Газлайтер. Том 27

Через портальный камень перемещаюсь с ними в Молодильный Сад. Одновременно в Невинск вылетает самолёт — для внешних наблюдателей будто бы я отправился в главную резиденцию.

Нас переносит прямо в лагерь тавров, где палатки хлопают на ветру. Навстречу выходит Дед Дасар с мятой сигарой в зубах и ухмылкой до ушей:

— Шеф! — хохочет он. — Добро пожаловать обратно в полевую пыль!

— Встречу с Бумбой устроил?

— Конечно. Сейчас подойдёт.

И точно — через пару минут на поляну из-за шатров выходит вожак-тролль, больше похожий на обвал. Мускулы — как бетонные блоки, челюсть — словно для перекусывания кабелей. За ним стоят ещё тролли.

— Эй, Бумба, привет, — говорю, подходя к деревьям и хлопая по стволу. — Теперь будем вместе защищать этот Сад.

С рёвом Бумба кидается на меня.

Резкий взмах кулака — словно удар молота по земле. Я едва успеваю шагнуть в сторону. Глина взрывается у меня за спиной. Он меня не знает, а я трогаю деревья, которые он охраняет — вот и взбесился.

Поднимаю руку — из земли вырываются лианы. Обвивают Бумбе ноги, спутывают, тянут вниз. Он пытается вырваться, но поздно: ему в корпус прилетает Каменный Град, и он с глухим рёвом заваливается набок. Камни засыпают его по грудь.

Я подхожу без спешки. Щёлкаю его по лбу ощутимо. Смотрю ему в глаза:

— Бумба, я тебя не убил — а мог ведь. Ну что, будем работать вместе?

Он дышит, как меха, но в глазах больше нет бешенства. Всё. Признал меня союзником по защите Сада.

Я отряхиваю руки, разминаю пальцы. Работа с крупными формами завершена.

— Теперь пора к дроу. Пограничные лорды давно хотят со мной встретиться.

Глава 10

Ресторан «Лопухи», Москва

Пятые сутки Семибоярщина в полном составе не просыхает. С утра до вечера — в ресторане «Лопухи», давно закрытом для обычных клиентов, — теперь лишь доносятся звуки опрокидываемых стопок.

Казалось бы, поводов для тоски у бояр нет. Ещё недавно их чествовали как героев. Именно они, бок о бок с графом Данилой Вещим-Филиновым, разбили гомункулов в Антарктиде. Имена бояр звучали в царской речи, мелькали в эфирах «Новостного Льва», за них поднимали бокалы на балах. А они всё равно напиваются до беспамятства.

Ибо публичная хвала сопровождается разорением. Междуречье — со всеми доходами, предприятиями и землями — окончательно перешло под контроль рода Вещих-Филиновых. Вся война, с её затратами на бронетехнику, снаряды и выжженные артиллерийские стволы, выжгла ресурсы бояр едва ли не до последней заначки. До банкротства, конечно, не дошло, но и поводов для радости не осталось. Единственным утешением стало то, что Филинов великодушно не стал обвинять их в сговоре с Демоном Паскевичем-младшим.

Бояре вышли из войны без трофеев. Политическое влияние — в прошлом. Царь больше не считал их значимыми фигурами.

Дверь ресторана скрипит, словно тоже пьяна. В полупустой зал неспешно входит князь Степан Паскевич. Он окидывает помещение цепким, прицельным взглядом, прищуривается на единственную компанию у дальнего угла и громко бросает:

— Так вы всё ещё пьёте, что ли?!

Бояре всё так же опрокидывают в себя водку. Только клацает зубами лысый Шереметьев — у него от очередного подкинутого уисосика развилась нервная чесотка. Трубецкой не поднимает головы, только хмуро бурчит:

— Зачем явился, Степан Алексеевич?

— Встречу я тут назначал, между прочим, — сухо отзывается Паскевич, подходя ближе. — Ваш ресторан раньше был символ силы. Теперь — яма для нытиков.

Мстиславский еле отрывается от рюмки, глядит мутным взглядом и, путая слова, выговаривает:

— Ну, тогда… выпьем… за встречу.

Но князь Паскевич лишь морщится.

— Я пришёл не пить, — отчеканивает он. — Я пришёл мстить мальчишке, который опозорил мой род, раздавил нас как вшей и угробил моего сына. Пусть тот и был одержим Демоном — но это был мой сын.

Он обводит взглядом притихших бояр:

— А вы что, сдались? Предприятия, земли — всё отдали Филинову. Даже не попытались бороться. Где ваша честь, бояре?

Трубецкой откидывается на спинку, усмехается криво, по-боярски, но без прежней бравады:

— Думаешь, нам нравится текущее положение? Да мы и сами не рады. Но Филинов всё время оказывается на шаг впереди. Чёрт бы его побрал. Шереметьев полысел — всему виной уисосики под подушкой. Хлестаков исхудал до костей — постаралось подброшенное слабительное в утренний кофе. А Мстиславский так и вовсе сел на противопехотную мину, которую сам же и хотел подбросить Филинову.

— Вы пьяницы и трусы! — срывается Паскевич, голос взлетает до крика. — Чтобы убрать какого-то телепата, хватит одной снайперской пули! Одной!

Бояре лишь отмахиваются. Они уже с кем только не пытались объединиться против Филинова — и с лордами-дроу, и с целым Демоном. Да что толку? Только сами и расплатились по своим же счетам.

Князь Паскевич всё больше заводится, шипит проклятия сквозь зубы. А потом резко разворачивается и, хлопнув дверью, вылетает из ресторана.

На улице его уже ждёт автомобиль. Возле машины мнётся помощник — в руках у него верёвка с охапкой ярких воздушных шаров. Некоторые — с рожицами, другие — в форме сердечек. На одном крупными буквами написано: «Ты особенный!»

Паскевич останавливается в непонятках. Ноздри раздуваются.

— Какого хрена?! — срывается с его губ.

Помощник тут же, сбивчиво, протягивает шарики:

— Курьер из службы доставки подошёл… сказал, это вам. Передали, мол, Вашему Сиятельству. Без подписи…

— Да чтоб вас всех… — рычит князь, вырывая связку.

Но не успевает схватить, как — хлоп! Один шарик лопается. За ним второй. Третий. Один за другим — хлоп-хлоп-хлоп! — вся охапка с треском сдувается, будто кто-то невидимый прокалывает их иглой.

Или стреляет по ним.

Паскевич вздрагивает. Лицо искажается в гримасе страха. Он отскакивает в сторону, рывком активирует магический ледяной доспех. Тот с гулом формируется вокруг него, покрывая тело инеем. В следующую секунду он юрко ныряет за мусорный контейнер:

— В меня стреляют! Гвардия! Защищайте меня!

Из машин сопровождения высыпают гвардейцы. Один выкрикивает код в рацию, остальные целятся в крыши, сканируют балконы, окна, уличные фонари. Кто-то подаёт резкий жест зевакам отойти подальше. Но ни выстрелов, ни вспышек больше нет.