Где правда, там и ложь

Я не могла определить, было ли внешне заметно воздействие процедуры, но когда аптекарь снял последнюю салфетку и разрешил мне сесть, моя кожа показалась мне чудесно мягкой, гладкой и нежной. Бедная баббушка на соседней кровати выглядела как призрак, потому что Шолиен размазала ей крем по всему лицу, и только глаза, свободные от крема, боязливо оглядывали комнату. Дочь налила ей настойки для успокоения нервов, и алкоголь снова расслабил бедняжку.

Аптекарь, засовывая влажные салфетки назад в пакет, улыбался мне. Я в это время любовалась его ухоженными руками с наманикюренными ногтями.

– Ну, как ты себя сейчас чувствуешь?

Я улыбнулась в ответ.

– Беспричинно счастливой?

– Во всяком случае, ты выглядишь намного лучше. Снова на семнадцать лет. – Аптекарь посмотрел на часы. – К сожалению, мне уже пора. Но послезавтра я могу снова прийти.

– Да, поскольку мои ноги тоже срочно нуждаются в уходе, – насмешливо сказала я.

– Не вопрос, – ответил аптекарь. – У нас есть прекрасные товары по уходу за ногами. И я даже умею красить ногти, честно!

– Верю сразу. – Я покачала головой. – Не знаю, почему вы так изумительно милы со мной. То есть мне это очень нравится, но я этого совсем не заслужила. Ну, вы знаете – потому что я всё время обзывала вас идиотом и всё такое. И по сути мы едва знакомы.

– А я так не думаю. – Он стал совершенно серьёзным и снова присел на краешек моей кровати. Он осторожно погладил мою руку под капельницей. – Я сразу, как в первый раз тебя увидел, почувствовал за тебя ответственность. Я подумал, что этой девушке срочно нужен друг.

К сожалению, после его слов у меня из глаз брызнули слёзы.

Аптекарь сделал вид, что он этого не видит.

– Ну как? Мы друзья?

Я смогла только кивнуть в ответ. Аптекарь совершенно не заметил, что я очень взволнована. Он довольно улыбнулся и потащил к двери свои мокрые салфетки. Я смотрела ему вслед полными слёз глазами. Для меня дружба была очень чувствительной темой. Всю свою жизнь я мечтала о лучшей подруге, но у меня никогда её не было. Впрочем, Мими всегда утверждала, что она – моя лучшая подруга, и моя мать охотно это заявляла. Но тем не менее это были моя сестра и моя мать, а это не то же самое, что лучшая подруга. Когда аптекарь ушёл, мне стало ясно, что сейчас моя мечта сбылась: голубой друг был так же хорош (если не лучше), как (чем?) лучшая подруга.

Глупо было только то, что я до сих пор не знала его имени.

17

«Можно чувствовать себя счастливым и без счастья –

это и есть счастье».

Мария фон Эбнер-Эшенбах

Пожалуйста, прочтите это дважды. А сейчас нервно

потрясите головой. Вот именно. Я слышала,

что счастье без счастья бывает только под кокаином.

Но, к сожалению, это вредно для здоровья.

И очень дорого. Э-э, и незаконно, разумеется.

То есть я лучше останусь несчастной и подожду причины,

по которой я могла бы быть счастливой.

(Я была бы довольна и меньшим).

(Но не совсем уж мелочью).

После десятидневного пребывания в палате 311 гостевая комната у Ронни и Мими показалась мне верхом роскоши. Я была искренне благодарна за то, что могла спать в комнате одна и имела в своём распоряжении отдельную ванную. Правда, настроение в доме было каким-то странным, и Мими немедленно объяснила мне причину.

– Я беременна, – резко объявила она и предупреждающе подняла руки. – Нет! Не обнимай, не реви, не говори, что ты рада. На этот раз будем радоваться, когда ребёнок появится на свет. Если появится.

– Но ведь…

– Нет! Не говори этого, – перебила меня Мими. – Никаких заклинаний «Всё будет хорошо», поняла? Мы должны подходить к этому вопросу так трезво, как только можно. Если что-то пойдёт не так, значит, оно пошло не так. Если нет, тем лучше.

– Но как…?

– Нет! – Взгляд Мими был полон ярости. – Я не ненормальная. И я не пойду к этой чокнутой психотерапевтше. Я разберусь сама. У меня был выкидыш, то есть я знаю, чем всё может закончиться. Я смогу пережить это ещё раз, только если я буду следовать своим собственным правилам и учитывать худшие вероятности.

– Окей. Это я умею хорошо. – Я всё-таки обняла Мими. – А что сказали мама и папа?

– Ничего, – ответила Мими. – Потому что они не знают. И не должны знать. Они опять проболтаются и расскажут об этом Циркульной пиле. И она опять замучает меня своими звонками и дурацкими советами. И если это снова случится, она снова скажет: «Хотела бы я знать, что ты сделала не так», и тогда мне придётся, к сожалению, её убить. Это очень опечалит Мануэля, а Элиана останется сиротой.

– В какой-то момент это станет заметно.

– Да. Возможно. Но я скажу, что я просто поправилась. Ты должна молчать. Только ты и Ронни знаете об этом, и оно так должно и остаться.

– И мне нельзя порадоваться? Как ты знаешь, у меня в настоящий момент мало поводов для радости, и поэтому твоя…

– Нет! Извини, но нельзя. Нельзя радоваться, пока есть опасность, что радость безосновательна. Будем радоваться только тогда, когда для этого будет причина.

– Окей. Но это совершенно дико, потому что в жизни нет никаких гарантий, ты ведь знаешь?

– Мне плевать.

– Если тебе нужна гарантия, купи себе плойку для волос.

– Сама себе купи, Кудряшка Сью. – Ну, по крайней мере, я заставила Мими рассмеяться.

– Но я хочу хоть чему-нибудь порадоваться!

– Есть много других поводов для радости, – сказала Мими. – Ну ты знаешь, мелочи, которые делают человека счастливым, блаблабла. К примеру, ты можешь радоваться погоде. Или тому, что Ронни сегодня вечером приготовит лазанью. И если ты хочешь немного позлорадствовать, то ты можешь порадоваться тому, что вчера герр Крапенкопф поставил на улице новогоднюю ёлку и поскользнулся при этом на собачьих какашках.

– Точно?

– Ладно, про собачьи какашки я выдумала. Но он точно поскользнулся, и фрау Крапенкопф очень живо описала, какими цветами переливается сейчас его задница.

– Лучше я порадуюсь лазанье, – сказала я.

– Да, но помни: разговоры за столом о младенцах и всём таком прочем должны быть табу.

– Даже с Ронни?

– Именно что с Ронни, – сказала Мими.

– Она рехнулась, – высказался Ронни, когда во время готовки мы с ним на короткое время остались одни. (Я, как всегда, добровольно резала лук, при этом можно так хорошо поплакать). – Но тут ничего не поделаешь. Фрау Картхаус-Кюртер сказала, что это будет ослабевать по мере развития беременности. Гормоны станут сильней, говорит она.

– Ты что, опять к ней ходил?

Ронни покраснел.

– Я и у священника был, – признался он. – В таких ситуациях надо получать духовную поддержку где только можно. – Он смущённо почесал себе подбородок. – Но давай поговорим о тебе. Ты выглядишь гораздо лучше. Всё ещё слишком худенькая, но в остальном намного лучше.

– Это из-за увлажняющего крема, – сказала я и рассказала Ронни, что у меня чудесным образом сбылась мечта о лучшей подруге. Точнее говоря, о голубом лучшем друге, что ещё замечательней. Тем более что мой голубой лучший друг – это аптекарь, который может покупать косметику от Ла Мер с отличными скидками.