Где правда, там и ложь
Шрифт:
То есть это были последние слова, которые мы сказали друг другу.
Последняя смс, полученная от меня Карлом, гласила: «Denn wenn ja Tr"ommelche jeht, dann stonn mer all parat. Superjeile Ziсk? Пожалуйста, скажи да.
И Карл ответил: «По мне, так это действительно чик-чирик».
Это было в половину первого. В полвторого Карл собирался встретиться за обедом с владельцем одной галереи во вьетнамском ресторане на улице Сент Джона. Он там так и не появился, потому что в такси на углу Фаррингтон Роуд и Чартерхаус-стрит у него случился инфаркт. Таксист среагировал образцово и помчался в приёмный покой ближайшей больницы святого Варфоломея, где после многих попыток оживляющих мероприятий врачи констатировали смерть Карла.
Если учитывать смс, мы в этот день обменялись 411,5
Когда я смотрела на мёртвого Карла и гладила его холодную руку, я хотела думать о чём-нибудь другом. О чём-то мудром, глубоком, философском. Может быть, о чём-то торжественном.
Вместо этого я анализировала наши последние 411 слов. Ещё я думала о том, как я рада, что я не таксист. Что по дороге сюда я насчитала 44 такси. Что медсестра слишком сильно нарумянилась. Что мёртвые не выглядят так, словно они мирно спят, они выглядят именно мёртвыми.
И что я охотно поговорила бы с Карлом о том, как всё это странно. И я поговорила с ним, хотя я понимала, что Карл мне не ответит. Что я никогда уже не услышу его голос. Даже на автоответчике, потому что на него наговорила я.
Много часов подряд я сидела, держала Карла за руку и чувствовала себя как под стеклянным колпаком. Потом приехала Мими, обняла меня, заплакала и сказала: «Вот почему нельзя выходить замуж за мужчину много старше себя».
Потом она утверждала, что ничего подобного не говорила.
Когда мы уходили, Карл больше не выглядел мёртвым. Он выглядел так, словно он спит.
4
«Люди в жизни всегда встречаются дважды!»
Дурацкое выражение, которое, к сожалению,
верно. И ещё хорошо, если только дважды.
Прежде чем уйти, я вымыла лицо в туалете фрау Картхаус-Кюртен. Надо сказать, с того момента, когда у меня начали литься слёзы, фрау Картхаус-Кюртен перестала быть такой неприятной. Её неуверенность и высокомерие уменьшались с каждым платком, который я использовала, и она нашла для меня много умных, утешительных слов. Странным образом она действительно меня утешила, сказав, что никто не может мне помочь вынести мою боль, и она тоже не может. «Я могу только помочь вам пережить это», – сказала она, и это прозвучало так замечательно патетично и совершенно уместно, что я согласно кивнула. Пережить – больше я ничего не хотела.
К концу мы договорились, что я приду через два дня. Кроме того, фрау Картхаус-Кюртен постаралась убедить меня подумать о хотя бы временном приёме антидепрессантов. Я показала ей рецепт, который выписал мне врач Ронни, но она покачала головой и сказала:
– С тем же успехом вы можете пить вино. Я выпишу вам нечто новое. – Когда она передала мне рецепт, она снова продемонстрировала глубокое понимание моих чувств. – Спокойно принимайте их не бойтесь из-за этих лекарств меньше чувствовать свою боль. Просто у вас пропадёт желание броситься с моста.
Мими позвонила мне на мобильный, когда я уже вышла на улицу.
– Ну что, было тяжело?
– Она довела меня до слёз. Я думаю, она так и собиралась.
– Я надеюсь, ты не обозвала её идиоткой.
– Только в мыслях. Ты знаешь, как эта женщина назвала своего сына? Кеану!
– Очевидно, при зачатии ребёнка она думала не о муже, а о ком-то другом, – сказала Мими. – Но это не запрещено.
– Но если каждый начнёт так делать, то в детских садах будет не протолкнуться от Брэдов, Колинов, Джонни и Орландо.
– И Джудов, – добавила Мими. – Ты сейчас где? Ты найдёшь одна дорогу домой? Или ты зайдёшь к нам в магазин?
– Может быть, позже. Мне надо ещё кое-что купить. – Я услышала, как Мими сделала вдох, и торопливо продолжала: – В аптеке. Кроме того, мне нужна тетрадка, потому что фрау Картхаус-Кюртен хочет, чтобы я вела дневник. Я назову его «Окружённая идиотами» и
потом сделаю из него книгу. Своего рода руководство для отчаявшихся. Как это тебе?– Ты знаешь анекдот про водителя на встречке? Собственно, это скорее притча, особенно в твоём случае. Короче, двое едут в машине по шоссе и слушают радио. Внимание, внимание, на А4 между Кёльн-Мерхаймом и перекрёстком Кёльн-Ост по встречной полосе едет автомобиль… Ха, говорят эти двое, какой автомобиль! Тут их сотни!
– И ты считаешь, что я как эти двое?
– Именно. Только надо заменить водителя на встречке на идиота.
– Как ты хочешь зваться в моей книге? Люсиль, гадкая старшая сестра?
– Мне всё подойдёт, кроме Гертруды. Купи себе толстую тетрадь. Или сразу пять, фрау Картхаус-Кюртен удивится, как много ты сможешь рассказать, когда возьмёшься за дело.
– Там на несколько страниц растянется история о том, как Люсиль, гадкая старшая сестра, пристрочила мне к голове венок из маргариток. Или привязала?
– Алло? Это же был скотч!
– Верёвка!
– Скотч! И я сделала это только потому, что ты была самым лысым ребёнком на свете, и я хотела тебя немного украсить. – Люсиль, гадкая старшая сестра, велела мне не выключать мобильник и сказала, что она меня любит.
Я ответила ей, что я её тоже люблю. С тех пор, как умер Карл, я старалась говорить приятное на прощанье. Никогда нельзя знать.
Назад от фрау Картхаус-Кюртен я, вместо того чтобы проехать три остановки на трамвае, пошла пешком. Стояла не самая оптимальная погода для пешей прогулки, но я была рада тёмному ноябрьскому небу и моросящему дождю. Солнце и весна были бы сейчас для меня невыносимы. И мрачные лица прохожих мне нравились. Они давали мне ощущение того, что я не единственный несчастный человек в городе. Час со слезами у фрау Картхаус-Кюртен немного смягчил меня, во всяком случае у меня не было потребности расталкивать людей и кричать при этом: «Прочь с дороги! Мой муж умер!».
Мими с Ронни жили в довольно фешенебельном предместье, где все улицы были названы именами насекомых. Во многих местах улочки теснились одна к другой, и их было довольно много В какой-то момент после использования обыкновенных муравьёв, стрекоз и шершней у планировщиков кончились идеи, и в поисках новых названий они, видимо, раздобыли руководство по борьбе с вредителями и использовали его под мухой. Больше всего мне понравились «Проезд долгоносика» и «Улица мебельного таракана».
В проезде Жука-бронзовки Мими с парой подруг в начале года открыли обувной магазин, который назывался «Пумпс и Помпс». Люди высказывали много предположений по поводу отсутствующего в словаре слова «Помпс», и имелась даже версия, что Помпс – это экскременты жука-бронзовки, а то и требуха этого жука. Моя мать так путалась с этим названием, что она всякий раз произносила его по-разному, к примеру, «Помп на пампе» или «Пимпс, пумпс и пампс». И даже я на прошлой неделе почти засмеялась, когда она спросила у меня по телефону, не могла ли бы я помочь Мими в «Пумпс и Пупс», чтобы у меня было какое-то занятие и мало времени для раздумий.
Концепция магазина – поменьше мейнстрима, побольше незнакомых марок, необычные сумочки, хорошенькие вещи для девочек и бесплатный капучино – оказалась безошибочной. В магазине было не протолкнуться от клиентов, а ради туфель молодого итальянского дизайнера Франческо Сантини, которые в Германии продавались только в «Пумпс и Помпс», в магазин приходили и покупательницы издалека. Даже я, которая почти совсем не интересовалась модой, считала эти туфли неотразимыми. К моему прошлому дню рождения Мими подарила мне пару бирюзовых босоножек от Сантини. У них был одиннадцатиметровый каблук, но я чудесным образом могла в них ходить. И даже простому комплекту «джинсы с майкой» они придавали нечто особенное. Только ради этих босоножек я купила себе бирюзовое платье от Ghost, ещё бирюзовые серёжки, браслет с бирюзовым бисером и бирюзовый шарфик (разумеется, я носила не всё сразу, а попеременно). Поскольку босоножки по осеннему времени я носить не могла, Мими постоянно предлагала мне спокойно посмотреть зимнюю коллекцию Сантини, пока мой размер не кончился. Но зачем мне покупать новую обувь, если Карл не может её видеть и восхищаться?