Где простирается тьма

Димитрий

Прислоняюсь к дверному косяку и наблюдаю, как она свернулась на стуле снаружи. Она прижимает телефон к уху и улыбается. У нее такая красивая улыбка. И я не могу заставить себя вмешаться. Когда я вижу ее такой, что-то теплится во мне.

– Привет, Инди, - говорит она.

Я наклоняю голову и прислушиваюсь. Она закрывает рот рукой и подавляет смешок.

– Я знаю… - начинает она, но ее, видимо, перебивают. Смешок, наконец, вырывается на свободу, и этот звук просто прекрасен.

– Индиго, хватит подкалывать…

Я ухмыляюсь, ничего не могу с собой поделать.

– Я не собираюсь «трахаться с врагом»…

Она снова смеется.

– Ладно, хорошо, собира...

Я чувствую, что расплываюсь в улыбке еще сильнее.

– Инди!
– восклицает она.
– Ты слышишь?

Я перестаю улыбаться и прислушиваюсь, делая шаг вперед.

– Да, это настоящий смех. Он заставляет меня смеяться. Мне не часто выпадает шанс посмеяться, но с ним у меня получается.

Пауза.

– Да, - шепчет она.
– Думаю, да… Думаю, он мог бы сделать меня счастливой.

Что-то вспыхивает в груди. Что-то глубокое и всепоглощающее.

– Я скоро позвоню тебе снова, клянусь.

Она улыбается и смахивает слезу со щеки.

– Конечно, хорошо.

Она выжидает секунду.

– Эй, - говорит она, и я невольно напрягаюсь. Это она сейчас с ним разговаривает?

– Хорошо, - начинает она и замолкает.
– Да, хорошо. Спасибо, Хендрикс. Я... Я скучаю по тебе.

Вот опять что-то в моей груди.

– Он хороший. Все хорошо. Позвони мне, как только сможешь.

Я опускаю голову и делаю глубокий вдох.

– Окей. Пока.

Она выключает телефон и от переполняющих эмоций глубоко вздыхает. Потом она оборачивается и видит, что я стою в дверях. Что-то есть в ее лице, не могу точно определить, что именно. Ее щеки порозовели, а глаза сверкают. Эти люди пробуждают в ней красоту. Делают ее счастливой. Цельной. И все это написано у нее на лице.

– Привет, - шепчет она и приподнимает телефон.
– Я звонила Хендриксу.

– Я слышал, - говорю я, выходя.

– Он позвонит мне, как только сможет.

Я киваю, берусь за стул, разворачиваю и сажусь верхом, прижимая спинку к груди. Кладу на нее подбородок и смотрю на Джесс.

– Ты в порядке?

Она кивает, и ее щеки краснеют.

– В порядке.

– Хочешь есть?

Она кивает.

Я ухмыляюсь.

Черт, я повернут на этой девушке. Впервые за все то время, что искал мести, я проснулся, не думая о том, чтобы убить Хендрикса.

~ * ГЛАВА 22 * ~

Джесс

– Боже, - стону я, потирая живот.
– Я так объелась.

– Ты слопала больше, чем я, - ухмыляется Димитрий.

– Я была голодна.

– Под всей этой красотой ты, случайно, не мужик?

– Ну, - говорю я, откидываясь назад, чтобы ослабить давление в животе.
– На сто процентов не могу быть уверенной… Мало ли, вдруг была тайная операция, пока была маленькой...

– Ха-ха, - ржет он.
– Твоя киска слишком хороша, чтобы быть бывшим членом.

Я качаю головой и пересаживаюсь на большой мягкий диван. Димитрий встает с кофе в руке и присоединяется ко мне. Я придвигаюсь к нему ближе и вздыхаю.

– Что, правда?

Он кладет руку вокруг моих плеч.

– Да, детка, именно так я и думаю.

Я улыбаюсь, прикрываю глаза и прислоняюсь головой к его плечу.

– Ты их помнишь?

– А?
– спрашиваю, не понимая его вопроса.

– Своих родителей, помнишь их?

Я улыбаюсь, но печально.

– Не совсем, но кое-что помню.

– Расскажешь?

– Мой отец был очень смешным. Весельчаком. Я помню, он всегда рассказывал мне байки. Мама была очень красивой. Я помню, как любила ее длинные рыжие волосы. Часами расчесывала их, потому что мне просто нравилось чувствовать их пальцами. Каждый вечер, укладывая меня спать, они пели мне песенку, которую я до сих пор помню спустя столько лет.

– Какую?

Я краснею.

– Я не могу ее спеть.

– Почему нет?

– Потому что я не умею петь.

– Ну, не знаю, никогда не слышал.

Я тихо смеюсь.

– Радуйся. Я слышала гусей, которые звучат лучше.

Он смеется.

– Да ладно, Джесс. Спой.

– Хорошо, но если ты будешь смеяться, я тебя прирежу.

Он не отвечает, но я чувствую, как его грудь вздрагивает от смеха. Я закрываю глаза и вспоминаю ту песню. Это был стишок из детской книжки, которую мы однажды читали.

«Маленький сэр Эхо, как поживаете?

Привет... Привет.

Маленький сэр Эхо, мне очень грустно.

Привет... Привет. Привет. Привет.

Может, ты придешь и поиграешь?

Ты славный малыш, я знаю по твоему голосу,

но ты всегда так далеко».

Я заканчиваю петь, и в горле образуется комок. Димитрий кладет руку мне на затылок и слегка сжимает, давая понять, что он все еще рядом и что все в порядке.

– Я же говорила тебе, - хрипло произношу я.
– Как гусыня.

– Самая красивая чертова гусыня, которую я когда-либо слышал.

И я почти уверена, что влюбилась в него прямо в этот крошечный миг.

Да поможет мне Бог.

***

– Боже, Дими, - выдыхаю я, чувствуя, как спина врезается в холодную кирпичную стену.

Руки Димитрия на моей заднице, пальцы впиваются в кожу. Он использует мое тело как рычаг для толчков. Его член движется глубоко, жестко и быстро. Его стоны гортанны, и при этом звуке все внутри меня сладко сжимается. Я вцепилась в его бицепсы, моя рубашка задрана и обнажает груди. Время от времени он сгибается и вбирает соски в рот.