Газета День Литературы # 169 (2010 9)
Шрифт:
Вот лишь один пример. К нам обратилась женщина, работник подмосковного детского туберкулезного санатория, которому из-за кризиса прекратили выделять средства на санитарную обработку помещений. Нет обыкновенных моющих средств, швабр. По сути, санаторий превратился в антисанаторий! Наш фонд помог, собрав нужное. Но здравнице вообще нужен срочный ремонт. И хотя требуется не так уж много денег – порядка двух миллионов рублей, но и их, как ответили на наше обращение к губернатору Московской области Борису Громову из областного Министерства здравоохранения, для тубсанатория нет. Помощь обещал "Лукойл", но пока денег нет.
– Расскажите, как взрослел сначала Советский, затем Российский детский фонд?
– Сейчас общественный фонд легко могут создать
За время нашего существования мы сделали многое и именно на государственном уровне. Например, в домах ребёнка Советского Союза разукрупнили все группы с 20 до 10 малышей, таким образом, увеличив число работников (до этого полагалось лишь по 2 няни, неизвестно как справлявшихся со своими обязанностями), а на зарплату им выделили наши общественные деньги. На них же почти всем детским домам купили около 1500 автобусов и грузовиков.
У нас были такие проекты, на мой взгляд, неповторимые сегодня вообще, например, медицинский десант. С 1988 года в течение трёх лет посылали медиков в регион Средней Азии и Казахстана на 90 дней (2000 медиков в первый год, 1500 во второй и 1000 в третий). Это была работа в полевых условиях. Врачи спасали от младенческой смертности ребят, которые гибли от дизентерии. За три года детская смертность в Советском Союзе снизилась на 16%! Потом мы учредили институт специальных доверенных врачей, отправив в каждую область республик Средней Азии по три врача, работавших там по три года. Мы финансировали их, а они от имени Минздрава требовали исполнения санитарных, медицинских норм и боролись не только с младенческой смертностью, но и за всё состояние детского здравоохранения.
– Назовите число мальчишек и девчонок, стоящих за вашими с Фондом спинами.
– Такой учёт никто не ведёт. Делая добро, не следует считать облагодетельствованных, ждать благодарности, хотя за годы работы порой видели и чёрную неблагодарность.
Могу только сказать, что 10 тысяч детей Чернобыля военными самолетами мы вывезли на лето в 30 стран мира, 800 детей прооперировали в США – операции на открытом сердце, теперь эта работа продолжается в России, в Центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, десяткам тысяч бесплатно вручали слуховые аппараты, глюкометры для детей с диабетом. Последние три года оказываем психологическую поддержку и медицинскую защиту детям из Южной Осетии. В 2008 году, когда произошли военные действия, мы собрали ребят у нас в реабилитационном центре, в прошлом году организовали три смены, в этом – две.
У нас есть и "штучные" проекты. После захвата школы в Беслане мы выявили, что 40 детей в результате гибели одного из родителей стали полными сиротами. Мы каждому открыли счёт на 50 тысяч рублей, 20 человек уже подросли и мы помогли им устроиться в вузы, получить шанс на счастливую жизнь. Сейчас они уже взрослые люди, но мы не забываем о них.
Была программа "Фронтовые дети Чечни", шефство над которой взял Иосиф Кобзон. Около 80 ребят, получивших огнестрельные ранения во время чеченской войны, проведены по жизни индивидуально, им мы открыли счета, собирая каждому по возможности по 20 тысяч долларов. Некоторым семьям на эти средства покупали целые дома. Один мальчик, потерявший руку и глаз, уехал с мамой в Казань, там мы им купили квартиру. Мальчик поступил в Казанский университет на физический факультет, закончил аспирантуру, специалист по ядерной физике. Ещё одну четырёхлетнюю девочку, у которой одним снарядом оторвало обе ножки и убило мать, раз в полгода возили в Москву делать новые протезы. Много лет так делали, ведь человечек растёт!
Ещё хочу сказать о семье Мининых, сильно пострадавшей в южно-сахалинском землетрясении в 2007 году. Погибли четверо детей, родители жены, другие близкие родственники, чудом выжили только муж и жена, которой ампутировали обе
ноги. Супругов отправили в Хабаровск, в качестве компенсации дали однокомнатную квартиру. С горя они запили, и тогда приняли удивительное решение – спастись рождением новых детей. И этим двум детям мы назначили наши скромные стипендии по одной тысяче рублей в месяц до их совершеннолетия. Мининым и многим другим требуется признание, чтобы кто-то понял, что они победили невзгоды и продолжают жить. Перед таким подвигом надо снять шляпу!
– С одной стороны – вы писатель, приверженец слова, образа, с другой – организатор, с последовательно вытекающим счётом перевёденных для Детского Фонда средств, отправляющихся затем на помощь детям. Так всё же, по прошествии лет, какую из сторон в своей жизни вы считаете действенней – буквенную или цифирную?
– Слово, конечно, выше, оно должно облагораживать людей, подстёгивать к попытке анализа, в литературе я и стремлюсь к этому, хотя никакой миссии в этом не вижу и не признаю. Я пишу для себя, пишу, о чём болит сердце, что считаю требующим соучастия, сострадания. А цифры и деньги для меня не самоцель, лишь способ помочь кому-то. Отношусь к ним, как к исполнительской функции Фонда.
– За так называемый кризисный 2009 год число долларовых миллиардеров в России возросло почти в два раза. По идее во столько же должно было увеличиться меценатство (если, конечно, вообще такое понятие ещё живо, смещённое спонсорством, сколько дающим, столько и "отбивающим" обратно).
– Сейчас наш Фонд находится в состоянии конкурентной борьбы за выживание. Да, нам помогают, но среди спонсоров у нас нет олигархов, поскольку мы общественная организация, а они содержат личные, корпоративные фонды, через которые оказывают свою помощь. Для нас средств у них не находится. Но нам помогают бедные, средние, слабые, и программы решаются, как раньше.
– Одной из самых острых проблем незащищённого детства считаю "порочный круг", когда не устроившиеся и потерявшиеся во взрослой жизни сироты, детдомовцы, дети из неблагополучных семей рожают и бросают потомство, обрекая его на повторение своей истории жизни.
– Да, тиражирование сиротства печально. В России много подкидышей, живущих сначала в доме ребёнка, потом в дошкольном и школьном детских домах. Они просто не знают, что такое жизнь в семье, не имеют достойного развития, не понимают, кому они нужны после наступления совершеннолетия и как вести себя дальше!
Поэтому в 1988 году мы и создали систему семейных детских домов, которую тогдашнее государство поддержало, а новое в 1996 году свернуло. Идея состояла в том, что люди, имеющие нравственный и педагогический потенциал, берут в свою семью сразу не менее пяти детей, становятся для них родителями, родными навсегда. Такие семьи, кстати, очень продуктивны в сельской местности, дети обучаются быту, воспитываются через труд, если надо – и за огородом присмотрят, и корову подоят. Для родителей это должно признаваться работой, госслужбой, с зарплатой старшего воспитателя, социальным пакетом. В России мы создали 368 СДД, хотели бы и далее распространять это полезное изобретение, ведь только семья спасает сироту, в ней происходит освобождение ребёнка от комплекса бессемейного человека. Примечательно, что после закрытия семейных детдомов взрослые детей не бросили, но они оказались в экономическом, нравственном проигрыше, поняли, что особо-то государству не нужны.
– Четыре года назад в одной публикации Вы душераздирающе кричали "Не верю!", прося власть отказаться от идеи уничтожения детских интернатов и малокомплектных сельских школ, а, следовательно, от уничтожения жизни в глубинке. Закрывать их всё-таки стали…
– Да, я тогда написал статью в газету "Трибуна" – "Ямщик, не гони лошадей!". Это было косвенное обращение к президенту не закрывать сельские школы и детские дома, остановиться, придумать другие варианты. Не нравственный, не социальный, не психологический, а экономический интерес является главенствующим в этом вопросе. Содержание одного ребёнка в детском доме обходится от 150 до 300 тысяч рублей в год (большей частью идущих на персонал и коммуналку). Государство ввело термин "приёмная семья", которая в отличие от СДД может взять и одного ребёнка, а деньги выделяются лишь на содержание детей и так называемое "вознаграждение" родителям – этакий гонорар.