Генерал

– Да, я знаю правила, – послушно соглашается девчонка.

Робко проходит в комнату, садится на диван.

– Телевизор включить?

– Нет, спасибо.

Выскочив в коридор, только сейчас замечаю на ногах тапки на босу ногу. Эх ты, Вася-Вася! Совсем головой поплыл. Кроссовки бы обул, что ли?

«Да ладно, плевать. Я и босой отобьюсь», – усмехаюсь криво. Решительно захожу в первый люкс, где около Юры хлопочет Лариса. Накладывает повязку на рану, бинтует голову. Ни врачей, ни охраны.

Что происходит, бл*ть?

– Что с ним? – спрашиваю резко.

Женщина дернувшись, поднимает на меня глаза.

– Кажется, кома, Василий Петрович, – всхлипывает она. По лицу потоком льются слезы, но Лариса не обращает на них никакого внимания. – Жив он. Видимо травмировался при падении.

– Врача вызвали?

– Катя сразу позвонила Евгению Ильичу, – вздыхает Лариса, утирая слезы. – И в скорую.

«Молодец девчонка! Не растерялась», – улыбаюсь мысленно.

– Чем помочь? – в упор смотрю на Ларису.

– А Катя где? – отвечает она вопросом на вопрос.

– В безопасности, – ухожу от прямого ответа. И снова повторяю, – Чем помочь, Лариса?

– Переложить бы его на кровать, – всхлипывает она. – А то на полу холодно.

– Он ничего не чувствует. А до приезда скорой лучше не беспокоить. Мало что там еще там повреждено. Врачи разберутся.

Первый принцип тактической медицины. Не навреди. Окажи первую помощь и отнеси товарища к специалистам. Игра в доктора может только покалечить или отправить на тот свет.

Но Лариса, кажется, медсестра. Свое дело знает.

– Я поеду с ним, – запальчиво восклицает она. Не просит, не умоляет, а именно утверждает. – Позаботьтесь о Кате, пожалуйста, до приезда Евгения Ильича, – просит спохватившись.

Киваю коротко и иду проверять периметр. Мало ли. Может проник кто, воспользовавшись переполохом.

Но в гостиной и на кухне все, как и час назад. Окна закрыты, а шторы задернуты. Даже намека нет на присутствие посторонних. Быстрым шагом перехожу в спальню. Стараясь не смотреть на двуспальную койку, застеленную белым покрывалом, сразу пру к балкону. Осматриваю дверь и небольшое окошко. Все нормально. И в последнюю очередь заглядываю в дальнюю комнату. Яркий свет бьет по глазам, стоит только щелкнуть выключателем. Прищурившись, кошусь на картины, стоящие у стены и один незаконченный пейзаж на мольберте.

Первым делом, проверяю окна и закрываю скрипучие ставни. А затем снова возвращаюсь к картинам. И как завороженный глазею на Катины работы. Очень талантливо. Может, я ничего не смыслю в живописи, но в каждом холсте чувствуется бьющая через край энергия. А свет и тени, выписанные удивительным образом, наполняют картину жизнью. Я бы повесил такой пейзаж у себя в кабинете. И дома, и на работе…

В коридоре слышатся чьи-то шаги и шум голосов. Выйдя в коридор, натыкаюсь на Ларису. Женщина комкает платок и в ужасе смотрит на врачей и охранников.

– Все обойдется, – сжимаю худое плечико.

– Да, да, спасибо, – плачет она.

В свой номер я возвращаюсь сразу, как только несчастного Юру увозят в реанимацию.

Замок жужжит тихо, стоит к нему приложит карточку. Почти бесшумно открываю дверь и, войдя в номер, улыбаюсь как дурак. На диване, свернувшись калачиком, спит Катерина. Инстинктивно хочется укрыть ее. Уберечь. Позаботиться.

Повинуясь внезапному приступу нежности, достаю из шкафа флисовый плед, осторожно укутываю тоненькую фигурку мягкой теплой тканью. А сам сажусь в кресло около стола. Потянувшись за сотовым, нахожу с десяток сообщений от Инги. Но даже отвечать не желаю. Просто глазею на Катю и улыбаюсь как дурак.

Девчонка ворочается во сне, всхлипывает. О чем-то жалобно просит какого-то Айрата. И открыв глаза, ойкает от неожиданности.

– Все в порядке, девочка. Ты в безопасности, – в полшага оказываюсь рядом. – Все хорошо.

– А-а, это вы, – вздыхает она с облегчением. Как будто в моем номере может еще кто-то находиться!

– Ты уснула, – улыбаюсь я, садясь рядом на корточки.

– Простите, не выдержала, – признается она улыбаясь. А я за малым не тянусь к пухлым губам. Такой соблазн коснуться. Но останавливаю себя.

Не вспугни, Ордынцев. Не вспугни.

– Что с Юрой? – встрепенувшись спрашивает Катерина, отвлекая меня от фантазий.

– Скорая увезла. По всей видимости, кома. А вот как он в нее впал, следакам придется разобраться.

– Да, папа уже отправил к нам безопасников, – шепчет Катерина. – И подключил полицию.

«Твою ж мать, – морщусь мысленно. Проклинаю в душе вездесущего Димирова. – А у тебя, Вася, не так уж и много времени. День. Максимум два».

– Давай чай пить, Катя? У меня, правда, обычный в пакетиках. Зато есть сыр и колбаса, – предлагаю на правах хозяина.

– Я не голодна, но чаю бы попила, – садится Катерина, откидывая в сторону плед. Опускает ноги на пол. И меня снова кроет. На этот раз от тонких изящных щиколоток. Обхватить бы их пальцами, заставив девчонку вскрикнуть. Повалить на диван. Зацеловать.

Но нельзя. Пока нельзя.

– Кать, – рывком поднявшись на ноги, неожиданно решаюсь на разведку боем. – Что происходит? Можешь объяснить? Не люблю, когда меня используют в темную.

Глава 12

– Что? – как от тока дергается Катерина. Мазнув по мне растерянным взглядом, опускает голову. И снова становится потерянная и убитый.

– Кать, – давлю взглядом. – Посмотри на меня.

Девчонка нехотя поднимает глаза, полные слез.

Ну вот что с этим делать? Утешать девушек я не умею. Обычно их слезы меня раздражают. А тут… Хочется сгрести в охапку. Согреть. Зацеловать. Стереть с красивого личика каждую гадскую слезинку.

– Давай поговорим серьезно, как взрослые люди, – вздохнув, присаживаюсь на край дивана. – Согласна?

Опустив плечи, Катя понуро кивает в ответ. Деваться ей сейчас некуда. Помощь нужна, и она о ней попросила, а значит, должна ввести в курс дела. Иначе, это больше похоже на самоубийство.

– Я не пойму, с чем мы столкнулись, – начинаю аккуратно. И только сейчас до меня доходит главное. Это не Масловский, твою мать. Тут зверь посерьезнее. У бывшего студента нет таких денег и ресурса нет для войны с Димировым. Тот, конечно, молодец. Успевает закрыть тылы. Но и противник, сука, попался нешуточный.