Ген дракона

После того, как Эми и я поговорили немного о моем плане немедленно спросить моего мужа, есть ли у него родственники по имени Сэт, как бы далеко они ни были, я спросила Эми, не думает ли она, что звание «командир» перед именем Мэтью Гранта означает, что он, вероятно, был главным командиром Гринвуда, или там, может быть, несколько командиров.

Я спросила это, потому что действительно понятия не имела о военном звании, не говоря уже о звании в сообществе перевертышей, которое не было частью фактических американских военных, и Эми, по крайней мере, имела представление. Ее отец, который жил в Иллинойсе, был майором армии, который тесно сотрудничал с различными группами перевертышей в течение первого года или двух войны, когда военные по существу подняли руки и передали все оборонительные операции различным группам перевертышей «АСШП» по всей стране.

В ответ на мой вопрос Эми сказала, что она была вполне уверена, что титул «командира» перед именем Мэттью Гранта указывает на то, что он был командиром в Гринвуде.

— Из того, что рассказывал мне мой отец, так оно и работает в большинстве общин перевертышей «АСШП». Командир является самым высоким в цепи командования, ответственным за отдачу всех приказов, санкционирование всех атак и так далее. По-видимому, оборотни «АСШП» не имеют «полковника» или «генерала», или что-то в этом роде. Это просто командир наверху, может, дюжина или две дюжины высокопоставленных лейтенантов, а затем солдаты. И, возможно, есть больше подкатегорий, чем эти, или немного больше нюансов в рядах солдат, но это именно то, что я поняла от своего отца. Так что.… — Ее большие зеленые глаза мерцали, Эми посмотрела на меня. — Звучит так, будто ты сорвала «крутого пса» в Гринвуде. Ну… или, точнее крутого дракона, должна сказать.

По какой-то причине это дало мне немного острых ощущений, когда я продолжила ехать по дороге.

Вскоре Эми проверила свой почтовый ящик, обнаружила, что пришло и ее письмо из комиссии, и сказала мне, что ее будущего мужа зовут третий лейтенант Трент Маккензи. Я спросила ее, нравится ли ей это имя, и она не сразу ответила, нахмурившись, глядя на экран телефона.

— Я не знаю. Я имею в виду, мне нравится имя, но…

— Но что?

После еще одного мгновения, проведенного, глядя на свой телефон, все еще нахмурившись, Эми посмотрела на меня.

— Просто с этими командирами и лейтенантами у меня начинает складываться ощущение, что нам либо действительно понравятся наши новые мужья, либо действительно не понравятся. Видишь ли, мужчины не становятся командирами и лейтенантами просто так. Они, как правило, очень амбициозные, авторитетные и жесткие мужчины, и это было причиной того, что мои родители развелись. Моя мама просто не могла вынести, когда мой отец все время приказывал ей. С другой стороны, хотя, одна из моих двоюродных сестер была замужем за высокопоставленным военно-морским адмиралом или что-то еще в течение десяти лет, и она говорит, что его «командование» является одной из вещей, которые она больше всего любит в нем. Что заставляет меня думать, что нам действительно понравятся или не понравятся наши мужья. Может быть, это будет завиСэть от того, насколько они «заскорузлые».

Задушив смех, когда Эми воспользовалась, словом, «заскорузлые», я взглянула на нее.

— Или как горячи.

— О, я хотела поднять вопрос о «горячем факторе», но я не хотела казаться поверхностной. Не то, чтобы Кендра сейчас рядом, но все же.

Годом ранее одна из наших общих подруг, Кендра, обвинила Эми в том, что она «слишком придирчива к внешности» и «поверхностна» при принятии решения о том, встречаться ли с мужчиной, и, хотя Кендра позже утверждала, что только шутила, Эми была немного ужалена. С тех пор она, казалось, старалась изо всех сил «оценивать» мужчин только по личностным чертам, а не по физическим характеристикам.

Взглянув на нее, я сказала ей, что нет абсолютно ничего плохого в надежде на мужа, который будет «горячим», я это и имела в виду. Я надеялась на мужа, который был бы «сексуальным». Я предполагала, что подавляющее большинство женщин будет. Это не означает, что внешность была абсолютно всем для меня или даже значительной частью «всего».

Фактически, в течение предыдущих десяти или одиннадцати лет с тех пор, как я начала встречаться в возрасте шестнадцати лет, я была с более чем несколькими мальчиками-подростками и мужчинами, которые, вероятно, считались бы неполноценными в категории взглядов. Тем не менее, с каждым из этих парней, которые не были идеальны для модели, было что-то нефизическое, которое привлекло меня к ним, будь то чувство юмора, доброта или просто общая личность.

Поэтому я дала каждому из них шанс. Кроме того, несмотря на то, что у меня всегда было то, что я думала, было довольно здоровое чувство самоуважения о моей внешности, я всегда считала себя менее совершенной, чем модель. Мне нравилась моя внешность, но что касается моего тела, я была явно на более короткой стороне.

И хотя я всегда была очень физически активной, сначала как гимнастка клубной команды, а затем как тренер, я всегда была, вероятно, немного тяжелее, чем хотелось бы большинству моделей. И немного тяжелее, чем большинство тренеров гимнастики и учителей танцев, если на то пошло, хотя никто никогда не говорил мне ничего грубого или негативного.

На самом деле, в подростковом возрасте Эми и многие другие девушки из нашей команды клуба часто хвалили меня за мои «красивые сиськи» и мои «ужасно пышные бедра», как Эми однажды описала эти части моего тела. «Плоская, как доска», пока нам не исполнилось восемнадцать, она постоянно завидовала девушкам с «хорошими сиськами» или даже любым «сиськами» вообще.

Даже в настоящее время она не была очень довольна тем, как все сложилось для нее, будучи с размером бюстгальтера A.

— И теперь, когда мне далеко за двадцать, вероятно, можно с уверенностью предположить, что я закончила «расти», — любила говорить Эми всякий раз, когда жаловалась на отсутствие округлостей, что было часто.

Суть заключалась в том, что, поскольку поняла, что я не могу быть чьим-то идеалом в категории взглядов, я была готова немного ослабить требования к мужчине, если он не был моим идеалом, пока мне нравилась его личность и все остальное в нем достаточно хорошо. Однако, как говорится, я надеялась, что найду Мэтью Гранта «горячим». И надеялась, что он найдет меня «горячей».

В ответ на то, что я сказала о том, что нет ничего плохого в том, что мы хотим найти наших мужей «горячими», Эми сказала хорошо.

— Тогда мы можем просто пойти дальше и изложить это. Мы хотим мужей, которые нам обычно нравятся, или, по крайней мере, мужей, которые не «заскорузлые». И если они горячие, это главный бонус, и нам не нужно чувствовать себя «поверхностными», говоря это.

— Точно.

— Кроме того, я думаю, что у нас есть хороший шанс, что наши мужья «горячие». Я слышала, что в Гринвуде много перевертышей.

— Ну… мы собираемся это выяснить. — Понимая, что я начинаю немного нервничать, я медленно, глубоко вздохнула, прежде чем снова заговорить. — Две минуты, и мы будем там.

ГЛАВА 4

Я никогда не была в Гринвуде, несмотря на то, что это было не так далеко от Моксона, где я прожила всю свою жизнь. У меня никогда не было причин уезжать. До войны драконов, это была крошечная, сонная деревушка в несколько сотен человек, вроде как в глуши, примерно в полумиле от трассы «US-12».

Из того, что я слышала, в пятидесятых годах это было что-то вроде живописного «шкафного сообщества» для людей, которые работали дальше по шоссе на различных заводах и производствах. Однако к девяностым годам все мельницы и заводы закрылись, что привело к массовому отъезду молодежи из Гринвуда. Когда началась война, говорили, что остались в основном пожилые люди. Пожилые люди, один светофор, почта и один крошечный ресторан.