Газета День Литературы # 169 (2010 9)
Шрифт:
А за окном такая жизнь,
Что впору изойти стихами!
А по-иному всё сложись,
Тогда хоть под трамвай ложись,
Себя узнав в грядущем Хаме.
Нет, что-что, а автору этих лирических стихов не грозит узнать себя в "грядущем Хаме", хотя отнюдь не всегда поэт предаётся божественному лиризму, его острый взгляд видит
Но во всех житейских коллизиях поэт всегда остаётся поэтом. И, пожалуй, программным стихотворением сборника следует назвать "Мысль превращается в слова".
Мысль превращается в слова,
Когда, безумием объятый,
Ты слышишь, как растёт трава
Из глаз единственного брата.
...................................................
Мысль превращается в слова,
Когда лишь пыль в пустой котомке,
Когда идёшь по самой кромке,
Мысль превращается в слова.
Можно, а с моей точки зрения, и нужно, не соглашаться с богоискательскими стихами Владимира Шемшученко, иногда вспоминая всё-таки, что мы живём не в средневековье, а в космическом XXI веке:
Молись и себя не жалей –
От безбожных отцов
Не рождаются русские дети.
Не могу согласиться с поэтом: рождались, рождаются и, надеясь, будут рождаться, неся народу просвещение, а не мракобесие.
Можно, читая этот сборник, выискивать какие-то аналогии, то с Есениным, то порой даже с поэтами почвенниками, а в где-то и с великим Маяковским. Этим пусть займутся литературоведы. Для меня ипостась Владимира Шемшученко – это тонкий, трепещущий лиризм, это сомнения, непрерывное самокопание в глубинах души в поисках своего я, вплоть до самоедства. И вряд ли Шемшученко может претендовать на "почётный титул" "Короля поэтов", хотя признали-таки его на Всероссийском турнире в Литературном музее Игоря Северянина – "Королём поэтов".
Вадим КОВДА САТАНИНСКАЯ СУШЬ
САТАНИНСКАЯ СУШЬ
– 1 –
Что это? Что это с нами?!
Пытка для тел и для душ!
Нам не вулкан, не цунами –
нам сатанинская сушь.
Вдруг полстраны полыхнуло.
Вдруг задымили торфы.
Словно войною дохнуло
горькое небо Москвы.
Мы на горе всем буржуям
мировой пожар раздуем!
Завели себе буржуев –
и пожар раздулся, х...в.
Блеск и шипенье пожара...
Знаем, за что эта кара.
Зарево. Сдавленный крик…
Хуже ночного кошмара
чёрный, сгоревший старик.
Здесь, в дебрях третьего Рима,
будем расчётливо тлеть…
Вспыхнуть нам неотвратимо
иль до конца прогореть?
Всё как в Священном Писанье,
так вот пронять до крови,
может, под силу восстанью,
или великой любви…
– 2 –
Слёзы глаза оросили.
И замечаешь верней:
вот он паралич России,
Родины милой моей.
Вот она, наша погибель,
пытка для тел и для душ –
пламени алая кипень,
и сатанинская сушь.
Сколько душили, грозили
пьянство, мздоимство и ложь…
Что ж ты, старуха-Россия,
всё на коленях ползёшь.
Плат, расписной и узорный,
сорван, отброшен, истлел…
Взор твой, прямой, непокорный,
выцвел, увял, закосел...
Чей это замысел в силе?
Кто это рвётся опять
смять и прикончить Россию,
выжечь её и разъять?
Смрад. Задыхается город…
Господи! Не угрожай!
Вновь подбирается голод,
засуха, неурожай.
Путин болтает натужно.
Гарь, клочья пламени, дым...
Нам провианта не нужно.
Мы здесь друг друга едим.
СМЫЧКА ПОКОЛЕНИЙ
Ящик врёт и поёт,
и острит и хохочет бессонно.
Время катит вперёд.
Вот уж Басков противней Кобзона!
Златокудрый такой,
как Есенин, красивый и стройный,
стал русак молодой,
как жопастый гусак бронебойный.