Газлайтер. Том 27

— Ну что, шеф? — выдыхает за спиной Дасар, который, конечно, тоже бы не отказался от такого коня. Он уже себе и рыжего жеребца присмотрел. — Ловим?

— Ловим, — киваю я. — Вперёд, коль пошло. Доставайте сеткомёты.

— Уже, шеф, — бормочет он, кивая на тавров.

Дружинники вытаскивают из джипов тубусы, наводят. Металлические шарниры щёлкают.

Швууух!

Швууух!

Сети летят и с шорохом опадают в кусты. Лошади исчезли сразу после пуска.

— Второй залп! — гремит раздосадованный Дасар. — Заряд! Пли!

Ещё раз — снова впустую. Лошади исчезают, даже не отвлекаясь от кустов.

Я хмурюсь. Запускаю лианы — зелёные щупальца мгновенно выстреливают из земли рядом с белогривым красавцем и….хватают только воздух.

Похоже, чутьё у спринтов сверхразвитое, они моментально реагируют на звук или просто на колебания воздуха, действуя на опережение.

— Да как так?! — поражается Дасар. — Шеф, в чём секрет?! Ты понял?

Красивая и Настя тоже поднимают на меня звериные глаза.

— Спринты не просто портальщики… — замечаю я. — У них повышенная чувствительность к вибрациям. Что-то вроде эхолокации. Ещё до того, как предмет их достигает, они чувствуют колебания воздуха и реагируют перемещением.

— Даня, а мы с Красивой можем попробовать? — скромно просит Настя, потупив волчьи глазки, а у самой из пасти слюна капает. Хищница есть хищница.

— Да, играйтесь, — отмахиваюсь, уже зная исход.

Настя и Красивая, обе в звериных обликах, бросаются в обход белогривого через заросли. Взлетают из кустов, стремятся в захват с двух сторон — но белый жеребец уже на другом конце поляны.

— Окей, — цежу я. — Снова мой ход.

«Включаю» легионера-портальщика. Попробую без вибраций — сразу перенестись на спину жеребцу, тогда он и офигеет.

«Бликаю» на несколько метров.

Целился на спину белогривого, но в итоге усаживаюсь задницей на примятую траву. Конь уже у другого куста, но на меня он посмотрел с беспокойством, да и листья больше не жует.

Я усмехаюсь ему: то ли ещё будет. Я тебе не неуклюжий тролль.

Конь будто бы понял — и качнул ушами, настораживаясь. Встревоженно оглянувшись, белогривый резко заржал. Звук прокатился над поляной, словно удар колокола. Весь табун вздрогнул и, бросив кусты, синхронно подался вперёд — и через мгновение всё стадо рвануло прочь.

Не просто галопом поскакало — а с телепорт-прыжками, перемещаясь сразу на три километра на восток. Я тут же пытаюсь предсказать маршрут. Быстро выставляю преграду — поднимаю из земли каменную стену. Гранитный выступ вырастает точно в точке предполагаемого выхода. Почти идеально.

Но нет.

Белогривый, успев прочувствовать возникающее препятствие, телепортируется в полёте — на полметра выше, чуть правее. И за ним — весь табун. Вжух, вжух — и они уже исчезли за горизонт.

Я стою, почесывая подбородок, уставившись на объеденные ветки.

— Любопытная у них, выходит, эхолокация. Прямо как «паучье чутьё», — говорю вслух и разворачиваюсь к Дасару.

— Слушай, Дед, ты выяснил, когда эти спринты охотятся? Только днём или ночью тоже?

— По рассказам людей лорда Ламара — ночью их не видели, шеф, — отвечает Дасар, с грустью поглядывая на куст, который обгладывал коричневый жеребец. — Всегда уходят до заката.

Я улыбаюсь.

— А это уже хорошо.

— В смысле — хорошо, Даня? — Настя с интересом выглядывает из зарослей, всё ещё в звериной форме, хвост чуть подрагивает.

— А значит, в темноте спринты, возможно, слепы. Или, как минимум, хуже ориентируются. А значит — у них есть слабость.

Секунда — и мысле-сообщение уже уходит:

— Лакомка, прихвати, пожалуйста, зелье ночного зрения. Кстати, когда ты перемещаешься к нам?

— Хорошо, мелиндо, я уже почти готова для телепорта! Я вся в нетерпении! — ну да, ей же хочется увидеть Молодильный Сад. — Буду минут через двадцать!

Ладно, завтра продолжим охоту. Ну или когда спринты снова заявятся в гости.

А сегодня — светское мероприятие. Нас ждёт местный лорд Ламар у себя на банкете.

Как и положено пунктуальной девушке, Лакомка опаздывает всего на два часа заявленного времени и перемещается с чемоданом зелий, с двумя помощницами в кожаных штанах и узких жилетках. Сама жена тоже в плотной экипировке, подчёркивающей её выразительную фигуру. Золотые волосы сплетены в тугой пучок, взгляд полон детского восторга. Она успевает лишь немного побродить по Саду и поизучать деревья, ну а банкет не ждёт, потому вскоре мы уже загружаемся в машину. Настя в джинсовых шортиках прыгает на заднее сиденье, Лакомка устраивается рядом со мной в среднем ряду — по праву главной жены. Красивая остаётся за главную в лагере, и даже Дед Дасар будет её слушаться — тут без вариантов.

Мы обходимся без кортежа. Просто не вижу смысла заявляться в гости к лорду целой колонной, а если кто-то на нас нападёт — неужели не отобьёмся?

Едем между холмами по старой мощёной камнями дороге. В машине тихо шумит кондиционер, Лакомка болтает что-то про настой из корня лунина и стабилизацию почвы, Настя предвкушает, как сможет поймать спринта, но я уже не слушаю.

Что-то вспыхивает на ментальном краю. Причём какой-то бедняга справа от дороги явно страдает.

— Стой, Дим, — бросаю водителю.

Машина тормозит с лёгким рывком. Я выхожу, за мной — Настя и Лакомка. За ближайшей рощей слышны глухие удары и тупой рёв. Обходим деревья — и застаём, как двое гопников наезжают на жертву.

Ну и что, что «гопники» — два циклопа почти в два человеческих роста? Местный антураж почти не меняет смысла. Один циклоп, кстати, с костяным гребнем на черепе, другой — лысый, с дубиной. Нависли над худым парнем, судя по четырём рукам — из племени многоруких. Это не племя Горгон, а просто четырёхрукие люди, да и до нашей смертоносной Змейки этому бедняге далеко. Ее бы два увальня ни за что бы не отделали так. Лежит на боку, прикрывает руками голову. Кровь на лице. Глаза едва открыты.

— Мы тебя размазать! — орёт Гребень, смачно щёлкая зубами.

— Мы тебя топтать! — вторит Лысый, в восторге от рифмы.

Я криво усмехаюсь и выхожу на поляну.

— Эй, господа, вы чего пристали к молодому? Он вам долги должен или просто урод красивый?

Циклопы переглядываются, явно удивлённые, что к ним вышел один небольшого роста человек. Они ведь не сканеры и не видят мой ранг. Гребень первым отходит и нависает надо мной, рычит:

— Смелый, да?! Ты украсишь мою стопу своим лицом, червяк!