Где простирается тьма

– Ты Блэр, - говорит он глубоким и хриплым голосом.
– Девушка, которую я вижу, - это Блэр.

Я улыбаюсь ему, впервые самой настоящей улыбкой за столько лет, что даже сосчитать не могу.

– А кто ты, Димитрий?

Он поворачивается и смотрит на меня, его взгляд тверд.

– Я Димитрий.

– Хорошо, я перефразирую. Кто это?
– я показываю пальцем прямо на него.
– Здесь и сейчас.

Он отводит взгляд.

– Нужно найти место для ночевки.

– Ты вечно собираешься избегать моих вопросов?

Он пожимает плечами.

– Я не обязан отвечать.

– Нет, - бормочу я.
– Полагаю, не обязан. Хорошо, будь по-твоему. Где мы можем заночевать?

Он оглядывается, а вокруг уже начинает смеркаться. Он указывает на небольшой нависающий камень.

– Давай туда.

Я помогаю ему встать, и мы бредем туда. Под камнем есть место только для одного. Отлично.

– Спи под ним, я устроюсь рядом, - говорит он.

– Как хочешь.

Мы оба садимся у камня и смотрим на закат.

– Это прекрасный остров.

– Вот это мой мир, - признается он.

– Я понимаю, почему.

– У меня есть вопрос к Джесс...

Я поворачиваюсь к нему.

– Она слушает.

Он на мгновение колеблется.

– Что случится под этим камнем - останется под ним, Дими.

Он смотрит на меня искоса.

– Почему ты меня так назвала?

– Думаю, что ты сейчас Дими. Твой Димитрий похож на мою Блэр. Очень немногие видят настоящего тебя. Так что, ты прямо, как моя Джесс. Дими - это другая сторона тебя, сторона, которую ты создал для себя.

Он качает головой, не утруждая себя спором.

– Тебе хотелось когда-нибудь заставить его заплатить?

Я поворачиваюсь к нему, прямо встречая его взгляд.

– Я заставила его заплатить, Дими. Я убила его.

Он наклоняет голову.

– Стоило оно того? Это то, что тебя вылечило?

– Я не исцелилась, - говорю я, отворачиваясь.
– Я выживаю. Есть огромная разница. Каждую ночь во снах я все еще вижу его изуродованное тело. Годы не стирают это, только смазывают. Похоже на телевизор, который слышишь, но не видишь. И, отвечая на твой вопрос, - нет, в конце концов, оно того не стоило.

– Почему нет?

Я качаю головой, сглотнув.

– Потому что это сделало меня убийцей. Это сделало меня тем, кем мне не нравится быть. Это превратило меня из жертвы в такого же, как он. Я забрала жизнь. Оправдано или нет, но это не моя жизнь. Так что нет, оно того не стоило. Хотела бы я, чтобы он страдал? Да. Но жизнь есть жизнь, и забирать ее нельзя - неважно, по какой причине.

Он долго молчит. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он глядит на заходящее солнце. Задувает прохладный ветерок, щекоча лицо и заставляя дрожать.

– Ночью будет холодно, а на тебе только половина платья, - наконец говорит Димитрий.
– Возьми мою футболку.

– Ты замерзнешь. Может, на мне половина платья, но, по крайней мере, это большая половина.

Я смотрю на свое кремово-коричневое платье. Хорошо, что у него длинные рукава.

– Джесс, не спорь.

Я удивленно поднимаю брови.

– Ты же замерзнешь. Все нормально. Я буду в порядке.

Он укоризненно качает головой.

– Женщины.

– Это не очень-то вежливо.

Он не отвечает, и мы сидим в тишине, пока солнце не садится.

Я не признаюсь, но я счастлива чувствовать его рядом.

А еще напугана: Бог знает, что может произойти тут ночью.

~ * ГЛАВА 14 * ~

Джесс

Холодина.

Нет, это не то слово. И близко не то.

У меня зубы стучат, и всю трясет так, будто у меня конвульсии. Я чувствую, что Димитрий рядом… но не настолько близко, чтобы получилось согреться.

– Господи, - ворчит он.
– Холодно. Ты как?

– Я-а-а… - даже не могу говорить, отлично.

Он перекатывается и садится, вытянув руку. Я чувствую, как он касается моего лица. Тепло. Какого черта у него теплая рука?

– Ты, блин, ледяная.

– Я-а-а…

– Черт, - ворчит он.

Он на мгновение останавливается, потом глубоко вздыхает и произносит:

– Выйди на секунду.

Делаю, как он говорит, выходя из-под нависающей скалы. Он возится там и зовет:

– Давай обратно.

Я шагаю и тут же врезаюсь в его твердую грудь.

– Ч-что?

– Я не хочу умереть. Ты не хочешь умереть. Тепло тела.

Логично.

Я и не спорю. Мне слишком холодно.

– Просто… не трогай меня.

Без шуток?

– Т-ты с-серьезно?

– Ложись рядом со мной, я тебя обниму, но ты не... не трогай меня.

Отлично. Без вопросов.

Я ложусь рядом с ним, и он притягивает меня в свои объятия, делая ровно то, что сказал. Укутывает меня собою. Обвивается вокруг меня, и я чувствую, как тепло его тела проливается на меня. О, да. Слава Богу. Примерно через десять минут наконец-то начинаю чувствовать пальцы рук и ног, но сон не приходит.

– Я не могу уснуть, - говорю я, чуть сдвинувшись, чтобы убедиться, что не «трогаю» его.

– Наверное, потому что мы на земле: жестковато.

– Наверно. Хочешь сыграть в игру?

Он издает рокочущий звук.

– Я не играю в игры.

– Ну что ты все портишь!

Он вздыхает.

– Осмелюсь спросить, что за игра?

– Вот и ладненько. Так, мы задаем по вопросу друг другу. Отвечать должны, даже если вопрос не нравится.

– Не пойдет, - твердо говорит он.

– Хорошо, только если это не очень болезненный вопрос.

– Все равно не пойдет.

– Я буду первой, спроси меня что-нибудь.

Он колеблется минуту или две, но, в конце концов, говорит:

– С тех пор был кто-то после… него?

Я качаю головой и знаю, что он это чувствует.

– Никого.

Он замолкает, кажется, он так всегда делает, когда ему нечего сказать о ситуации. Впрочем, думаю, что большинство из нас молчат, если нечего сказать.

– Моя очередь, - тихо говорю я.
– Думаю, что ты спишь с кем попало. Поправь меня, если я ошибаюсь, конечно. Но если я права, то зачем все эти женщины?