Ген поиска

Сперва я подумал, что знакомая мне по прошлому разу ситуация повторяется: как я ни звонил в дверь, никто и не думал мне открывать. Однако вскоре терпение было вознаграждено: в прихожей раздались торопливые шаги, и дверь отворилась.

На пороге стоял Эльдар Волков.

Я, разумеется, уже знал, что это он: ходят они с Анной абсолютно по-разному, не спутаешь, даже если захочешь. Особенно с отличным кошачьим слухом. Но все-таки увидеть его здесь было странно. А еще страннее было то, что он улыбнулся. Я привык, что этот парень улыбается редко.

— А, Василий Васильевич! — сказал он. — Вот и вы! Заходите.

Вот и я? Что значит, вот и я?

Войдя в коридор, я понял, что Эльдар имел в виду: судя по голосам, доносящимся из мастерской, нянька Василия-младшего привела его в гости. Когда я вошел в большую комнату, то застал привычную картину: Васька пачкал какой-то холст, а Аня с Ниной Аркадьевной сидели за столом и пили чай, сдвинув на край Анины эскизы. Точнее, Аня пила чай, а Нина Аркадьевна пила молоко — генсобаки его любят не меньше генкотов, только, к сожалению, не всем его можно. Мне, кстати говоря, в этом отношении повезло: я отлично перевариваю лактозу.

В квартире сегодня было значительно чище, чем мне помнилось. Даже творческий бардак в мастерской казался более упорядоченным. С кухни доносился вкусный запах мяса и сдобы одновременно: полнолуние уже прошло, но, очевидно, Волков любил готовить в свободное время и без воздействия волчьих инстинктов.

— Василий Васильевич! — обрадовалась Нина Аркадьевна. — А мы как раз о вас говорили.

— Хорошее, надеюсь? — ворчливо поинтересовался я.

— Почти, шеф, — засмеялась Аня. — Мы говорили, что Васька, наверное, по вашим стопам не пойдет.

— Пап! — Васька бросился ко мне и чуть не сшиб с ног. Ну конечно: сила есть, размеры уже с меня, а соображения пока никакого. Да еще эта чересчур дорогая подвеска-солнышко, за которую Прохор и Аня обманом заставили меня заплатить — ага, думали, что я не догадаюсь? — неприятно впечаталась в бок. — Пап, я знаю, кем я стану, когда вырасту!

— Ну? Кем ты станешь? — спросил я.

— Художником!

Я фыркнул и лизнул его в ухо.

— Не станешь.

— Почему это? — обиделся Васька.

— Потому что в нашей семье никогда друг за другом не повторяют.

…До нашего дома шли все вместе, маленькой веселой толпой: Эльдар и Аня провожали нас с Васькой и Ниной Аркадьевной.

К тому времени уже стемнело: засиделись мы в Аниной мастерской долго. С неба падал легкий пушистый снег, неожиданно декабрьский, как перед Новым Годом. Аня с Волковым шли под ручку, чуть ли не обнявшись, и от них исходила такая праздничная атмосфера, что новогодним настроением проникся даже ваш покорный слуга. Хотя, скажу откровенно, мне до сих пор кажется, что Аня могла бы найти себе кого-то получше. Пусть даже Волков в силу своей оборотневой крови — идеальный для нее генетический партнер!

На прогулке шутили, дурачились. Васька постоянно запрыгивал в сугробы, наваленные по краям тротуара, и выскакивал оттуда, разбрызгивая снежные хлопья. Он все норовил затащить в эту игру и меня, и один раз я даже поддался — но хорошенько оттаскал этого прохвоста за загривок: пусть имеет уважение к старшим!

А когда дошли до дома, Нина Аркадьевна повела Ваську укладываться спать — поужинали все у Ани, — и я неожиданно остался один в своем кабинете. Прохор давно пошел спать, клиентов я не ждал так поздно…

Обычно у кота не возникает проблемы с тем, чтобы заснуть. Я мог бы отправиться к себе в спальню или прикорнуть на стопке журналов на столе, как я часто поступаю. Однако что-то не давало мне покоя.

Я все думал: то об Анне — как сложится ее карьера, как сложатся отношения с Волковым? Сойдутся ли они характерами? Думал и о Ваське: не знаю, станет ли он художником — мы, генкоты, цвета воспринимаем совсем по-другому, — но, если следовать семейной традиции, волнений мне доставит изрядно, когда подрастет. Думал и о матушке. Столько лет не вспоминал, а вдруг стало интересно — где она, жива ли…

Когда умер дед, я пытался ее разыскать, дать знать, но не смог. Утешился тем, что она наверняка должна была прочесть некролог в «Ведомостях»: дед был известен, поэтому его траурный портрет в рамке поместили на третьей полосе. Раз не приехала ни на похороны, ни на сороковой день, значит…

Не знаю, право, что это значит.

И, наконец, я думал о том, что надо все-таки найти себе помощника — хотя бы такого, как младший инспектор Травушкин. Прохор уже немолод, сколько можно в самом деле привлекать его к моим делам! Если он что и должен был мне за ту давнюю помощь, то давно уже отработал с лихвой…

За такими не то чтобы невеселыми, но какими-то едва ли не старческими размышлениями меня и застал стук в окно.

Я удивленно вскинул голову: все же второй этаж!

И увидел знакомые синие глаза и круглый силуэт, эффектно подсвеченный уличным фонарем. Коричнево-золотые перья создавали вокруг совы этакий сияющий ореол.

Она снова требовательно постучала по стеклу — не клювом, а когтем.

Перепрыгнув на подоконник, я распахнул щеколду, впустив вместе с совой в комнату морозный воздух и круговерть мелких снежинок.

— Не могли зайти через дверь? — спросил я хмуро.

— Нет, — бросила она с великолепным презрением к условностям. — Где бы тогда была моя оригинальность?

— Чем обязан? — хмурый тон никак не покидал меня, хотя в глубине души я был скорее рад Елене. После того дела с Анной мы поддерживали эпизодическую связь — достаточно, чтобы знать, что она с отличием окончила гимназию, поступила в Юридическую академию, бросила ее на последнем курсе и укатила путешествовать достаточно скандальным образом — улетела своим ходом прямо через границу. В общем, делала все, что я привык ожидать от Елены Длинноног.

А теперь, выходит, вернулась. И даже ко мне решила наведаться…

— Я слышала, ты помощника ищешь, — сообщила она без преамбулы. — Думаю, я прекрасно подойду.

Я только молча уставился на нее. Мало того, что на «ты», так еще такая бесцеремонность!

— В общем, напои меня чаем, и давай обсудим условия работы, — продолжила Елена. — Большое жалованье мне не нужно, я, как и ты, в деньгах не нуждаюсь. Однако со временем рассчитываю на партнерство. Ну, не сразу, конечно, года через два-три.