Газлайтер. Том 29

Неожиданно звонит связь-артефакт.

— Прошу простить, Павлинарх, — под предлогом звонка ухожу в коридор и принимаю вызов от леди Масасы.

— Леди, чем могу помочь?

— Я хочу поговорить с тобой лично, конунг Данила, — сдержанно просит негритянка. — Разговор важный и срочный. Я могу сейчас переместиться к тебе?

— Секунду, леди.

Возвращаюсь обратно и обращаюсь к Павлинарху:

— Могу ли я попросить у тебя разрешения принять в твоём дворце одного представителя Организации? Она хочет перенестись через портал.

Павлинарх тут же замирает, удивление мелькает на его лице. Разом забыв о своём возмущении, он восклицает:

— Организации? Той самой, что создала нашу расу и наш материк?

— Верно.

Павлинарх мгновенно вскакивает, словно пружина:

— Конечно, конечно! Сейчас же прикажу убрать глушилки и подготовить зал для приёма!

Он торопливо отдаёт распоряжения. Слуги метаются по всему дворцу, отключая артефакты, глушащие порталы, а церемониймейстеры в парадных одеяниях собирают дворцовую стражу. В зале раздаётся звон оружия и гулкие шаги — стражники выстраиваются в шеренги по обе стороны будущего прохода.

Вскоре воздух в центре зала вспыхивает мягким светом, и портал медленно раскрывается. Через него величаво выходит Масаса. Фанфары трубят, стража выстраивается в торжественном карауле.

Павлинарх, уже переодевшись в яркую одежду, поспешно выбегает вперёд и с глубоким поклоном произносит:

— Великая леди Организатор! Для нас большая честь, что вы прибыли в мой дворец!

Масаса даже не обращает на шумиху вокруг внимания. Лицо тёмное, как бронза, а глаза — холодные, бесстрастные. Она бросает на меня взгляд и просит:

— Пожалуйста, оставьте нас наедине с королём Данилой.

* * *

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

Света сидела в кресле, поглаживая круглый живот. В соседнем кресле устроилась Камила с прямой спиной и дежурной улыбкой на чистом нежном лице. Графини ожидали гостя.

Дверь открылась, и в комнату вслед за слугой вошёл наследник маркиза Франсуа д’Авилон. Француз замер, чуть склонившись в учтивом поклоне:

— Добрый день, прекрасные мадам!

— Здравствуйте, шевалье, — откликнулась Камила.

— Драсьте, — протянула Света, недовольно надув щёки.

— Я буду краток, мадам, — Франсуа понял, что его обаяние не действует на этих графинь-королев, а потому принял деловой тон. — Насчёт колыбели — она издревле принадлежала нашему роду. Прошу вас проявить учтивость и вернуть её.

Светка хмыкнула:

— Вы врёте! Экспедиция аукциона нашла её в Антарктике, это указано в декларации, которая прилагалась к артефакту. Кроме того, на колыбели нет никаких меток о принадлежности вашему роду. К тому же я специально изучала вопрос. Раньше французы делали колыбели прямоугольными. А эта — круглая.

Франсуа напрягся. Лицо его вытянулось, в глазах мелькнуло раздражение. Он всё же попробовал сделать последнюю попытку:

— Но у нас есть легенда, что такая колыбель принадлежала нашему роду…

Светка приподняла брови:

— Эта легенда задокументирована в ваших архивах?

Маркиз замялся, скомкано пробормотав:

— Нет… только устный рассказ, что передаётся из поколения в поколение…

Светка закатила глаза:

— Ой да кончайте заливать! Уходите!

— Думаю, вам, правда, лучше уйти, шевалье, — холодно улыбнулась Камила. — Моя «сестра» не приемлет категоричных утверждений без убедительных доказательств. Со своей стороны я обещаю, что мы не будем распространяться о сегодняшнем разговоре в высшем свете, дабы не уронить честь маркиза д’Авилон.

Побледневший Франсуа не стал спорить. Он опростоволосился, эти молодые девушки поймали его на лжи и милостиво пообещали не унижать род д’Авилон. Француза хватило только на то, чтобы поклониться и быстро выйти из усадьбы.

На улице он сердито хлопнул дверцей своей машины, сел в салон и, повернувшись к помощнику, процедил сквозь зубы:

— Надо выкрасть эту грёбаную колыбель.

Глава 23

Просьба члена Организации исполнилась мгновенно. В один миг зал опустел. Как будто щёлкнул выключатель — и весь гомон, свет, присутствие исчезли, будто их никогда и не было. Павлинари толпой выбежали за дверь. Остались только я и Масаса.

Последний шаг отзвучал глухим эхом, и тяжёлая двустворчатая дверь за нашими спинами захлопнулась с протяжным стоном дерева. Никто не войдёт. Никто не осмелится помешать разговору леди из великой Организации. В такие минуты даже задумываешься: а не стоит ли, правда, принять приглашение Хоттабыча и взять из его рук «партийный билет»? Так хотя бы всякая шушера, навроде тех же вульфангов, перестанет докучать. Впрочем, и минусов тоже хватает. Потому не стоит необдуманно поддаваться соблазну. Да и весь год мой род занят восстановлением Молодильного сада, и сразу же возникнет конфликт интересов, если я ещё и Организатором заделаюсь. Багровый точно не обрадуется.

Я поворачиваюсь к леди. Масаса, поджав пухлые губы, молчит, будто бы подбирает слова или даже не знает, с чего начать, потому сам подталкиваю её к откровенности:

— Леди, полагаю, у вашего внезапного появления есть веская причина. Что случилось?

Масаса вздыхает.

— Ты в опасности, конунг Данила, — обречённо произносит она, и мне показалось, что её большие, словно озёра, глаза влажно блеснули.

— Неужели? — отвечаю я спокойным, почти насмешливым тоном. Нет, ну правда, удивила. Я с первого дня в этом мире нахожусь в опасности. Начиналось всё с будовских бандитов, а теперь дошёл до непонятного Горы-Демона, сидящего в Астрале на пару с Королём Теней. Про средняк типа князей, лордов-дроу и генералов-некромантов я вообще молчу.

Негритянка не реагирует на сарказм. Продолжает, будто это заранее заученный отчёт:

— Внутри Организации существует фракция. Сильная. Влиятельная. В неё входит и Ангел, но он далеко не самый важный участник там. Они полагают, что ты необратимо изменяешь Боевой материк и разрушаешь эксперимент по выращиванию величайшей расы воинов.

Опять двадцать пять. Сколько я уже слышал про этот заумный тысячелетний эксперимент? Раз пятьдесят точно.

— Они считают, что ты стал нестабильным фактором. Катализатором ненужных процессов.

И это… — она делает паузу, — сильно раздражает их.

Я чуть улыбаюсь. Губы касаются друг друга в кривой полуулыбке — той, которая не выражает радости, скорее — привычную усталость.

— Это не шутки, конунг! — нахмурилась Масаса. Интересно, чего она так за меня волнуется? По её мнению, я как-то вписываюсь в этот эксперимент с положительной стороны, и таврам нельзя меня терять?

— Просто, леди, меня поражает внимание к моей персоне столь важных персон, — сглаживаю углы. — Не пойми неправильно. Мне очень лестно, но в этот раз за что меня так высоко оценили могущественные маги Междумирья?