Гарри Поттер и… просто Гарри

Пат побледнел, как и Снейп вчера.

— Нет, — протянул мой друг, — но… как?… кто?!

— Флитвик.

— А он-то здесь с какого бока? — совсем растерялся Пат.

— Ну, он не прям так и сказал, но Снейп понял.

— О чём это вы? — спросила Гермиона, переводя взгляд с меня на Пата и обратно.

— Поверь, на свете есть вещи, которые лучше не знать, — пробормотал Пат, потянулся за сигаретами, потом чертыхнулся — вспомнил, что мы ещё в замке.

— Мне кажется, ты стал курить в два раза больше, чем до Хогвартса, — заметил я.

Пат хохотнул.

— Ещё бы! Я тут скоро пить по-чёрному начну с такими нервными перегрузками! То волшебство, то зелья, то Малфой, то па… — мой друг проглотит конец слова, — сумерки, одним словом. Слушайте, завтра в Хогсмид народ собирается, вы идёте?

— А то! — согласился я, — а ты, Гермиона?

Она неопределённо пожала плечами. Видимо, ещё пыталась понять, о чём мы с Патом только что вели речь.

— Да, — протянул мой друг, — не мешает проветриться. Гермиона, а почему в Хогсмид можно ходить только по определённым дням?

— Ну как же, — на пару секунд растерялась Гермиона, — тогда ведь… Ну, представь, если всегда можно будет покидать территорию замка. Все начнут постоянно ходить туда-сюда, колдовать и неизвестно, чем всё это закончится. А так в Хогсмид ходят и учителя, присматривают…

— Большой Брат всегда на чеку… — уныло продекламировал Пат, и ещё раз пробормотав «сумерки», отправился на Чары.

А я, представляя, что мне придётся голодать ещё целый урок, не менее уныло отправился на Травологию, надеясь не наброситься на что-нибудь более или менее съедобное из запасов профессора Спраут.

* * *

Глава Семнадцатая, в которой я распускаю руки

— Я понял! — радостно заявил Пат, когда мы вышли из класса, в котором у нас были дополнительные по Превращениям.

— Ты понял, что МакГоноголл хочет избавиться от нас? — поинтересовался я, потому что профессор высказала мысль, что мы достаточно нагнали и нам не нужны больше дополнительные занятия.

А по мне, так мы её просто достали.

— Я понял суть превращения одного неживого предмета в другой!

— Долго же до тебя доходило. Берёшь палочку,…

— Нет, — восторженно перебил Пат, — понимаешь, например — надо превратить стул в хрустальную вазу

— И?

— В принципе, это одно и тоже! Я имею в виду микромир. Разница лишь в количестве электронов! Волшебники умеет это делать только потому, что могут аккумулировать энергию. Палочка, заклинания — это лишь средство!

Я покачал головой.

— Напиши в Нобелевский Комитет и тебе дадут премию.

Пат, кажется, обиделся.

— Поттер, ты не воспринимаешь меня всерьёз. Ты только подумай, к какому по масштабности открытию я только что подошёл!

— Когда я это не воспринимал тебя всерьёз? А как же ты объяснишь превращение из неживых предметов в живые?

Напротив моих ожиданий Пат не сник, а в глазах его разгорелся тот маниакальный огонь, который загорается в глазах Гермионы при упоминании домовых эльфов.

— Пока никак. Но только подумай — тут может скрываться тайна эволюции жизни на Земле!

Я внимательно поглядел на него.

— А, по-моему, ты окончательно свихнулся.

Пат притух и скорчил противную рожу:

— Поттер, ты как всегда своим невежеством портишь мои лучшие идеи.

— Как и ты — мои. Кстати, когда ты делаешь такое лицо, то становишься так похож на своего папеньку…

Пат вздрогнул и вернул нормальное выражение лица.

— А сейчас? — обеспокоено спросил он.

— Сейчас нормально, — смилостивился я.

— Никогда меня больше так не пугай!

— Он с тобой говорил? — поинтересовался я.

— Нет! — воскликнул мой друг, — ещё его объяснений мне не хватало. Да и что он может мне сказать, сам посуди. Что можно сказать шестнадцатилетнему сыну, о котором ты раньше ни сном, ни духом? А я что ему могу сказать? У нас и так отношения не сахар.

— Да уж, — согласился я, — вряд ли вы станете «лучшими друзьями».

Пат засмеялся.

— Верно подмечено, приятель. Он явно не из тех отцов, с которыми можно попинать мяч во дворе, и которые объяснят, когда пришло время перестать дёргать девчонок за косички, и начинать назначать им свидания.

— Но, согласись, — продолжал я, — что, в первую очередь, он тебя так бесит, потому что он твой папаша, который появился так некстати. А куда мы идём?

Пат закатил глаза.

— О да! Мне шестнадцать, и я зол на своего отца! Эта не та опера, Гарри. Он садист и моральный урод. Покажи мне человека, который был бы от него в восторге.

И после минутного молчания добавил:

— Мама, если только. Хотя я её не понимаю.

— Вот видишь, — сказал я, — наверно, он и не такой уж плохой. Значит…

Что я говорю? Я защищаю Снейпа?! Наверное, я сошёл с ума. Даже Пат на меня странно покосился и прервал:

— Брось! Это значит лишь то, что Снейп как минимум один раз в жизни занимался сексом, и больше ничего.

Я не нашёл что ему ответить и только спросил:

— Так куда идём-то?

— На восьмой этаж. Я тебе такое покажу. Я вчера нашёл.

Когда мы дошли, Пат, схватив меня за руку, протащил меня туда-обратно по коридору три раза и указал на появившуюся из ниоткуда дверь.

— Прошу!

Я посмотрел на друга. Пат сиял. Что ж, по крайней мере, я могу быть уверен, что там не яма с острыми кольями на дне…

Я открыл дверь, зашёл и охнул. Я оказался в комнате Пата.

— Впечатляет? — радостно поинтересовался мой друг у меня за спиной.

Я обвёл комнату глазами и понял, что есть некоторые различия. Во-первых, окон не было. Старенькие плакаты Секс Пистолз и Пинк Флойд сменились плакатами каких-то Чёртовых Сестричек и Пуляющих Пушек, люстра оказалась высоко парящим светящимся шаром, а книги по химии и разные научные сборники, постоянно обитавшие в большом количестве в комнате Пата, сменились книгами по Зельям и по Теории Превращений.