Гать. Задержание

— Львов, пожалуйста… — Лозовой замялся. — Директор в доме отдыха сейчас… На лыжах катается.

— Костя, я пойду… По хозяйству дел много. Ребятишек-то кормить надо.

— Да, да, Мария Степановна… Какие разговоры. Я поговорю и домой.

Львов дали через час. Лозовой осторожно приложил трубку к уху и негромко сказал:

— Это я… Да, да, заканчиваем. Много материалов собрали. Для нашего музея боевой славы… Да, я же говорю, что нашел уникальные материалы, но, к сожалению, в очень плохом состоянии. Что вы говорите? Нет, ничего невозможно разобрать… Хорошо, конечно, захвачу… Да, знакомых тут встретил… по отряду партизанскому. Кого? Дорохова Василия Егоровича, сейчас лесником работает… Да… Жив, здоров… А вообще надо с вами посоветоваться… да, как музей по-новому оформить. Хорошо, как приеду, зайду… До свидания.

Лозовой положил трубку и какое-то время стоял, словно забывшись.

— Поговорили, Константин Павлович?

— Что?

— Поговорили с директором? — Вера с улыбкой смотрела на Лозового.

— А… да, да. Спасибо. Сколько я вам должен?

— Рубль сорок три…

— Андрей Петрович, — голос Рослякова звучал глухо, — быстро к начальнику управления со всеми материалами по смолягинскому отряду и Егорову скажи.

Когда Кудряшов и Игорь вошли в кабинет начальника управления, там были Росляков и Петров.

Начальник управления негромко беседовал с Росляковым, то и дело что-то переспрашивая.

— Здравствуйте… Прошу поближе. Начинайте, Владимир Иванович.

Росляков встал и четко доложил весь ход дела, отмечая наиболее интересные детали.

— Так, так… Значит, вы говорите, Владимир Иванович, Лозовой приходил к, вам с заявлением. А до этого он нашел следы партизанки Алферовой. Вы нашли, где проживает Алферова?

— Так точно, товарищ генерал.

Кудряшов встал и открыл папку.

— Когда свидетельница упомянула, что Алферова работала в госпитале, я дал запрос в Центральный архив министерства обороны, и мне пришел ответ, в котором был указан номер госпиталя, дано подтверждение того, что Алферова работала в нем санитаркой. Последний город, в котором находился госпиталь, Батуми. Там он был расформирован и превратился в обыкновенную клиническую больницу. Алферова проживает в Батуми — вот справка адресного бюро.

— А ваше мнение, кто предатель?

— Лозовой, — уверенно заявил Кудряшов. — Первое, что меня насторожило, это его удивление, что остался жив еще один свидетель — Дорохов. И только когда Лозовой понял, что Дорохов его не знает, он успокоился. Потом розыск Алферовой… И, наконец, откуда рядовой боец партизанского отряда может знать кличку пусть даже разоблаченного вражеского агента Лесник? Эту кличку могли знать только Смолягин, начальник фашистской разведывательно-диверсионной школы Готт и… сам агент Лесник. Может, поэтому Лозовой при беседе с полковником Росляковым и играл на словах «лесничий» и «лесник».

Росляков подтолкнул локтем Петрова и еле заметно ему подмигнул.

Полковник чувствовал, что ему начинает нравиться старший лейтенант. Пусть еще неопытный, резковатый в суждениях и поступках, но, безусловно, — в этом полковник был уверен — влюбленный в свою новую работу. Владимир Иванович понял и то, что Кудряшова отличало от многих молодых оперработников: умение работать с людьми, умение их выслушать, ненавязчиво и спокойно поддерживать беседу.

— Вы правы, Андрей Петрович. — Голос генерала прозвучал резко. — Дополнительные сведения по Лозовому есть? Доложите.

Воинская служба подтвердилась, место рождения тоже, старожилы деревни по фотографии его опознали. Но странно…

— Не понял, почему странно.

— Я внимательно читал протоколы опознания, товарищ генерал, и мне показалось, что опрашиваемые больше помнят то, что он им привез в подарок после войны, а не его самого. Опрашиваемые — старики. Причем, один из них полуслепой, второй… — Андрей смущенно замолчал, — спившийся тип… Он за стакан водки кого хочешь опознает. Другие жители деревни или приезжие, или молодежь послевоенных годов рождения. Так что опознание нельзя считать верным.

— Согласен. Владимир Иванович, какие меры приняты по отношению к Лозовому?

— Изучаются все связи, по месту жительства установлено наблюдение. Кроме этого, чтобы обезопасить Алферову, дана ориентировка нашим коллегам в Батуми. Я предполагаю, что Лозовой может у нее появиться…

Надо немедленно командировать в Батуми Кудряшова. Пусть он проведет допрос Алферовой в качестве свидетеля и опознание Лозового на месте. Возможно, это и будет последняя точка. Еще что-нибудь есть?

— Разрешите, товарищ генерал?

Росляков посмотрел на приподнявшегося Егорова.

— Перед самым вызовом к вам я получил сведения о Сонине. Самое интересное, что он умер, как значится в документах, в том самом госпитале, где работала Алферова.

— Уж не тот ли это «примак», — задумчиво произнес генерал, — о котором так красочно рассказывала Кудряшову бабка Зинаида? Это наводит на мысль, что Сонин может оказаться тем самым Лосем из сообщения гестаповца. Андрей Петрович, прошу вас самым тщательным образом разобраться в этой истории. И потом, в командировке могут быть самые неожиданные ситуации. Судя по последним сведениям, Лозовой начнет активно действовать очень скоро. Поэтому постоянно держите меня и руководство органов госбезопасности Аджарии в курсе дела. Ясно?

— Так точно, товарищ генерал.

До Батуми Андрей летел долго. Самолет посадили из-за метеорологических условий в Сухуми. Часа два пришлось ходить по небольшому двору Сухумского аэропорта и проклинать субтропики. В небольшом кафе Андрей съел жидкий люля-кебаб, который расползся, как студень на сковородке. Народу было много, все были раздражены и зло посматривали на большой громкоговоритель. Очень много было детей. Они капризничали, бегали, дрались друг с другом, тут же мирились и снова дрались. Андрей смотрел на них и вспоминал, как часа за четыре до его отъезда в аэропорт вдруг раздался звонок. Он пошел открывать — на пороге стояли раскрасневшаяся Наташа и Андрюшка.

— Дядя Андрей! — заорал он, бросаясь ему на шею. — А где дедушка Петя?

— Здесь я, шалун… — Отец, шаркая тапками, вышел в коридор и повернул улыбающееся лицо на голос Андрюшки. — Ну-ка, пошли в комнату, я тебе подарок приготовил!

Услышав про подарок, мальчишка рванул в комнату, потащил за руку дедушку Петю, оставив Наташу и Андрея одних.

Здравствуй, Андрюша… — тихо сказала Наташа и о вызовом посмотрела на него.

— Привет. Что это ты на меня так смотришь? — с улыбкой спросил Андрей, принимая из ее рук сумку. — Словно хочешь поцеловать, да не знаешь с какой стороны подступиться…

— Я не знаю? — Наташа гордо тряхнула головой и вдруг неожиданно для себя самой обняла Андрея за плечи и поцеловала прямо в губы и тут же, смутившись своей смелости, густо покраснела.

— Молодец… — только и сумел произнести Андрей, потянулся к ней, но Наташа строго и в то же время шаловливо погрозила ему пальцем.

Часа через два они пошли провожать Андрея на автобус. Шли молча. Андрею вдруг показалось, что между ними появилась какая-то призрачная ниточка из невысказанных слов и мыслей, и он, взглянув на Наташу и встретясь с ее взглядом, нежно улыбнулся и крепко пожал ручонку удивленно посмотревшему на него Андрюшке. Автобус подошел сразу же. Андрей смущенно, словно он в этом был виноват, еще раз пожал ручонку Андрюшке и, выпрямившись, посмотрел на Наташу. Она мгновение колебалась, потом обняла его, еще коснувшись губами щеки, тихо прошептала: