Гавайи Миссионеры

Я полностью согласна с вами, брат Уиппл, - кивнула Иеруша, и доктор Уиппл начал молиться:

Давайте в эти минуты вспомним ободряющие стихи из Книги Притчей: "И не научился я мудрости, и познания свя тых не имею. Кто восходил на небо и нисходил? Кто собрал ве тер в пригоршни свои? Кто завязал воду в одежду? Кто поста вил все пределы земли? Какое имя ему?" Братья мои, сейчас мы находимся на самом краю земли, где все ветры словно со брались в кулак Господень против нас. Давайте не забывать о том, что Бог испытывает всего лишь человека. Злой человек проходит Мыс Горн снова и снова, не задумываясь над этим, по скольку он уже был испытан Богом. Но ни я, ни вы еще испы таны не были. Так давайте молиться о том, чтобы ветры стихли на пользу нам. А если же этого не случится, давайте удвоим свою веру в Господа и полностью положимся на него!

К субботе декабря "Фетида" провела неделю в бесплодных потугах преодолеть расстояние в сто десять миль. Во время коротких передышек, предоставляемых бурей, забытые всеми миссионеры изредка могли наблюдать к северу от курса негостеприимные берега Огненной Земли. Затем, укутываясь во все, что можно, они возвращались в свое промерзшие помещения и прижимались друг к другу в тщетной попытке согреться. Страх и морская болезнь по-прежнему властвовали над ними, а буря с запада и не думала стихать.

декабря, в воскресенье, "Фетида" развернулась кормой к ветру и отправилась на север от Мыса Горн в поисках острова,

за которым корабль получил бы хотя бы временную передышку от ярости валов Тихого океана. Волны в этот день были настолько сильны, что вселили страх даже в душу капитана. Один раз, когда волна вновь положила "Фетиду" на борт, Джандерс в ужасе посмотрел на Коллинза, который, однако, набрался храбрости и произнес:

– Никогда еще я не видел моря хуже, капитан. Ничего не остается, как только отступиться.

В тот же миг Джандерс приказал развернуть корабль, заставив его оседлать волну и помчаться впереди шторма на восток мимо опасных скал. За три часа при бешеной скорости в тридцать узлов маленькая "Фетида" потеряла все преимущество, отвоеванное у океана за восемь дней.

декабря мистер Коллинз задал капитану фатальный вопрос: "Следует ли нам пуститься пересекать Атлантику до Мыса Доброй Надежды?", на что Джандерс коротко ответил: "Никогда!" и еще раз распорядился поставить паруса под западный ветер, ревущий над Тихим океаном. В полдень Джон Уиппл принес замерзшим и перепуганным товарищам неутешительные новости:

По-моему, мы вернулись туда же, где находились во семь дней назад! Я уверен в том, что мы опять видим остров Эстадос на юге и Огненную Землю на севере.

Вы хотите сказать, что буря отбросила нас назад?
– ти хим голосом поинтересовалась миссис Уиппл.
– И когда ее муж молча кивнул, добавила: Джон, я столько сил трачу, чтобы удержаться на койке, что у меня уже кровоточат локти. Взгляните, пожалуйста, как обстоят дела у сестры Хейл.

После осмотра доктор Уиппл убедился, что локти и колени Иеруши находятся не в лучшем состоянии. Однако никто не был в силах ничего предпринять: все продолжали цепляться за сырые холодные койки, изо всех сил стараясь не упасть.

К декабря "Фетида" уже столь далеко продвинулась на юг, что солнце почти не скрывалось за горизонтом, и ночь представ ляла собой молочно-серый туман, опускавшийся на беспокой ные воды. Когда уже казалось, что ветер вот-вот задует в сторо ну Антарктики, капитан Джандерс решил воспользоваться еще одним трюком. Продолжая придерживаться курса, уносящего корабль из-под защиты острова, после чего, как правило, море плаватели огибали непосредственно Мыс Горн, капитан напра вил свой крошечный бриг в самый беспощадный на всем белом

свете пролив Дрейка. Это был отважный до безрассудства поступок, так как к утру на "Фетиду" обрушился несущий дождь и мокрый снег шквал, пришедший с Тихого океана. В результате волны вновь стали заливать корабль, да так, что уровень воды в трюме начал повышаться.

– Эбнер! Эбнер!
– отчаянно воззвала Иеруша, забыв, как следует обращаться к супругу.
– Мы тонем!

Однако, подняв покрытую синяками и кровоподтеками женщину и переложив ее на верхнюю койку Джона Уиппла, Эбнер спокойно заявил:

– Нет, мой любимый товарищ, Бог с нами и ни за что не оставит наш корабль на произвол судьбы.

Бешеная болтанка продолжалась, сопровождаемая потоками воды из продавленных палубных люков.

Мы не переживем этого!
– истерично закричала Иеруша.

Бог остается с нами!
– успокоил ее преподобный Хейл, в зловещей темноте трюма, где вода уже плескалась выше ло дыжек. Под всхлипывания тех, кто уже прощался с жизнью, Эбнер принялся громко молиться. Он напоминал миссионе рам о том, что они отправились в это путешествие для того, чтобы служить Господу, и нет ничего удивительного в том, что Бог на сей раз испытывает крепость их духа.

Мы обязательно преодолеем этот шторм, чтобы насла диться чудесными долинами Гавайев, - убедительно вещал Хейл. Затем он поочередно входил в каждую каюту, помогая поднять разбросанный багаж и увещевая миссионеров не под даваться отчаянию. Разумеется, ни у кого и в мыслях не было накрывать на стол, но когда капитан Джандерс заглянул в люк и увидел происходящее там, то распорядился:

Кок! Принесите пассажирам хотя бы по кусочку сыра!

Мы, что, уже огибаем Мыс?
– обратился Эбнер к Джан- дерсу.

Пока еще нет, но дело идет к тому.

Однако к шести вечера выяснилось, что ночное волнение ни в чем не уступит дневному, и капитан вынужден был повторить Коллинзу его же слова:

– Придется отступиться.

И снова меньше чем за час они потеряли все, что сумели преодолеть за два дня.

декабря потрепанный бриг "Фетида", с обледеневшей ос насткой, вновь оказался у Атлантического прохода, охраняв

шего подступы к Мысу. И снова ничто не предвещало ни восточного ветра, ни прекращения волнения. Поэтому капитан Джандерс продолжал бросать свое судно то вперед, то назад, ожидая подходящего момента. Около десяти часов вечера, казалось, такой шанс представится: ветер изменил направление. Развернув паруса под ветер, капитан направил корабль прямо в беснующиеся волны прохода, и все оставшиеся два часа этого ненастного дня "Фетида" буквально вгрызалась в океан и, казалось, добилась некоторого успеха.

К утру декабря выяснилось, что бриг действительно продвинулся сквозь бурю со снегом на целых сорок восемь миль, то вставая на дыбы, то заваливаясь в пропасть между валами. Таких приступов дурноты миссионеры не переживали за все время путешествия. Теперь их охватывал не абстрактный ужас, когда корабль швыряло с борта на борт, а леденящий страх: бриг то взмывал к небесам, то проваливался в водную преисподнюю. Даже неодушевленные предметы: чемоданы, коробки и кофры, казалось, тоже жалобно подвывали. Холод, еще более усиливаемый пронизывающим ветром со снегом и дождем, заставил всех женщин сбиться в кучу под мокрыми одеялами. Несчастные были убеждены, что немедленная смерть предпочтительнее еще двух недель страданий у Мыса Горн. Однако брат Уиппл обнадежил страждущих, сообщив, что бриг наконец-то уверенно двинулся вперед.