Гавайи Миссионеры

И, кстати, та гавайская девушка не являлась язычницей. Она уже считалась настоящей христианкой и была его лучшей ученицей. Я знаю это все потому, что принимал у нее роды.

Она родила ребенка?
– шепотом выдавил пораженный Эбнер.

Да, очень симпатичную девочку. Ее назвали Амандой, в честь моей жены.

И это произошло...

Я уже давно не считаю месяцы, Эбнер. Они женаты и счастливы. И если существует некая мораль, которая требует, чтобы одинокий человек, такой, как Авраам Хьюлетт...

Я перестаю понимать тебя, брат Джон, - воспротивил ся Хейл.

Я похоронил уже стольких людей, ампутировал такое количество ног... Многое из того, что волновало меня раньше, в Йеле, теперь уже не будоражит кровь, мой старый сосед по комнате.

Но, разумеется, ты же не позволишь такому человеку, как Авраам Хьюлетт, остаться в лоне церкви? С женой-языч ницей?

Мне бы хотелось, чтобы ты больше не употреблял это слово, Эбнер. Она вовсе не язычница. Если бы Аманда Уиппл завтра умерла, то я тоже женился бы когда-нибудь на такой же местной девушке. И я знаю, что Аманда сама бы захотела, чтобы я так поступил. Во всяком случае, она была бы уверена в том, что у детей будет добрая мать.

Другие люди могут не разделять твоего мнения, брат Джон.

Иммануил Куигли думает точно так же, и я горжусь им. Поэтому-то я и приплыл сюда, в Лахайну. Мы хотим, чтобы ты тоже присоединился к нам. Не допусти того, чтобы несча стный Хьюлетт был лишен духовного сана.

Но Господь сказал, что накажет за блудодейство с языч никами!

Больше Эбнер ничего не сказал, и вопрос на этом был закрыт. Преподобный Хейл замолчал, рассуждая про себя, что же произошло с доктором Уипплом за все то время, пока они не общались. То, что сказал доктор в следующие секунды, полностью рассеяло все сомнения Эбнера.

В последнее время я очень много раздумываю и строю всевозможные предположения, - начал Джон.
– Как ты счи таешь, правильно ли мы поступили, когда ворвались в это ос тровное королевство со своими новыми идеями?

Слово Божье, - поправил Эбнер, - вовсе не новая идея.

Да, с этим я, конечно, согласен, - признал свою оплош ность Уиппл. Но если взять все то, что идет параллельно с

верой? Ты знал хотя бы о том, что, когда капитан Кук открыл эти острова, он подсчитал примерное количество местного населения, и у него получилось четыреста тысяч? Это было пятьдесят лет назад. А сколько осталось гавайцев на сегодняшний день? Менее ста тридцати тысяч. Что же произошло с ними?

К великому удивлению Уиппла, эти цифры были откровением для Эбнера. Однако он постарался не подать виду, что весьма удивлен, и поэтому, как бы между прочим, поинтересовался:

Ты уверен, что у тебя правильные данные?

Капитан Кук ручается за первую цифру, а я могу под твердить правильность второй. Эбнер, тебе приходилось ког да-нибудь наблюдать, как корь косит гавайские деревни? Нет, конечно. Пш-ш-ш-ш-ш!
– Доктор зашипел, изображая огонь, пожирающий травяные стены хижины.
– Да-да, при этом ис чезают целые деревни. Или вот, например. Ты заставляешь членов своей церкви носить такую же одежду, как это приня то у нас в Новой Англии?

Но у меня всего девять членов, - объяснил Эбнер.

Ты что же, хочешь сказать, что во всей Лахайне...
– Доктор Уиппл не договорил. В задумчивости он бросил каме шек в воду и некоторое время разглядывал почти обнаженно го гавайца, катающегося на доске возле запретного пляжа для алии.
– Например, по воскресеньям ты требуешь, чтобы вот такие мужчины одевались так же, как мы в Новой Англии?

Конечно. Разве в Библии не сказано, что эти люди долж ны носить штаны изо льна, чтобы прикрывать свою наготу?

А тебе не приходилось прислушиваться к сухому отры вистому кашлю, который всегда присутствует в церкви?

Нет.

А я его хорошо слышу, и меня это сильно беспокоит.

Почему?

Я боюсь, что еще через тридцать лет от ста тридцати ты сяч гавайцев не останется и тридцати тысяч. Из каждых три надцати местных жителей, которых мы видим сейчас, к тому времени исчезнут двенадцать.

Ну, Лахайна никогда не считалась крупным городом, - прозаично ответил Эбнер.

Как раз в городе все происходит по-другому. А вот, к при меру, возьмем долины.
– Уиппл поднялся с камня, жестом по

дозвал к себе старика, катавшегося на доске, и, как уже привык за годы работы на островах, спросил его на гавайском: - Скажите, в этой долине раньше жили люди?

Да, их было больше тысячи.

И сколько же их осталось теперь?

Трое. Икахи, Илуа, Икулу. Только трое.

А вон в той долине, что дальше?

Там их было более двух тысяч.

А сколько осталось?

Все те, кто жил там раньше, теперь умерли, - печально ответил старик, после чего Уиппл отпустил его.

И так везде, - мрачно констатировал доктор.
– Я счи таю, что Гавайи может спасти только какой-нибудь радикаль ный шаг. Нужно развивать любую мощную промышленность. Затем здесь должны появиться новые смелые и сильные люди. Ну, скажем, с Явы или из Китая. Пусть они заключают смешан ные браки с местными жителями. Возможно, тогда...

Тебя, кажется, одолевают сомнения, - отметил Эбнер.

В самом деле, - признался Уиппл.
– Я очень обеспоко ен и боюсь, что все, что мы тут делаем, в корне неправильно. Я уверен в том, что мы поддерживаем распространение чахот ки, и все эти великолепные люди, которые окружают нас, уже обречены. Если, конечно, мы не добьемся основательных пе ремен. И делать это нужно незамедлительно.

Никакие перемены нас не касаются, - холодно ответил Эбнер.
– Гавайцы дети Сима, а Бог заранее предопределил все так, что они погибнут. И он обещал, что их земли займут мои и твои дети. Помнишь Бытие, главу , стих : "Да рас пространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых". Гавайцы обречены на вымирание, и лет через сто они действи тельно исчезнут с лица земли.

Уиппл был поражен, услышав такие слова.

Как же ты можешь проповедовать подобные доктрины, Эбнер?

Такова воля Божья. Гавайцы - лицемерный и безнрав ственный народ. Хотя я предупреждал их неоднократно, они продолжают курить и бросают новорожденных дочерей. Они играют в азартные игры и развлекаются по воскресеньям, и вот за все эти грехи Бог уничтожит их, и они исчезнут как на ция с лица земли. А когда они погибнут, то их шатры, как и говорится в Библии, займут наши дети.

Но если ты действительно веришь во все это, Эбнер, по чему ты продолжаешь жить среди них и исполнять миссио нерскую работу?

Потому что я попросту люблю их. Я пытаюсь принести им утешение Господа, так, чтобы когда они умирали, они все же попадали к Нему, а не были осуждены на вечные муки в ог не преисподней.

Такая религия мне не по душе, - недовольно произнес Уиппл.
– Я вовсе не домогаюсь их шатров. Выход должен быть другой, и лучше этого. Когда мы еще были студентами в Йеле, каким был первый принцип нашей церкви в целом? Каждая отдельная церковь должна стать независимой. То есть никаких епископов, священников и так далее. Должно быть единое религиозное братство. Наше самоназвание "инде- пенденство" говорит о принципах независимости. А что мы видим здесь? Самую настоящую процветающую систему епар хии. И сейчас торжественное собрание будет выкидывать из церкви несчастного, одинокого человека. Только подумать: за все эти долгие годы ты позволил вступить в полноправные члены твоей церкви только девятерым! Где-то, Эбнер, мы здо рово просчитались.