Гарри Поттер. Тот самый?

– Значит, это были вы, - притворно осуждающе произнес Гарри.
– Это вы усыпили меня...

– Я боялся, что опоздал, - признался Дамблдор.
– Схватка отняла у тебя все силы, а ты этого не замечал.
– 'Сказки он мне будет рассказывать, - подумал Гарри'.
– В какой-то момент я подумал, что ты погибнешь, и решил дать тебе отдохнуть.
– И, чувствуя, что заговаривается, Дамблдор резко сменил тему.
– А что касается камня, то он был уничтожен.

– Уничтожен?
– недоверчиво переспросил Гарри.
– Но Николас Фламель...

– О, так ты знаешь о Николасе?

– судя по голосу, Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством.
– Ты все разузнал? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.

– Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли?

– У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем - да, затем они умрут.

Дамблдор улыбнулся, видя непонимание на лице Гарри.

– Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и Пернеллы умереть значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть - это очередное приключение. К тому же камень - не такая уж прекрасная вещь. Представь себе - он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.

Воцарилась тишина. Гарри лежал глядя в потолок, не зная, что сказать на эту проповедь. Дамблдор что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.

– Есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, - тихо, но настойчиво произнес Гарри.
– Я бы хотел знать всю правду... зачем ему вообще понадобилось убивать меня?

– Правду...
– вздохнул Дамблдор.
– Правда - это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь... а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше. Я понимаю - наверное, это звучит неприятно. Тогда когда ты будешь готов, ты все узнаешь, - 'опять вывернулся!'

– Еще один вопрос...

– Всего один?
– улыбнулся Дамблдор.

– Как можно было достать камень из зеркала?
– Гарри мог разрушить чары на зеркале, но вот их принцип заинтересовал его.

– А!
– воскликнул Дамблдор.
– Я рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень - найти, а не использовать, - сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не боле того. Иногда мой мозг удивляет меня самого... А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус 'Берти Боттс'! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь?

Дамблдор улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся.

– Не повезло!
– выдавил он.
– Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь?

И Гарри весело рассмеялся, впервые за этот 'год под щитом'.

***

– Да, к вам пришел еще один посетитель, - сказала мадам Помфри, школьная медсестра, когда Дамблдор вышел.

– О, прекрасно!
– воскликнул Гарри.
– Кто это?

В ту же секунду, словно услышав слова Гарри, в дверь протиснулся Хагрид. Оказываясь в помещении, великан всегда казался непозволительно большим. Он кое-как примостился на соседней с Гарри кровати, покосился на него и вдруг разрыдался.

– Это... все... моя... Мерлинова... вина!
– выдавил он сквозь слезы, закрывая лицо руками.
– Это ж я сказал этому чудовищу, как Пушка усыпить! Я сам! Ты же умереть мог! И все из-за какого-то яйца драконьего! В жизни больше пить не буду! Меня вообще надо гнать отсюда и к магглам, чтоб я с ними жил!
– Хагрид в буквальном смысле сотрясался от рыданий, а по его лицу катились огромные слезы, скрываясь в густой бороде.

– Тебя ж убить могли!
– простонал Хагрид.
– И это... э-э... подарок у меня для тебя есть. Дамблдор мне вчера специально выходной дал, чтоб я все сделал. Ему, если по правде, уволить меня надо было, а он... Короче, вот, держи...

То, что Хагрид вытащил из кармана, было похоже на книгу в красивом кожаном переплете. Гарри с интересом раскрыл ее. Книга оказалась альбомом для фотографий. С каждой страницы ему улыбались и махали руками его родители.

– Я вчера весь день сов посылал ко всем, с кем твои родители в школе дружили... да и после нее тоже, - пояснил Хагрид.
– Чтоб фотографий прислали, потому как нету тебя ни одной... Ну что, нравится тебе?

Гарри не смог ничего ответить, он впервые в жизни так четко видел собственных родителей. Те воспоминания первого года жизни, что он достал с помощью окклюменции, по качеству не шли ни в какое сравнение с этими великолепными движущимися фотографиями.

– Благодарю, Хагрид.

4. Лето первое.

– Н-ну что, Гарри? Поедем?
– спросил у тощего пацана лет четырнадцати с рюкзаком и огромной клеткой в руках, дрожащий и бледный толстый мужчина.

– Да, Вернон. Я покажу, куда меня отвезти, и потом вы больше не вспомните обо мне. Только, вот. Бумагу эту подпишите.

Этим ходом Гарри убивал двух зайцев: сама бумага была отказом опекунов от ответственности, а еще у Гарри теперь был образец подписи.

– Замечательно. А теперь отвезите меня на Чаринг-Кросс.

Приехав, Гарри первым делом снял комнату в 'Дырявом Котле'. Там он изменил внешность - здесь пригодились неожиданно всплывшие познания в косметических, и вообще многих... м, девичьих, чарах. Теперь никто не смог бы заподозрить в светловолосом, загорелом, кареглазом пареньке Мальчика-Который-Выжил.

Выйдя на Косую Аллею, Гарри целенаправленно двинулся в сторону Гринготтса. Зайдя внутрь - подошел к первому же гоблину, принимавшему посетителей.