так, как... Нельзя.
"Я хочу домой", - он сглотнул предательски набежавшую слезищу, совершенно забыв о том, что мужчины не плачут. Особенно - здесь.
– "Гермиона, ты же у нас самая умная, сделай так, чтобы мы смогли отправиться домой, пожалуйста!"
Эти руки... Что же я забыл?
"Гарри", - мягко позвала Гермиона.
"Д-да?"
"Гарри, обернись".
Гарри нехотя отстранился от Гермионы и сквозь туманно-каштановую пелену ее вновь распушившихся волос увидел, как по галерее к нему бежит тоненькая светлая фигурка, окруженная другими фигурками поменьше. "Иди к ней", - Гермиона легонько подтолкнула Гарри. "Но..." "Иди. Тебе же этого хочется?" "Да". "Так чего же ты ждешь? Она любит тебя ". Гарри встал, но не успел пройти и нескольких шагов по галерее, как на него точно налетел порыв весеннего ветра. Запах полевых цветов опрокинул его, закружил его в водопаде знакомого, родного аромата, накрыл его с головой вместе с летящей по воздуху белокурой косой и шумной, галдящей волной детских голосов, а когда он открыл глаза, то ему показалось, что его ослепило солнце: так пронзительно брызнули лучи света из глаз Сьюзен. "Живой", - выдохнула она и прижалась к нему всем телом. Вокруг них с торжествующим гамом воробьиной стаи скакали дети, но Гарри уже ничего не слышал - он, неверяще провел ладонью по ее лицу, вбирая в себя ее черты, и вытер пальцем капельку, набежавшую на нежную щеку. "Прости, я обещала, что не буду плакать". "Сьюки..." "Гарри, родной..." - ее горящая щека обожгла ладонь, когда она прижала ее к себе, а когда Сью обняла его, все сомнения и страхи куда-то улетучились. Он забыл о запахе жимолости, и теперь, когда его обволакивал аромат чайной розы, Гарри полностью расслабился. Он больше не думал о Вольдеморте, смерть осталась где-то позади, а страха больше не было. Забвение показалось ему счастливым избавлением от страшных мыслей. Кровь ушла в землю, а где-то высоко в небе он услышал отголоски песни феникса.
*** "И когда Грааль перестал сиять, под потолком появилось что-то такое... ну, вроде, золотистой тучи. Она сгустилась, и вдруг из нее сформировалась огромная золотая птица", - взахлеб рассказывала Клара, восторженно дергая Гарри за кольчужный рукав. Северина спустилась с ее плеча, перепрыгнула на колено Гарри и осторожно заглянула за кованый железный воротник, точно ожидая найти там целый склад орехов. Ее мокрый, беспрестанно шевелящийся от любопытства нос защекотал гаррину шею.
– "И я сразу поняла: это - феникс", - Клара понизила голос до торжествующего шепота.
– "А когда он запел, мне казалось, что я плыву в волнах света и счастья. Такое странное чувство - точно надежда на победу снова родилась ". Гарри лежал на траве позади замка, а вокруг него собралось человек тридцать детей, и все они наперебой рассказывали ему то, чему он сам был свидетелем - в своем странном сне или видении. Непонятно почему, все они тщательно избегали спрашивать Гарри о Вольдеморте, точно теперь он был страшным сном, о котором не хотелось вспоминать: Гарри вернулся, значит, его больше нет - вот и хорошо, больше говорить не о чем! Гарри потер лоб вспотевшей ладонью. Голова его покоилась на коленях у Сьюзен, и от этого он себя чувствовал так хорошо, будто не ощущал того, как высоко поднявшееся солнце раскаляет его кольчугу. Меч, драгоценный меч, принадлежавший великим воинам прошлого, он с трудом отыскал в траве и, опасаясь того, что дети увидят надпись на клинке, предусмотрительно вложил его в кстати нашедшиеся неподалеку ножны и пристегнул к поясу. Тел погибших воинов здесь не было, всех, кого смогли найти, уже унесли в замок и сейчас хоронили под стволами десятилетних яблонь в саду. Он вполуха слушал, что щебетали младшеклассники, и наблюдал, как на краю леса шотландцы и норманны вместе поят лошадей в лесном ручье. На крепостной стене стояли король Эдгар и Ровена Рэйвенкло. Сперва между ними намечался крупный скандал, судя по тому, как Ровена размахивала руками (совершенно нетипичные для нее действия, что доказывало, что она крайне взволнована), а Эдгар вжимал голову в пухлые плечи, но потом между ними очутилась чья-то грузная фигура, и жесты Ровены вновь приобрели привычное спокойствие. Невилл Лонгботтом, а это, по всей видимости, был он, положил руку на плечо королю (что за фамильярность, удивился Гарри), и принялся что-то объяснять Ровене. Странная связь между ними тремя еще немного побеспокоила Гарри своей загадочностью, но потом он забыл о них, глядя на то, как мистрисс Хельга наполняет водой их ров с помощью Теда Тойли и Кларенса Дэйвиса. Те немного помогли ей, а потом начали брызгаться водой из палочек, как мальчишки, и с гиканьем носиться по полю, ныряя за лошадей, которых собирали работники, чтобы вести их на водопой к ручью. Ему было так спокойно, словно он совсем забыл то, что с ним случилось сегодня: забыл блеск и свист мечей, брызги крови и вопли раненых и умирающих. Солнце лечило все, но какая-то непонятно неприятная мысль ускользала от него, то и дело накрывая покой этого солнечного полудня темной тенью. Скоро мне будет совсем жарко, лениво подумал Гарри, закрывая глаза от припекающего солнца. Что же я хотел вспомнить? Что я хотел... Он переложил свою ореховую палочку, уже такую привычную, в другую руку и тайком улыбнулся. Сью ее сберегла. "А потом я почувствовал, что мне что-то шею оттягивает", - перебил Клару Деннис Криви, отпихивая ее рукой от Гарри и тараща глаза от восторга.
– "Смотрю, а там - самый настоящий золотой медальон висит. И светится так, что глазам больно! И вроде бы горит, но не обжигает!" - он торжествующе продемонстрировал Гарри магический оберег, вытащив его из-за отворота рубашки.
– "Видишь, Гарри, он у меня остался!" "У вас у всех появились золотые медальоны?" - не веря своим глазам, переспросил Гарри. "У всех! У всех", - загудела малышня. К Гарри потянулись руки, в доказательство протягивающие ему одинаковые сияющие золотые кружочки. На каждом из них было неведомым резцом высечено изображение феникса. "А мистрисс Хельга говорит, что не знает такой птицы", - недоумевающе протянул Люк.
– "Тут, оказывается, фениксы никогда не водились. Интересно, почему он появился из Грааля?" "Да не из Грааля он появился, просто прилетел, наверное, когда был нужен". "Ври больше. Фениксы могут появляться откуда угодно и исчезать, когда хотят. Может, он прямо из Тибета к нам спикировал? Или из Андов!" "Чего ж они раньше в Англию не пикировали?" "Вот
– вселило в него странное ощущение причастности к какому-то великому историческому событию. Точно каждого из этих смеющихся, шаловливо толкающих друг друга детей только что приняли в великий орден борьбы со Злом. Искра надежды, сияющая у каждого из них на шее, шептала ему, что вера еще не потеряна, что все еще впереди. Надо сходить к мисс Валери, подумал он. Гермиона. Сью. Почему не наоборот - странно... Если бы у меня были бы живы родители, то - к ним, но их нет. Отец (круглые прозрачные стекла очков отражают его собственную потрясенную взъерошенную физиономию, а на пальце раскачиваются золотые часы времяворота). Мама (девушка в розовом платье машет ему рукой и счастливо смеется - не ему). Родные - где они? Только она - нужно идти к ней. Сейчас. Тепло так обнимет. Заплачет, наверное. Но почему она сама не ищет меня?.. Снейп? "А потом профессор Эвергрин сказала, мол, это было великое событие", - раздуваясь от важности, сообщил Тоби, сбив гаррины мысли.
– "И мы все теперь - члены чего-то там..." - он наморщил лоб и смущенно потер переносицу. "Ордена Феникса, а не чего-то там!" - передразнила его Клара.
– "Ой, Гарри, она много чего еще говорила, но я уже ничегошеньки не помню. Я все на медальон смотрела, смотрела. Мне даже привиделось, будто птица на нем раскрыла клюв и начала петь". "И мне тоже показалось!" - возмущенно толкнул ее тощий Алек Трэппи, слизеринец-второгодка, будто возмущаясь, что не он один оказался свидетелем настоящего чуда. "Отвали, Трэп, я первая увидела это!" - возмутилась Клара, тут же выпуская коготки. "Наверное, все видели одно и то же", - умиротворяюще предположила Сью.
– "Феникс на моем медальоне тоже пел". Клара надулась. "А что потом?" - взволнованно спросил Гарри.
– "Профессор Снейп встал и сказал, что нужно объединиться, чтобы победить..." "Ничего такого он не сказал", - перебила его Клара.
– "Когда все раненые начали подниматься, он аж подскочил на столе и спросил, где Годрик. Когда Годрик зашевелился, он успокоился, и поинтересовался, где профессор Эвергрин", - она захихикала. "А когда он ее увидел, то сделал вид, что ему жутко больно, и он не может встать. Принял вид умирающего, хотя уже было понятно, что он прикидывается, потому что Грааль излечил даже смертельно раненых", - захлебнулась хохотом Гвинетт Макферсон. Она перестала плести из травы венок, который лежал у нее на коленях, и добавила.
– "А профессор Эвергрин на него посмотрела на него так же, как профессор МакГонаголл - на Тоби, когда он что-то путает на уроке, и говорит, мол, хватит, профессор, прекращайте балаган, на вас дети смотрят".
– Она прыснула от смеха и криво напялила на Тоби зеленую корону из травы и цветов. Венок тут же сполз Тоби на одно ухо. Все расхохотались. "А куда потом делся Грааль?" - поинтересовался Гарри. "А вот этого никто не видел!" - возбужденно воскликнула Клара.
– "Принесла его Джинни, но когда феникс пропал, то Грааль исчез из рук профессора Эвергрин, и все! Нету его больше! Никто не знает, куда он девался!" Я знаю, подумал Гарри. Ему снова вспомнился темный зев пещеры, горы оружия, наваленные на плиты древней могилы великого воина и короля, и переливающиеся хрустальные грани драгоценной чаши, чаши, дарующей исцеление от боли и гнева, уничтожающей Зло светом надежды и чистой радости. Гарри знал, что, исполнив свое предназначение, Грааль вернулся обратно в то место, где его никто не сможет найти, кроме потомков древних Сестер - Хранительниц Озера и Великого Вечного Старца, давшего магическому миру закон и знания. Найти, если новая опасность будет грозить миру и справедливости. Что же я забыл... Гарри потер лоб. Солнце начало жарить уже просто нестерпимо, и он устало облокотился на плечо Сью, постепенно теряя нить разговора. Детей тоже разморило, разговоры начали понемногу стихать, и только скрип пера - Тео продолжал что-то спешно записывать, - мешал Гарри сосредоточиться на какой-то важной для него мысли. Ведь когда я разговаривал с Роном, то почти вспомнил, напрягал он память. О чем мы говорили? Голова незнакомого старика. Все - кончилось? Джим? Он осторожно пощупал кольчугу в том месте, где к телу прилегало теплое стекло бутылки. Нет, с ним все в порядке. Что же тогда?.. Внезапно из расположенного рядом защитного рва, отфыркиваясь, всплыла чья-то физиономия. Мокрые патлы торчали над хлюпающим носом и выпученными глазами, а железный плен рукавов кольчуги тянул их обладателя вниз. Рыжий человек пошевелил обвисшими промокшими усами и тут же воззвал с кошмарнейшим валлийским акцентом. "Спасите-е-е-е!!!" Он тут же оказался окруженным десятками маленьких ребячьих рук, окруживших его и тянувших на берег. "Гарри, боже мой! Это же..." "Сэр Кэдоген!" - всполошенно вскочил Гарри. "Ой, что же это я..." - Сью взмахнула палочкой.
– "Вингардиум Левиоса!" Сэра Кэдогена выдернуло из воды, вынесло на берег и уронило на траву, куда он повалился в луже натекающей из поножей и сапог воды и, кашляя, принялся вытряхивать из-за пазухи головастиков. Меч - драгоценное
фамильное оружие, заржавевшее еще в руках его предков, которым он, однако, сегодня поверг своего врага, - потерялся где-то в глубинах рва с водой. "И как я не утонул?!" - восклицал он патетически, извлекая из спутанного веника мокрых волос очередного испуганного лягушонка.
– "Хорошо, что уцепился за прибрежную осоку... Благородному рыцарю, несомненно, к лицу доспехи, но в воде в них находиться - смерть!" "Вот именно", - Тоби, поднатужившись, стащил у него с ноги сапог, и вылил из него струйку воды.
– "Так и утонуть недолго!" "Я не об этом, о юный йомен!" - насупился сэр Кэдоген, тем не менее, благосклонно позволяя разоблачать себя и освобождать от промокшей одежды, пока не остался в насквозь мокром рубище с потертыми завязками и кокетливо расшитым воротом, как у дамской ночной рубашки.
– "Мои фамильные доспехи могли заржаветь! Доблестные воины из рода Кэдогенов владели этой кольчугой уже много десятков, даже сотен лет, и... я не могу... Ой!" - воскликнул он в ужасе и зашарил рукой по траве, где уже громоздилась горка его турнирных одежек.
– "А меч? Меч-то мой где?" "М-м-м... Вы, наверное, оставили его в воде, сэр Кэдоген?" - бесхитростно предположила Клара. Северина, уже взгромоздившаяся на фамильный металлолом Кэдогенов, фыркнула и презрительно пошевелила носом. Лучше бы герцогиня Ярнли этого не говорила! У сэра Герейнта Кэдогена тут же началась истерика, как у нервной девицы, в первый раз в жизни пережившей бал, на котором ей ни разу не посчастливилось быть приглашенной на тур вальса. "Мой меч! Мое драгоценное оружие! О, что сказал бы мой отважный отец Оуэн ап-Кинан ап-Эрбин ап-Горонви ап-Гливиэу... Я теперь недостоин носить имя моих благородных предков! Подумать только, этим мечом я поверг и чуть не поразил злобного завоевателя и разбойника Маль Фуа Жестокого!.." "А кстати, куда делся этот тип, барон, а?" - с изумлением спросил Гордон.
– "И кто же его убил тогда, если не вы?" "А ты не знаешь? Его тело нашли вон там под стеной, возле той большой дыры в каменной кладке", - пояснила Клара.
– "Укокошили его. Придушили. Но я думала, что это вы сделали, сэр Кэдоген", - разочарованно протянула она. Гарри прошиб холодный пот. Он вскочил. "Что случилось, Гарри, милый?" - заволновалась Сью, тревожно заглядывая ему в глаза. "Вот оно..." - сдавленно выговорил Гарри. Он задергал застежку шейного доспеха, но она застряла и не пожелала вывинчиваться из крепления.
– "Вот оно! Черт! Проклятие! Как же я мог забыть! Слизерин!.." "Где? Где он?!" - переспросили всполошившиеся детские голоса. "Он пошел за мисс Эвергрин!" - нервно выкрикнул Гарри. Распихивая перепуганных ребят во все стороны, он ринулся к замку. Гарри стрелой пронесся по скрипящим балкам опущенного моста, даже не чувствуя веса собственных доспехов, пролетел мимо шотландцев и норманнов, стоящих кучкой вокруг принцев Александра и Дэвида, миновал изумленную Хельгу Хуффльпуфф, растерянно продолжающую сжимать в руке палочку, из которой продолжала хлестать вода. Мимо удивленных физиономий Теда и Кларенса, мимо восторженной рябой мордашки Тео - кажется, юный писака что-то кричал ему вслед, но от быстрого бега у Гарри аж свистело в ушах. Мимо телег с телами погибших, покрытых холстинами, мимо полуразрушенной арки входа, туда - во тьму подземелий Хогвартса. Гарри резко завернул за угол и уткнулся носом во что-то жесткое, кольчужно-стальное, вскрикнувшее от боли, когда парень врезался в него. Железные пальцы крепко впились в плечи Гарри, и раздраженный голос знакомо зашипел ему прямо в лицо: "Куда вы так несетесь, Поттер?! Опять мир спасать торопитесь? Смотрите, не сметите его по дороге к славе!" Гарри поднял глаза. "Профессор Снейп!" "Вы живы, Поттер", - как-то странно сочувственно заметил профессор Алхимии и добавил уже с привычной язвительностью.
– "И почему это меня не удивляет? Вы его - убили?" - кратко спросил он Гарри, не выпуская из сильных пальцев его плечи. Черные глаза пронзительно сверкнули и испытующе сощурились. "Некогда, профессор!" - крикнул Гарри.
– "Где... где мисс Эвергрин?" "Сказала, что пойдет посмотреть, в порядке ли ходы в подземельях, проверить, не пробрались ли туда, случайно, норманнские лазутчики во время осады. Испугалась, что они там потеряются..." - нетерпеливо и неодобрительно бросил Снейп, чуть заметно прикусив губу от досады.
– "Поттер... Вы его..." "Она в опасности! Профессор, Салазар Слизерин отправился за ней!" - выпалил Гарри, хватая Снейпа за руку и таща его за собой. Раны, еще недавно бывшие смертельными и залеченные только благодаря Граалю, явно причиняли Северусу Снейпу боль, но он даже не поморщился, когда Гарри дернул его за кисть и истерично заорал.
– "Ее надо спасать! Если он встретит ее возле тайного хода мастера Годрика, то ей грозит большая опасность! Он убьет ее!" Снейп пошатнулся и рефлекторно ухватился за стену. Но, спустя секунду, они оба уже бежали, задыхаясь от напряжения, и Гарри даже прилично отставал от профессора. "Вы точно знаете это?" - бросил Снейп Гарри через плечо, не снижая скорости. Еще недавно треснувшее ребро давало о себе знать, и он бледнел с каждым шагом, сильно утомленный отчаянным бегом. "Я сам слышал это", - выдохнул Гарри. Он нырнул за уже знакомую вышитую лоскутную занавесь с похожей на блин физиономией Талейсина, повернул в темный проход за статуей и услышал, как сзади хрипло и натужно дышит профессор.
– "Он зачем-то хотел попасть в тайное хранилище Годрика Гриффиндора, но задолго до этого я слышал, как Вольдеморт велел ему убить ее! Если он ее встретит..." Он замолчал. Наверное, Гарри еще никогда не бегал так быстро. Лестница, еще одна, еще... Люмос! Гарри миновал очередной узкий коридор и отодвинул потайную панель на шпалере, за которой оказалась винтовая лестница. На ходу пытаясь содрать с себя ставшие внезапно ужасающе тяжелыми доспехи, Гарри загрохотал вниз по ступеням, игнорируя колотящееся от напряжение сердце, которое, казалось, было готово выскочить из клетки ребер и улететь куда-то очень высоко. Миновав семь пролетов, он почти перепрыгнул площадку и оказался в мрачном коридоре, где пахло извечной сыростью. В затылок ему хрипел профессор. "Поттер!.. Где..."