Гавайи Миссионеры

тенок от постоянной работы на свежем воздухе в самых разных городах и селениях островов. В столицу он прибыл на "Фетиде", которая теперь принадлежала Келоло. Сойдя на берег, он сразу же направился в дом к миссионеру и воскликнул:

– Сестра Иеруша, простите меня за то, что не смог присутст вовать здесь, когда вы были беременны. Господи! Я уже забыл, что у вас уже двое ребятишек. Как? Вы снова в положении?

Годы сделали Уиппла мягче, в то же время наградив его вдумчивостью и проницательностью, а заодно начисто лишив того напускного лоска, которым он так щеголял на "Фетиде". Поневоле он стал свидетелем множества смертей: дети миссионеров, их жены, да и сами священнослужители, доводящие себя работой до полного изнеможения.

– Кстати, сюда я плыл в той же самой каюте. Там было всего пятеро мужчин, и я чувствовал себя одиноко. Сестра Ие руша, как поживает ваша аптечка?

С этими словами он схватил с полки черный ящичек, сравнивая его содержимое со списком новых лекарств, недавно полученных им из Бостона.

Я дам вам много рвотного корня, - сообщил доктор.
– Мы считаем, что он очень полезен детям при лихорадках. А се годня вы и брат Эбнер вместе будете обедать со мной у капита на Джандерса в его новом магазине. Но, поскольку мне опять стало плохо на этой проклятой "Фетиде", и я всю дорогу стра дал от морской болезни, я позволю себе немного виски. Кста ти, когда вы поплывете в Гонолулу, то наверняка тоже испыта ете морскую болезнь.

А разве мне необходимо плыть туда?
– удивился Эбнер. Он, как и Иеруша, предпочитал оставаться в Лахайне и не присутствовать на ежегодных собраниях миссионеров в Гоно лулу, городе, который он считал скоплением грязных и пыль ных лачуг.

Да, - грустно вздохнул доктор Уиппл.
– Боюсь, что на этот раз собрание будет совсем не таким, как обычно.

А что произошло?
– поинтересовался Эбнер.
– Неуже ли снова будет обсуждаться вопрос относительно выплаты де нег миссионерам? Я, кажется, в прошлый раз уже объяснил свою позицию, брат Джон. И навсегда останусь при своем мне нии: никакие деньги миссионерам не нужны. Мы - слуги Господа, и поэтому не требуем, чтобы нам за это платили. Мое мнение, повторяю, неизменно.

Нет, вопрос состоит вовсе не в этом, - прервал его док тор Уиппл. Кстати, по поводу зарплаты я с тобой не согла сен. Мне кажется, что мы должны получать какие-то деньги, но это сейчас неважно. Мы все должны будем проголосовать по делу брата Хьюлетта.

Брат Авраам Хьюлетт?
– переспросил Эбнер.
– Я ниче го не слышал о нем с тех пор, как у него родился малыш. И это несмотря на то, что он живет на одном острове со мной. А ка кой вопрос будет рассматривать собрание?

Неужели ты ничего не слышал?
– удивился Уиппл.
– У него снова большие неприятности.

Что же он такого натворил?

Женился на гавайской девушке, - объяснил Уиппл. После этих слов в травяном домике повисла долгая, тяжелая пауза, во время которой трое миссионеров с изумлением смот рели друг на друга.

Наконец, Эбнер извлек из кармана свой носовой платок и вытер пот со лба:

– Неужели ты хочешь сказать, что он действительно жи вет с островитянкой? С язычницей?

– Да.

– И собрание должно решить, как поступить с ним?
– Да.

Но тут и решать нечего, - безразлично произнес Эбнер. Он достал свою Библию, полистал ее в поисках нужного текс та и добавил: - Вот тут. Я считаю, в данном случае эти стро ки из главы книги пророка Иезекиля полностью раскрыва ют его поведение: "И поступят с тобой жестоко, и возьмут у те бя все, нажитое трудами, и оставят тебя нагою и непокрытою, и открыта будет срамная нагота твоя, и распутство твое, и блу- додейство твое. Это будет сделано с тобою за блудодейство твое с народами, которых идолами ты осквернила себя".
– Дочи тав цитату, он закрыл Библию.

Ив Гонолулу решили голосовать за то, чтобы его отлу чили от церкви? спросила Иеруша.

Именно так, - подтвердил Уиппл.

А что еще они могут сделать?
– пожал плечами Эбнер.
– Представьте себе: христианский священник женится на языч нице! Самое настоящее блудодейство с язычницей! Мне бы очень не хотелось плыть в Гонолулу, но теперь я считаю это сво ей обязанностью, своим долгом.

Доктор Уиппл поднялся со своего места и сказал:

Надеюсь, вы извините нас, сестра Иеруша, если мы с Эб- нером пройдемся до пирса?

– С этими словами он вывел при ятеля на улицу и повлек его по прекрасным улочкам Лахайны, по обеим сторонам которых росли сучковатые, с искривленны ми стволами, деревья хау и стройные пальмы.

Тебе повезло, что ты живешь здесь, - заметил доктор.
– Тут самый лучший климат на всех Гавайях. Везде вода. И тот самый знаменитый вид.

Какой вид?
– переспросил Эбнер.

Неужели ты не приходишь сюда каждый вечер, чтобы по любоваться лучшим пейзажем островов?
– удивился Уиппл.

Я даже не предполагал.

Ты только посмотри!
– восторженно воскликнул док тор, поддавшись порыву поэтического вдохновения, несмотря на то, что его уже успели утомить картины местных ландшаф тов.
– Взять хотя бы вон те округлые холмы Ланаи, прямо за голубыми водами бухты на западе. Ты когда-нибудь видел бо лее спокойные, умиротворенные холмы? Их зеленые склоны - словно мягчайший бархат, расстеленный щедрой рукой само го Творца. А к северу вздымаются причудливо изрезанные горные вершины Молокаи. На юге - опять холмы Кахоолаве. Куда ни бросишь взгляд - повсюду горы, долины и синее-си нее море. Вы здесь, в Лахайне - настоящие счастливчики! Вы живете в самом средоточии красоты. Скажи-ка, а ты наблю дал, как размножаются и воспитывают детенышей киты тут у вас, в проливе?

Я не видел тут вообще никаких китов, - сухо ответил Эбнер.

Мне рассказывал один моряк, когда я ампутировал ему руку, что он видел у Лахайны с дюжину китов - взрослых с детенышами. Потом он добавил, что всю свою жизнь гарпу нил китов и считал их какими-то громадными и безликими существами, такими огромными, что океан не в состоянии со держать их в большом количестве. Однако когда у него разви лась гангрена руки, и он понял, что ему будут отнимать ее, то впервые стал наблюдать за китами. Он увидел, как отцы-киты и матери-киты самым настоящим образом играют со своими детьми-китятами! Он видел это, когда его корабль стоял на рейде в Лахайне. Он тогда еще добавил... Ну, в любом случае, гарпун ему больше уже в них не бросить.

Но Эбнер не слушал его. Он сейчас занимался тем, чего не делал еще ни разу. Он заинтересовался географическим расположением своего городка, живущего за счет пристающих к берегу китобойных судов. По правде говоря, он и раньше обращал внимание на холмы и горы, поскольку ему приходилось ходить по ним. Но никогда прежде он не замечал красоты моря и мелких островов, расположенных повсюду в этом море. Он не помнил этой темно-голубой воды, белого песка и бесконечного плавного полета величественных облаков. Теперь он начинал понимать, почему капитаны судов, да и все команды так радовалась, когда их корабли заходили в Лахайну: ведь здесь они находились в полной безопасности, и никакой шторм им был уже не страшен. Судно было надежно защищено со всех сторон, а на берегу они могли пополнить запасы пресной воды и продовольствия.

Да, виды здесь привлекательные, - согласился Эбнер.

Мне было очень неприятно услышать твою точку зрения относительно брата Хьюлетта, - начал доктор Уиппл, когда приятели нашли подходящий камень, на котором можно бы ло устроиться и отдохнуть.

Это не моя точка зрения, - поправил Джона Эбнер.
– Так говорится в Библии. Он блудодействует с язычницей.

Давай не будем употреблять таких архаичных терми нов, - перебил Уиппл.
– Мы имеем дело с человеком, кото рый живет в году. Конечно, он не слишком сильный па рень, и я никогда особенно его не выделял среди остальных.

Брат Джон, что ты называешь " архаичными терминами" ?

Он не блудодействовал с язычницей, брат Эбнер. Ты не возражаешь, если я перестану обращаться к тебе, каждый раз, используя слово "брат"? Эбнер, ты знаешь, а ведь этот в- раам Хьюлетт остался в Хане совершенно один с грудным младенцем на руках. И он понятия не имел, как воспитывать сына и что вообще делают с новорожденными.

Брат Джон!
– взорвался Эбнер.
– Прошу тебя, не оскорб ляй меня подобным языком. И, кроме того, у брата Авраама бы ло ровно столько...